От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье - Тимур Евсеенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но унитарное государство с автономиями и федерация не исчерпывают всего класса сложных государств. Классическое государствоведение рубежа XIX–XX вв. относило сюда также и так называемое сюзеренное государство, именуемое иногда термином «государство государств». Оно характеризовалось следующим образом: «Сюзеренное государство осуществляет свое господство над подчиненными ему государствами, которые, в пределах установленных господствующим государством правовых границ, свободно организуются, обладают широкой самостоятельностью во внутренних делах, но вовне подвергаются, в силу их зависимости, значительным ограничениям и обязаны ставить свои войска сюзеренному государству или, по крайней мере, нести в его пользу определенные экономические повинности (платеж дани)»[49].
На первый взгляд может показаться не вполне понятной причина выделения таких государств в особую разновидность. Государства-вассалы внешне сохраняют все признаки суверенитета, а значит, их связь с сюзереном можно было бы отнести к обычным международным отношениям. Их внешнеполитические обязательства можно считать простым следствием заключения международного соглашения. Конечно, назвать условия такого соглашения выгодными вряд ли возможно. Но сама по себе невыгодность условий того или иного договора для заключившей его стороны еще не является основанием для отказа признать ее независимость. Более того, известная односторонность обязательств порождает для вассального государства возможность подчеркнуть свою суверенность. Например, нападение на вассала не обязательно приравнивается к агрессии против государства-сюзерена, которое имеет право оценивать такие события в каждом случае по-разному (в отличие от государства-протектора, которое обязано считать нападение на покровительствуемое им государство нападением на себя самого). Отсюда следует, что у господствующего государства нет причин рассматривать граждан государства-вассала как своих подданных.
Русский государствовед А. Жилин считал сюзеренное государство простым, лишь механически спаянным агломератом государств, отмечая, впрочем: «Но в этом механическом союзе мы… находим одно высшее начало – верховную власть господствующего государства, которая, подчиняя себе все государства и руководя ими в известных отношениях, дает соединению этому характер, позволяющий причислять его к образованиям уже не международного, а государственного права, к сложным государствам, одним из видов которых оно является»[50].
Итак, в государстве государств исследователи замечают сочетание черт как межгосударственного союза, так и союзного государства. Сложная природа указанного образования побуждает выделить некоторые отличительные черты этой разновидности политических объединений.
Во-первых, правовой основой подобных государственных образований выступает неравноправный союзный договор. Важнейшим условием такого договора является формальное подчинение внешнеполитической деятельности государства-вассала интересам государства-сюзерена (государство-вассал обязуется не вступать во враждебные сюзерену союзы, не иметь с ним общих врагов и общих друзей). При этом государство-сюзерен не связано аналогичными условиями по отношению к государству-вассалу.
Во-вторых, государство-сюзерен монополизирует некоторые общие для всех вассалов суверенные права, например право объявления войны или заключения мира, право на ведение самостоятельной внешнеполитической деятельности. Решения сюзерена в этой области являются обязательными и для вассалов, более того, сюзерен оказывается естественным координатором политики вассалов, связь между которыми оказывается возможной только через него.
В-третьих, вопреки мнению Г. Еллинека, государство-сюзерен должно приобрести некоторые особые права на территории государства-вассала. Это могут быть контрольные (судебные или финансовые) права, различного рода иммунитетные льготы для граждан государства-сюзерена. Так или иначе, наличие подобных прав должно ущемлять внутреннюю самостоятельность вассального государства.
В-четвертых, нет никаких специальных учреждений, общих для государства-сюзерена и государств-вассалов. Указанное обстоятельство вынуждает государство-сюзерен использовать органы власти государств-вассалов для реализации собственных интересов. Следовательно, подчинение территории и населения ленного государства государству-сюзерену – большей частью косвенное. Они подчинены ему преимущественно через органы власти вассального государства. Те отдельные отклонения, которые здесь наблюдаются, не настолько значительны, чтобы существенно изменить общую картину,[51] хотя само по себе их наличие все же показательно.
Государство-сюзерен и государства-вассалы соединены здесь чисто механическим путем и, не имея принципиально никаких общих учреждений, вынуждены нередко регулировать свои отношения при помощи соглашений, которые, однако, не имеют международно-правового характера или, во всяком случае, не должны считаться настоящими международными актами. Соглашения эти представляют собой как бы особый порядок образования воли государственного союза в государстве государств. Поэтому иногда, уже после заключения соглашений, господствующее государство (государство-сюзерен) облекает их в форму своего собственного закона, официально изданного его уполномоченными на то органами.
Двойственность природы государства государств побуждала некоторых ученых прошлого характеризовать подобные образования как конфедерации[52]. Признавая основательность этой точки зрения, необходимо все-таки оговорить отсутствие тождества понятий государства государств и конфедерации. Откровенная неравноправность партнеров в государстве государств, открытое подчинение интересов государств-вассалов интересам сюзерена мешают поставить между ними знак равенства. Можно предположить, что сюзеренное государство является частным случаем конфедерации (ее разновидностью) как более широкого явления государственно-правовой действительности (к конфедерации могут относиться объединения, построенные как на неравноправной, так и на равноправной основе).
Другой разновидностью «длящегося» союза государств, вероятно, является уния. Большинство исследователей, характеризуя унию, отмечают два обстоятельства. Во-первых, уния (в государственном праве) означает соединение государств (обычно двух, но теоретически можно себе представить и большее число) под властью одного общего монарха. Поэтому унии возможны только в монархических государствах, а не в республиках[53]. Во вторых, возможны два вида унии: личные, или персональные, и реальные.
Личной, или персональной, унией называется такое соединение двух (или более) государств под властью одного монарха, которое носит временный характер, являясь следствием того, что одно лицо по стечению обстоятельств занимает два престола. Такое возможно, если законы о престолонаследии в двух различных государствах предоставляют право на престол одному и тому же лицу или если на престол избирается лицо, уже царствующее в другом государстве.
При личной унии не существует, кроме монарха, никаких других объединяющих органов или учреждений. Каждое из соединяемых государств имеет свою, самостоятельную систему государственных властей и учреждений; нет ни общих министерств, ни органов и правительства. Можно себе даже представить положение, при котором каждое из них будет вести совершенно независимую как внешнюю, так и внутреннюю политику. Фактически – это разновидность временного союза двух суверенных государств, т. е. обыкновенный международный альянс.
Реальной унией называется такое соединение монархических государств, при котором существуют некоторые общие государственные органы. Поэтому данная форма соединения государств отличается большим постоянством и более тесным сближением участников унии, не завися от случайного занятия одним и тем же лицом двух престолов. Кроме того, при реальной унии существуют общие законы о престолонаследии, об избрании нового монарха при пресечении династии, о регентстве и т. д.
Каждое из участвующих в реальной унии государств теоретически сохраняет свою полную самостоятельность и суверенитет, ограничиваемые лишь на практике необходимостью согласования политики участников унии. Особенно старательно оберегается самостоятельность внутреннего строя и администрации участников этого рода унии. Одно государство не должно вмешиваться во внутренние дела другого. Только некоторые ведомства или дела управления выделены в особую группу и переданы в руки общих органов; такими общими учреждениями обыкновенно бывают: ведомства королевского или императорского двора монарха, иностранных дел, финансов (или некоторых отраслей последних) и военное (или ведомство государственной обороны). Кроме того, каждый из участников унии законодательствует для себя; не существует ни общей территории унии, ни общего подданства.
