Иностранный легион - Сергей Балмасов

Так, 1-му Иностранному полку Легиона «за боевые доблести», впоследствии за прорыв линии Гинденбурга, были выданы красные фуражеры[105] для ношения на левом плече и особое почетное знамя. Таких знаков отличия не было ни в одном подразделении французской армии. Французские командиры выставляли выдачу подобных «бус» и «зеркалец» как невиданное благо для Французского иностранного легиона. Во время «пополнения» во Французском иностранном легионе произошел весьма показательный инцидент, характеризующий не только отношение французов к русским, но и вообще дисциплину, царящую там. Предварительно надо сказать, что российское командование планировало первоначально, что Русский легион будет сражаться под русским знаменем и в русской форме. Но незадолго до выступления на фронт офицеры Русского легиона собрали и выстроили своих солдат. Они сообщили им, что французское правительство настояло на том, чтобы Русский легион был обмундирован во французскую форму. Это было обусловлено тем, что Советское правительство выразило правительству Франции протест, обвинив последнюю в том, что она держит на своей территории контрреволюционную воинскую часть, готовя тем самым помощь белогвардейцам. Это и стало предлогом для переобмундирования Русского легиона во французскую форму. Надо отметить и ранее проявленную неприязнь французов к русской форме после заключения Брестского мира. Кроме того, сами французы распространили мысль, что, сражаясь в русской форме и под русским знаменем, русские легионеры становились наемниками, положение которых, если они попадали в плен, было ужасным. Над ними можно было всячески издеваться и убить, не считая их военнопленными. Большевики, видя, что идея создания Русского легиона нашла реальное воплощение в жизнь, хотели этому помешать. Дело в том, что само образование воинской части из русских, которые не приняли мира с немцами, наносило большевистской репутации невосполнимый ущерб. Надо было сорвать выход Русского легиона на фронт любыми способами, показать, что это бунтовщики, чтобы добиться его расформирования. Тем самым они желали подчеркнуть, что все россияне, «за исключением кучки контрреволюционеров», согласны с проводимой большевиками политикой. Масла в огонь подлило решение маршала Петэна трансформировать Русский легион по копии Иностранного легиона. Это означало резкое ужесточение дисциплины и назначение сюда французских офицеров. В то же время французское командование решило заново утвердить в русских солдатах дисциплину. Дело в том, что с появлением большевиков русские солдаты сильно распустились. Как тут не вспомнить привычную картину 1917 г., когда можно было увидеть тысячи солдат в расхристанной форме, с красными бантами на груди, без ремней, с отсутствием тех или иных атрибутов в ней. Поэтому в марте 1918 г. русское верховное командование во Франции объявило, что с переходом на французскую службу «все офицеры и солдаты должны соблюдать установленные правила о форме одежды. Особенно обратить внимание:

1 на ношение шинелей, которые, надетые в рукава, должны быть застегнутыми на все крючки, а внакидку — на крючки воротника

2 на ношение поясов, которые многими стали вовсе упразднены.

