Маленькая Ведьма - Отфрид Пройслер

Трубочисты и главарь разбойников Яромир, Касперль и индейцы, вождь готтентотов, негритята и турки — все лезли вперёд, смеясь и крича.

— Не держи нас за дураков! — орали эскимосики.

— Мы привяжем тебя к дереву! — угрожал индеец по имени Кровавое Облако.

— Если ты соврала, — ревел людоед, — я тебя съем! Я го-ло-ден-н-н!

— О, пожалуйста, съешь меня, если ты голоден! — засмеялась Ведьмочка. — Но сначала поймай!

Людоед хотел было схватить Ведьмочку, но та его опередила. Ловко оседлала метлу и — фьють! — взмыла вверх.

Людоед от страха так и сел.

Негритята, турки, китайчата и эскимосики потеряли дар речи. У арабского шейха слетел с головы тюрбан. Главарь разбойников застыл с раскрытым ртом.

Индеец Кровавое Облако побледнел, как снег.

Негритята тоже побледнели, но этого никто не заметил, потому что они были измазаны сажей.

А Маленькая Ведьма, с вороном на правом плече, смеясь, облетела деревенскую площадь. Потом уселась на пожарной каланче и помахала оттуда уважаемой публике.

— Эй, вы там, внизу! — каркнул Абрахас. — Теперь верите, что она умеет летать?

— Я ещё кое-что могу! — крикнула Ведьмочка. — Людоед сказал, что он голоден…

Она растопырила пальцы, что-то пробормотала. И, в тот же миг, на деревню посыпался дождь из блинов и оладьев.

Дети накинулись на угощение. Даже людоед глотал один блин за другим, хотя это было против его правил.

Только ряженая ведьма ни к чему не притронулась. Она смотрела вслед настоящей Маленькой Ведьме, как та удалялась с весёлым смехом, и думала: «Надо же! Кажется, ей действительно сто двадцать семь с половиной лет…»

Масленица в лесу

— Масленица! — вздохнул Абрахас вечером, когда они уже сидели дома, в тепле, и ожидали печёных яблок. — Масленица — дивный праздник! Жаль, что в нашем лесу не бывает Масленицы и карнавала.

— Масленица в лесу? — удивилась Ведьмочка. Она подняла глаза от вязанья. — Почему не может быть Масленицы у нас в лесу?

— Этого я не знаю, — ответил ворон. — Уж так повелось, и тут ничего не поделаешь!

Ведьмочка рассмеялась, ей пришла в голову замечательная идея. Однако она промолчала, пошла к печи проверить, готовы ли яблоки.

Лишь отведав вкусного угощения, она проговорила:

— Дорогой Абрахас, хочу попросить тебя об одном, одолжении. Будь любезен, полетай завтра утром над лесом и передай всем, кого встретишь, чтобы они явились после обеда к избушке.

— Конечно, я могу это сделать, — выразил готовность Абрахас. — Только все захотят узнать, зачем ты их приглашаешь. Что мне отвечать?

— Отвечай, — притворно равнодушно произнесла Ведьмочка, — что я их приглашаю на Масланицу!

— Как? — переспросил Абрахас. — Ты сказала: на Масленицу?

— Да, — повторила Ведьмочка. — Я приглашаю всех на карнавал, на лесную Масленицу.

Ворон закидал Ведьмочку вопросами, мол, что она задумала, будут ли и на её карнавале негры, китайцы и эскимосы?

— Наберись терпения! — урезонила его Ведьмочка. — Если я сейчас открою свои планы, сюрприза не получится.

Больше она не проронила ни слова.

Утром Абрахас, облетев лес, пригласил всех пожаловать к избушке. И передать приглашение всем встречным. Чем больше их будет, тем лучше.

После обеда звери повалили со всех сторон: белочки, косули, олени, зайцы, толпа кроликов и стаи лесных мышей.

Маленькая Ведьма каждого сердечно приветствовала.

А когда все собрались, торжественно объявила:

— Сегодня мы празднуем Масленицу и устраиваем карнавал!

— А как это делается? — пропищали мыши.

— Каждый из вас будет не тем, кто он на самом деле, а кем-нибудь другим, — объяснила Маленькая Ведьма. — Вы не можете переодеться в китайцев или турков. И вам самим трудно измениться, но я помогу. Я ведь умею колдовать!

Ведьмочка помешкала.

Что же ей придумать?

И наколдовала зайцам оленьи рога, оленям — заячьи уши.

Лесным мышкам она повелела расти, пока те не стали величиной с кроликов, а кроликов сделала совсем маленькими — ростом с мышей.

Косулям она наколдовала красную, голубую и зелёную, как трава, шерсть, белочкам приделала вороньи крылья.

— А я? — напомнил о себе Абрахас. — Ты не забыла про меня?

— Как можно! Ты получаешь беличий хвостик!

