Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947 - Ютака Ёкота

Но все было бесполезно. Высокие чиновники не давали себе труда даже выслушать подобные доводы. Поэтому Нисина и Куроки продолжали работать совместно с господином Судзукавой, шлифуя свои чертежи, внося мелкие улучшения в конструкцию оружия и рассылая одну докладную записку за другой. Наконец, придя в совершенное отчаяние, они решились на шаг, неоднократно совершаемый в истории моей страны, – они подали докладную, написанную их собственной кровью! Японцы, весьма романтические натуры, почитают рукопись, написанную собственной кровью автора, будь это прошение, угроза или любовная поэма, как ярчайшее свидетельство чистейшей искренности. И этот метод сработал! Восемь месяцев спустя с момента отправки ими по команде комплекта чертежей они получили задание построить прототип, но при одном условии: оружие не должно быть самоубийственным. Следовало предусмотреть способ, которым водитель торпеды, направив ее на врага, мог бы иметь шанс к спасению. В феврале 1944 года наш Генеральный штаб военно-морских сил наконец одобрил конструкцию, разработанную двумя молодыми энтузиастами. Это произошло почти двадцать месяцев спустя после того, как они формулировали свою оригинальную идею, и спустя тринадцать месяцев после того, как запросили разрешения воплощать ее в жизнь.

Все делалось в величайшей секретности. На Оцудзиме была организована особая база, к которой прикомандировали нескольких офицеров в помощь Нисине и Куроки. Однако к июню 1944 года было построено всего лишь несколько «кайтэнов». Генеральный штаб военно-морских сил, целиком погруженный в разработку грандиозного плана окончания войны одним ошеломляющим ударом, казалось, утратил интерес к «кайтэнам».

Однако ход боевых действий у Марианских островов в корне изменил отношение штабистов. Наша кампания у Новой Гвинеи разворачивалась из рук вон плохо. Пытаясь пополнить наши гарнизоны на этих островах, мы понесли значительные потери. С этого момента Соломоновы острова были нами уже потеряны, а враг стоял у Маршалловых островов и островов Гилберта. И вот 15 июня 1944 года он вторгся на Сайпан. Именно этого момента и ждали наши стратеги из Генерального штаба военно-морских сил, задумав осуществить план, который обернулся бы для американского флота такой кровавой баней, что американские граждане потребовали бы немедленного окончания войны.

План этот получил кодовое наименование «А-ГО!». Он предусматривал выход из гаваней Филиппин крупных сил, состоящих из авианосцев, линкоров и крейсеров, как только врагу удастся высадиться на Сайпане. Наши базирующиеся на авианосцах самолеты должны были подавить вражеское авиационное прикрытие и топить вражеские авианосцы, делая челночные вылеты. Наши истребители и бомбардировщики должны были взлетать, наносить удар по врагу, приземляться на Марианских островах, там заправляться, пополнять боезапас и возвращаться домой, на свои авианосцы. Процесс должен был повторяться столько, сколько необходимо.

Но план этот пошел наперекосяк с того момента, как американские подводные лодки потопили два наших авианосца – «Тайхо» и «Сёкаку», еще до того, как те смогли выйти на рубеж атаки против американцев. Третий авианосец, «Хийо», был потоплен на следующий день в ходе контратаки вражеских самолетов с авианосцев. Потеря более чем четырехсот японских самолетов в этом сражении у американцев получила название «Охота на индеек у Марианских островов» и ошибочно считается крупным успехом американских летчиков. На самом же деле примерно половина потерянных нами самолетов либо пошли на дно вместе с потопленными авианосцами, либо совершили вынужденную посадку на воду, когда обнаружили, что вернуться на свою палубу они не могут. Таким образом, поскольку после потери «Тайхо» и «Сёкаку», торпедированных американскими субмаринами, оставшимся самолетам пришлось сражаться против многократно превосходившего силами противника, заслуги американских летчиков не столь уж впечатляющи.

