Журнал «Вокруг Света» №02 за 1987 год - Вокруг Света

История знает немало случаев, когда исследователи высоких широт, моряки, летчики принимали такие необычные льдины за частички суши, но «открытые» ими «земли» бесследно исчезали или их обнаруживали в другом районе океана. К таким исчезнувшим «островам» относятся, например, «Земля Президента» (1871 г.), «Земля Крокера» (1906 г.), «Земля Брэдли» (1908 г.), «Земля Кинена» (1912 г.), «Остров Такпука» (1931 г.), «Остров шхуны «Крестьянка» (1934 г.), «Земля полярников острова Генриетты» (1937 г.) и другие.

Дрейфующий ледяной остров — это мощный плавучий лед, который отломился от шельфового льда. Он возвышается над окружающими льдами, имеет толщину обычно 30—60 метров — в зависимости от времени дрейфа, площадь — несколько сот квадратных километров, а также своеобразную структуру и текстуру; поверхность его обычно отличается характерной волнистостью.

Установлено, что шельфовый лед, порождающий дрейфующие ледяные острова, находится у Земли Гранта (северная часть острова Элсмира в Канадском арктическом архипелаге), между мысом Колумбия и заливом Йелвертон, заполняя многие фьорды и окаймляя берега между ними. Предположительно с начала XX столетия площадь шельфового льда сократилась вдвое, и в настоящее время разрушение его практически прекратилось, а значит, меньше стало появляться и новых ледяных островов в Северном Ледовитом океане.

Но это вовсе не означает, что их вообще нет в Арктическом бассейне. Наверняка в системе антициклонической циркуляции вод и льдов еще есть дрейфующие ледяные острова. Доказательством могут служить виденные нами осколки мощного льда недалеко от «СП-27», а также долгая жизнь (более 30 лет) острова, на котором располагалась американская дрейфующая станция «Т-3», или льдина нашей «СП-22» (более 9 лет)...

Итак, «застолбив» льдину для «СП-27», мы начали торопиться с завозом на нее всего необходимого. Надо было спешно строить научный поселок. Здесь нам очень помогли своей оперативностью авиаторы Якутского авиаотряда. Благо расстояние от острова Жохова до льдины было небольшим — около 300 километров.

2 июня новая дрейфующая станция «Северный полюс-27» послала в эфир первую сводку погоды.

А с «СП-26» начались неприятные приключения: льдины стало колоть на мелкие части как раз в районе лагеря. Начался переезд на новое место...

Выполнив научную программу и программу материально-технического обеспечения дрейфующих станций, экспедиция «Север-36» закончила работу. Мы вернулись в родной Ленинград. Неизбежно возникающие во время рабочего сезона трудности — будь то разломы льдин, отсутствие продолжительное время летной погоды, а также необходимой техники — все это мы, как правило, в конце концов преодолеваем. И, знаете, честное слово, очень приятно, возвращаясь очередной раз домой, чувствовать себя победителями, выполнившими ответственное и трудное задание.

Сергей Кессель

Лувр снизу вверх

В Париже часто идет дождь. То монотонно стучит в окно или по зонтику, то обрушивает на зазевавшихся прохожих каскады воды, то бросает в лицо горсти мельчайшей водяной пыли — тогда он называется «крашэн». Кто сказал, что город дождей — Лондон?

Еще чаще над Парижем нависают тучи различных оттенков серого цвета. Когда через прорехи в облаках пробивается солнце и лучи дотягиваются до деревьев и домов, людей и мостовых, в голову неизменно приходит мысль: только здесь могли творить Ренуар, Дега, Моне, Сезанн, Брак, Марке, Дюфи, только здесь художник может так увидеть город и природу, как увидели импрессионисты и их последователи. Действительно, повседневные парижские виды очень импрессионистичны — то есть «впечатляющи».

Когда по крышам, цепляясь за телевизионные антенны, стелются серенькие клочья облаков, отхватывающие половину Эйфелевой башни, когда небо наливается влагой, а полотнища национального сине-бело-красного флага ветер рвет с флагштоков, французская столица приобретает особенно торжественный вид. Тогда оживает даже громада Лувра, одиноко раскинувшаяся вдоль набережной Сены.

