Смерть наудачу - Владимир Михальчук

Малыш, похихикивая, выбрался из-под кровати. Достал из карманчика ползунков белоснежный лист бумаги и огрызок карандаша. Положил бумагу на пол и принялся рисовать, высунув от усердия маленький раздвоенный язычок. В этот момент он действительно походил на меня. Такой же краснощекий, с прищуренными глазами и подрагивающим носиком – словно вынюхивает что-то.

Хвала всем богам, фадем не учуял моего присутствия. Он некоторое время водил карандашом по бумаге, громко сопел и брыкал ногами. Потом надоело. Малыш поднялся на ножки, засеменил к горшку и покрутил рукоятку механизма.

«Демон не пришел, как месяц взошел – я ж его так жда-а-ала», – запел горшок.

Мое фамильное проклятие пустилось в пляс. Малыш с удовольствием подпрыгивал, хлопал в воздухе пятками. И приближался к моей засаде.

Я напрягся, приготовился. Когда фадем приблизился к сундуку на расстояние вытянутой руки, я крепко ухватил его за шиворот красно-синего кафтанчика.

– Попался!

В ответ Малыш попытался заехать мне в глаз. Но я-то был настороже. Приподнял фамильного демона над полом и сунул его к окну.

Над горизонтом поднималось второе солнце. Крыши домов чуть не плавились под изумрудным сиянием, громоотводы накалились почти докрасна. Где-то вдалеке поднялся страшный грохот: горы Хаоса выдергивали из земли свои каменные корни и пытались убежать от солнечных лучей, спрятаться за более старыми и медлительными исполинами. Приближался второутренний зной.

– Ай! – запричитал Малыш, прикрываясь ручонками. – Не надо!

– Будешь знать, как издеваться над отцом, – поучительно сказал я, опуская фадема на пол. – Идем гулять.

Фамильные демоны, как и большинство потусторонних существ, очень боятся второго дневного света. Именно второго – гигантского зеленого шара, а не первого светила, несмело светящего голубизной.

– Пошли…

Малыш нахмурился и всю дорогу вниз пронзал меня кровожадным взглядом шестиугольных зрачков. Неудобная поза не мешала ему пересчитывать мне ребра маленькими острыми коленками.

Когда я водружал его в большую зеленую коляску, расшитую апельсиновыми ромбиками и разноцветными цветочками, фадем внезапно прекратил брыкаться. Он замер и бессмысленным взглядом уперся мне в грудь.

Зрелище доселе невиданное. Потому я даже остановился, держа в руках замок ремня безопасности – такими укомплектованы все детские коляски, чтобы ребенок не вывалился.

– Малыш, что с тобой?

Он не ответил. Остекленевшие глаза таращились куда-то в неизвестность. Если бы передо мной был не фамильный демон, а, например, раненый оборотень, – я бы подумал, что он умирает. Или находится в состоянии транса, как медиум или гадалка.

– Малыш?

– Сегодня или завтра случится убийство! – глухим голосом, совершенно не похожим на детский басок Малыша, сообщил фадем.

– Чего? – не понял я. – Да убийства случаются в Валибуре едва ли не каждый час. Ты о чем? Играешь со мной?

Выражение сморщенного личика подсказывало: так ребенок играть не может. В шестиугольных зрачках плескалось безумие. У меня по спине побежали ледяные мурашки.

– Малыш? Да что с тобой?

Я не нашел ничего лучшего, как легонько потрясти его вместе с коляской.

– Убийство произойдет в моем доме, – так же глухо сообщил фадем.

Тут мне по-настоящему стало не по себе. Я навидался достаточно смертей, чтобы не воспринимать их как что-то запредельное. Убийство так убийство, что тут такого? Но не окровавленный труп в моем жилище!

– Малыш!

С этим возгласом я так резко дернул коляску, что голова Малыша упала ему на грудь. К моему восторгу, фамильный демон заморгал и очнулся.

– Папка? – слабо спросил он меня. – Мне трудно дышать…

Фадем покрылся потом и мелко завибрировал. Затем без сил упал на дно коляски и тонко заскулил.

– Тихо, тихо ты… Нашелся мне тоже, фамильный провидец…

Я не знал, что делать. Детей у меня никогда не водилось. Как уже говорил – не люблю этих мычащих, ревущих и писающих созданий. Они напоминают мне вечно всхлипывающего Лумиля.

Дворецкий появился в холле, едва я успел о нем подумать.

– Что с нашим мальчиком? – воскликнул он. – Ему плохо?

– Да не знаю… – Я почувствовал, что на моем лице тоже проступают капельки пота.

Что это? Хваленая отцовская любовь?

Да нет, быть того не может! Чтобы Ходжа Наследи переживал за какого-то маленького, назойливого…

– Баю-баюшки-баец, а наш мальчик – молодец. – Лумиль выхватил Малыша из коляски и начал укачивать на согнутых руках. – Вы почему его не взяли? Видите, он ведь чего-то испугался, н-да!

Я пристыженно отступил. Ну не рассказывать же дворецкому о своей нелюбви к детишкам. И к этому противному демону в особенности.

Но почему мои руки задрожали? Неужели в полном расцвете своей карьеры я действительно становлюсь сердобольным папочкой?

– Ладно. – Пришлось взять себя за шкирку и слегка тряхнуть. – Клади Малыша обратно. Мы пошли гулять.

Леприкон неодобрительно покосился на меня. Его так и подмывало сказать что-нибудь саркастическое. Но он сдержался – видел, что хозяин слегка не в духе.

– Приятного дня, – пожелал нам Лумиль, провожая к двери. – Возвращайтесь к первому полудню, н-да.

Он деликатно придержал тяжелую магиталлическую створку, пропуская меня с коляской. Когда я вышел на крыльцо, дверь восторженно скрипнула противовесом и наподдала мне под… В общем, я едва успел отскочить.

Бронированное чудище осталось мне от предыдущего жилища. Я купил дверь по дешевке на распродаже на Потустороннем базаре. Тогда решение обезопасить свой дом казалось мне довольно трезвой идеей. Со временем пришлось пожалеть.

Дверюга жила собственной жизнью, совершенно не заботясь о своем предназначении. В закрытом положении она исправно выполняла обязанности двери, оберегая жилье от вторжения злоумышленников. Но едва открывалась, на меня обрушивались несчастья. Проклятая дверина постоянно норовила прижать меня, подтолкнуть или ущипнуть. Я даже подумывал: а не вызвать ли частного экзорциста? По-моему, в дверном механизме поселился какой-то злобный демон.

Но проходили месяцы, и я постоянно забывал о своей проблеме. Мелкие неприятности с дверью? Займусь когда-нибудь. Если деньги появятся. А они, к удовольствию двери, у меня появлялись довольно редко и в небольших количествах.

Озабоченный финансовым состоянием, я не заметил, как пересек бескрайний проспект Темного света и углубился в парк.

Малыш, убаюканный нехитрой колыбельной дворецкого, издавал молодецкий храп. Коляска периодически вздрагивала, когда он брал особо низкую ноту. Оставалось надеяться, что перед прогулкой Сульма подлила в кашу фадема немного снотворного и он не проснется до возвращения домой. Иначе в обществе демона меня ожидали неприятные минуты.