Себе Ведьмочка наколдовала большие жёлтые совиные глаза и лошадиные зубы. Теперь она выглядела почти как её тётка Румпумпель.

Превращения закончились, можно было веселиться.

Вдруг из-за угла дома раздался хриплый голос:

— Можно и мне праздновать с вами?

Удивлённые звери оглянулись и увидели выскользнувшую из-за дома лису.

— Хотя меня не пригласили, — обиженно проговорила лиса, — надеюсь, уважаемые господа не будут против моего присутствия на празднике…

Зайцы испуганно затрясли оленьими рогами, белочки прыснули врассыпную, а мыши сгрудились за спиной Маленькой Ведьмы, ища у неё защиты.

— Пусть убирается! — в ужасе закричали кролики. — Её только не хватало! Нигде нет покоя от этой мерзавки! Сейчас, когда нас сделали такими маленькими, она нам особенно опасна!

Лиса оскорбилась:

— Неужели я недостойна почтенной компании? — И, виляя хвостом, попросила Маленькую Ведьму: — Позволь мне остаться!

— Если ты пообещаешь, что не сделаешь никому плохого!

— Обещаю! — лицемерно улыбнулась лиса. — Даю вам честное лисье слово. И если его нарушу, буду остаток жизни питаться картошкой да репой!

— О, это трудно! — рассмеялась Маленькая Ведьма. — Не надо заходить так далеко!

И поскольку она не поверила сладким речам, недолго думая, наколдовала лисе утиный клюв.

Зверюшки сразу успокоились.

Теперь лисе никого не удастся съесть. Даже кролики, превратившиеся в маленьких мышек, могли не опасаться за свою жизнь.

Карнавал длился до позднего вечера.

Белочки играли в прятки.

Абрахас дразнил разноцветных косуль: задевал их своим пушистым хвостом.

Кролики храбро скакали перед утиным клювом лисы.

Мыши, стоя на задних лапах, пищали оленям:

— Не воображайте, пожалуйста! Не такие уж вы великаны!

Олени не обижались. Они попеременно подымали то левое, то правое заячье ухо, думая про себя: праздник есть праздник!

В небе поднялась луна, и Маленькая Ведьма со вздохом сказала:

— Наступило время прощания. Но прежде чем вы разойдётесь по домам, я угощу вас ужином.

И она наколдовала косулям и оленям целый воз душистого сена, белочкам — огромную корзину лесных орехов, мышатам — овса, а кроликам и зайцам — по полкочана капусты на каждого. Перед началом пира она вернула всем животным, кроме лисы, их прежний облик. Гости с удовольствием принялись за еду. Все, за исключением лисы. Та ещё оставалась с утиным клювом.

— Прошу прощения, — крякнула она. — Не вернёшь ли ты мне мою пасть? И почему ты всем предлагаешь угощение, а мне нет?

— Наберись терпения! Сама знаешь почему, — успокоила её Ведьмочка. — Ты не будешь в убытке. Когда все поужинают и откланяются, ты тоже получишь угощение.

И лисе пришлось дожидаться, пока последние из лесных мышек не скрылись в своей норке. Только тогда Маленькая Ведьма освободила лису от утиного клюва. Та с облегчением оскалила зубы и алчно набросилась на копчёную колбасу, вдруг появившуюся у её носа.

— Ну что, вкусно? — осведомилась Маленькая Ведьма.

Но, увлечённая колбасой, лиса промолчала, что, по сути, и было ответом.

Любитель кегельбана

Солнце торопило зиму. Лёд растаял. Снег потемнел и исчез. В лесу распустились весенние цветы. Ивы покрылись серебристыми серёжками. Набухли почки берёз. Люди радовались приходу весны.

Каждый думал: как хорошо, что зима, наконец, кончилась!

Как-то Маленькая Ведьма, прогуливаясь по просёлочной дороге, увидела сидящую на обочине грустную женщину.

— Что-то случилось? — участливо спросила её Ведьмочка. — Разве ты не видишь, что пришла весна?

— Весна? — печально переспросила женщина. — Что мне до весны! Для меня весна ли, зима ли — безразлично! Те же заботы, та же досада! Больше всего мне хочется умереть!

— Ну, ну! — запротестовала Маленькая Ведьма. — Кто в твоём возрасте думает о смерти?! Чем ты удручена? Может, я смогу тебе помочь.

— Ты не сможешь, да и никто не сможет, — вздохнула женщина. — Но, если хочешь, расскажу о себе, вернее, о моём муже. Он у меня кровельщик. На такой работе, конечно, не разбогатеешь. Но и того, что он зарабатывает, хватило бы, чтоб не помереть с голоду, если б мой муж не тратил все деньги на игру в кегли. Да, да, всё, что он за день зарабатывает, вечером проигрывает таким же любителям кегельбана. На семью ничего не остаётся. Разве этого недостаточно, чтобы думать о смерти?