Десять слоев истории

«Начиная с арки Карузель до улицы Мюзе, всякий человек, пусть даже приехавший в Париж на несколько дней, заметит покосившиеся фасады десятков домов, обескураженные хозяева которых не проводят никакого ремонта. Эти здания остались от старинного квартала, который постепенно разрушается». Так описал этот район великий французский писатель Оноре де Бальзак в романе «Кузина Бетта». Речь шла о квартале, непосредственно примыкавшем к Лувру. Прошло несколько лет после выхода книги в свет, и по приказу императора Наполеона III этот район, ставший к тому времени известным парижским гнездом преступности и нищеты, был полностью уничтожен. На его месте расположился центральный двор Лувра — двор Наполеона.

Сейчас, сто с лишним лет спустя, здесь снова строительная лихорадка.

...Солнце беспощадно пекло затылок и накаляло камни. Иногда прилетали короткие порывы ветра, закручивали вихри песка и уносили его к саду Тюильри. Мы бродили по раскопу во дворе Наполеона с руководителем работ Ивом де Кишем. Он привычно оглядывал свое хозяйство, иногда на ходу давал какие-то указания. Замедленные движения, обстоятельная речь, иссиня-черные волосы, обаятельная улыбка, запрятанная в черные усы. Ив де Киш слывет одним из самых опытных археологов Франции.

— Какие задачи мы ставим перед собой? — переспрашивает он.— Во-первых, изучаем топографию этой части города, пути его развития начиная примерно с начала нашей эры до середины девятнадцатого века, когда двор Наполеона был окончательно вычеркнут из городской жизни. Во-вторых, исследуем производство, потребление, торговые связи местных жителей на протяжении всех этих веков...

Раскопки во дворе Наполеона — уникальный во Франции эксперимент. Впервые происходят столь обстоятельные и полные работы, охватывающие значительную площадь в самом центре столицы.

Все началось после того, как был утвержден план реконструкции Лувра. Он состоит из двух важных этапов. Первый — перевод министерства финансов, которое занимает все северное крыло дворца, в новое здание. Второй — строительство стеклянной пирамиды во дворе Наполеона с соответствующими подземными помещениями и службами, что позволит освободить многие залы дворца для экспозиции. Вот на месте, предназначенном для пирамиды, и проводятся раскопки.

— Мы начали с того, что изучили самые старинные чертежи города, архивные документы,— рассказывает Ив де Киш.— На том участке, где мы с вами сейчас стоим, раньше пролегали улицы, жили люди. Изучать городскую историю на примере района, непосредственно примыкавшего к королевскому дворцу, особенно интересно. Ведь старейшие культурные слои относятся к первому тысячелетию — от первого до десятого веков, когда жители занимались сельским хозяйством. Потом — с X по XII век — следы какой-либо сельской или городской деятельности отсутствуют. С XII века начинается формирование города — урбанизация территории. Процесс ускорился в XIV веке, а через два с лишним столетия, при короле Генрихе IV, достиг апогея. Далее наблюдается упадок квартала, и, наконец, в 1852 году история ставит на нем точку.

Ив де Киш показывает одну за другой фотографии, на которых запечатлены различные стадии работ. Вот брусчатка улицы Фроманто: было известно, что некогда она связывала набережную Сены с существующей до сих пор улицей Фобур Сент Онорэ. После тщательного изучения предметов, сохранившихся в этом слое, археологи разобрали брусчатку, чтобы спуститься глубже — в предыдущий пласт истории. Улица Фроманто исчезла навсегда, оставшись лишь на фотопленке. Такова неизбежная плата за археологическое знание.

...В маленькой времянке, разместившейся во дворе Наполеона, приютилась скромная выставка. Тут собраны образцы того, что найдено во время раскопок. Древние монеты, венецианское стекло, китайский фарфор эпохи династии Мин, осколки костей животных... Последние находки, например, позволили составить представление о том, чем питались парижане различных социальных слоев на протяжении столетий, какие культуры выращивали, откуда что привозили. Не обходится и без курьезов. Так, медвежья кость рассказала о том, что в свое время в окрестностях королевского дворца существовал зверинец.

Куча курительных трубок позволяет догадаться, что здесь, очевидно, находилась мастерская. Неподалеку найден клад серебряных монет. Неизвестный надежно спрятал свое сокровище, а оно так и не принесло ему счастья в жизни. Однако для ученых, работающих во дворе Наполеона, научная ценность какого-нибудь осколка свиной кости или средневековых виноградных косточек может превысить рыночную ценность золота и серебра.