Волосы на голове должны быть коротко острижены, за чем начальникам вменяется в обязанность строго следить, за неисполнение чего и тем и тем грозит арест»[106] на ношение шинелей, которые, надетые в рукава, должны быть застегнутыми на все крючки, а внакидку — на крючки воротника и 2} на ношение поясов, которые многими стали вовсе упразднены. Волосы на голове должны быть коротко острижены, за чем начальникам вменяется в обязанность строго следить, за неисполнение чего и тем и тем грозит арест»[107] на ношение поясов, которые многими стали вовсе упразднены. Волосы на голове должны быть коротко острижены, за чем начальникам вменяется в обязанность строго следить, за неисполнение чего и тем и тем грозит арест».[108] Все это вместе, в том числе и нежелание соблюдать дисциплину при ношении формы, и привело к последующим печальным событиям. Если большая часть бывших русских офицеров подчинилась приказу французского командования, то солдатская масса отказалась его выполнять. Во главе недовольных встали старший унтер-офицер Сабуров и младший унтер-офицер Ушаков, прибывший с Салоникского фронта. По свидетельству очевидцев, они «вышли из строя и заявили о том, что не желают сражаться, и призвали остальных сделать то же самое. По приказу начальника 8-го зуавского полка они были арестованы».[109] Их судили военно-полевым судом, который вынес смертный приговор. В то же самое время приговор обещали смягчить в случае «отказа Ушакова от своих большевистских убеждений». В ответ Ушаков призвал, в случае дальнейших требований французов снять русскую форму с чинов Русского легиона, отказаться воевать за них, мотивируя это обманом с их стороны. Тогда решение военно-полевого суда было приведено в исполнение. Один из русских очевидцев расстрела описывает это так: «…нас всех выстроили на лужайке и зачитали приговор. Так, мол, и так, расстрелять унтер-офицера Ушакова. Мы не верили — нарочно нас стращают расстрелом, чтобы скорее утихомирились. Стоим себе спокойно на солнцепеке, а перед нами — Ушаков, ветром на нем гимнастерку колышет, потому как без пояса он. Ушаков нам говорит: «Вы, товарищи, не верьте им, они нас запугивают. А воевать все равно не заставят». Тут разошлось французское начальство, давай орать: «Замолчать!» — и никаких. А Ушаков все говорит и говорит — о войне, о буржуазии, о том, что Ленин зовет нас в Россию. Появился жандармский взвод и отделил нас от Ушакова. Подошел к нему поп и сует крест — целуй, мол. А он их к черту посылает. Хотели жандармы ему глаза завязать, а он им: «Не надо, говорит, у меня совесть чиста!» Ну, тут жандармы взяли ружья на изготовку и команда «огонь!». Раздался залп. Ушаков упал. Но успел все же крикнуть: «Держитесь, братцы! Да здравствует Россия!» У всех нас как будто что-то оборвалось внутри, похолодело под сердцем. А на другой день переодели нас в чужую форму, и перестали мы быть русскими людьми…» Сабуров был также расстрелян. Вместе с этими «унтерами» были арестованы еще 48, а по другим данным — 60 активных участников волнений, включая 15 унтер-офицеров. Начальником Марокканской дивизии они были разжалованы в рядовые.[110] Приговором военно-полевого суда вся эта группа была отправлена в дисциплинарный[111] батальон. Все они были отправлены на самый опасный участок фронта и погибли.[112] В этих выступлениях было виновато и французское командование, которое записывало в Русский легион заведомых большевиков, о чем неоднократно его предупреждали русские офицеры.[113] Судьба Русского легиона висела на волоске. Казалось, что честь русских опозорена снова и большевики добились своего: генерал Доган принял решение, а маршал Петэн уже подписал приказ о расформировании всех батальонов русских легионеров, поскольку было опасение, что бунтарское настроение передастся другим частям.[114] Но на фронте неожиданно резко обострилась обстановка, и Русский легион бросили на спасение Франции.[115] В конце апреля 1918 г., в разгар Амьенского сражения, когда, казалось, еще одно усилие — и немцы ворвутся в Париж, Марокканская дивизия с Легионом в своем составе 24 апреля 1918 г., подчиненная генералу Добени и введенная в состав 1-й французской армии, была переброшена на фронт. Место сосредоточения было у города Амьен, где сложилась наиболее угрожающая ситуация — немцы там добивали державшуюся из последних сил дивизию австралийцев. Если бы немцы прорвали их оборону, между английскими и французскими войсками прочно вбивался клин, что угрожало Антанте катастрофой… Снова Французский иностранный легион стал своеобразной палочкой-выручалочкой, последним резервом, брошенным на чашу весов в критический момент боя на самом опасном участке фронта: 25 апреля Легион вышел к лесу Ангар у Амьена, где обороны австралийцев уже почти не существовало… При помощи английских танков Марокканская дивизия 25 апреля отбила у немцев лес Ангар. При этом наиболее сложную операцию при его атаке выполнял Французский иностранный легион подполковника Ролле. Успех контрудара легионеров свел на нет все усилия немцев прорвать оборону войск Антанты и выйти к Парижу. Сообщая 28 апреля о подробностях боев в районе Амьена, Французское информационное агентство уделило главные строки Марокканской дивизии и Иностранному легиону: «…Знаменитая Марокканская дивизия… вела упорные бои в лесу Ангар, но заплатила за это тяжелыми жертвами. Особенно большие потери понес 1-й полк легионеров». «…Первые волны наших полков были опустошены и рассеяны жестоким огнем немецких пулеметов»… До укрепленной линии врага Виллер-Бретонне смогли дойти лишь немногие, однако в ходе ожесточенных боев она была взята. Этот подвиг в трехдневных боях стоил Марокканской дивизии потери 74 офицеров и 3,5 тысячи солдат. Среди них был русский лейтенант Ефремов, погибший 26 апреля 1918 г. в бою при Ангаре.[116] Несмотря на это, Марокканская дивизия и Иностранный легион в ее составе до 7 мая 1918 г. находились на боевых позициях, когда их пришлось отвести в тыл, в резерв, для доукомплектования по причине колоссальных потерь…