Я упомянул об этом, поскольку успех американских подводников в конце концов заставил наш Генеральный штаб военно-морских сил обратить внимание на своих собственных подводников. Вниз был спущен свирепый приказ считать производство торпед «кайтэн» высшим приоритетом. Другой приказ обязал соответствующие службы начать, наконец, набор добровольцев для управления ими. Таким образом мы, сто человек с Цутиуры, и оказались на Оцудзиме.

Все это, разумеется, мы узнали отнюдь не в первый же день. Тогда нам была поведана лишь небольшая часть этой предыстории. Пока же в тот первый день мои товарищи и я наслаждались тем, чего долгое время были лишены, – неторопливой горячей японской баней. На Цутиуре баня была не рассчитана на все увеличивающееся количество людей, занимающихся летной подготовкой. В домик бани забегали и из него выскакивали чуть ли не бегом, подгоняемые нетерпеливыми криками наших товарищей, тоже желающих помыться. По такой горячей и долгой бане мы скучали едва ли не больше, чем по чему-либо другому с тех пор, как покинули дом и поступили на флот.

Раздевшись, мы окатились обжигающе горячей водой и расселись по лавкам, обильно намыливаясь. Затем снова окатились водой, смыв с себя все мыло. Лишь убедившись, что мы совсем чистые, мы погрузились в фуро, ванну, полную горячей воды, над которой поднимался пар, и погрузились в нее до самых подбородков. О, какое блаженство! Поскольку никто не вызывал нас ни на построение, ни в наряды, мы прилежно выполняли приказ лейтенанта Тёсы «сегодня о службе не думать», плескаясь в воде, болтая и распевая песни.

Лишь в половине девятого вечера я вышел из банного домика на базе Оцудзима и стал готовиться ко сну. Пойдя прогуляться перед сном, я погрузился в глубокую задумчивость. Итак, «кайтэн» оказался оружием, в котором мне суждено погибнуть! Весь мой мир за последние дни совершенно переменился. Оказавшись на флоте, я часто раздумывал над тем, что могу погибнуть. Такие мысли приходили в голову каждому японскому мужчине. Но только теперь, воочию увидев предназначенный для меня «гроб», я начал вспоминать своих друзей Танаку, Окамуру, Миямото, Коидзуми и других, которые предпочли остаться с самолетами на Цутиуре.

Что в этот час делает мой отец в Токио? А мои сестры, в течение более чем двенадцати лет заменявшие мне мать? Ведь они все эти годы делали все возможное, чтобы вырастить меня. Что сказали бы они, узнай о том, что в этот час я ложусь спать на секретной базе Внутреннего моря, собираясь стать водителем человекоуправляемой торпеды?

И как долго мы будем готовиться, прежде чем пойдем на задание? Как же чудесно ощущать свою мощь! Стань я летчиком, мне, возможно, поручили бы задание охотиться за вражескими истребителями. В бою я мог бы сбить одного-двух врагов. Будучи же водителем «кайтэна», я смогу отправить на дно целый корабль. Своей мощью я могу сравняться с боевым кораблем! Удар моего оружия станет судьбой для сотен врагов. Но в тот же самый момент вместе с ними взорвусь и я сам. Мои бренные останки взметнутся в воздух. Мысль эта ужаснула меня.

Но сейчас для таких рассуждений было не время. Моя страна находится в смертельной опасности. Наши силы на острове Атту, что в архипелаге Алеутских островов, уничтожены до последнего человека. Мои сограждане умирают на поле боя и еще от голода, болезней и истощения на всем пространстве южной части Тихого океана. Американцы уже на Сайпане, и строят планы вторжения в глубь моей родины. Что станет с Японией, если не будет исполнена воля Небес, если не переломить ход войны? Три тысячелетия нашей культуры будут уничтожены. Нет, я должен отразить иностранцев! Япония не должна попасть под их сапог!

Я должен буду мастерски управлять моим «кайтэном», когда мне его вручат. Должен буду постичь каждую деталь его механизма. Буду готовиться, пока мои начальники не сочтут меня лучшим из водителей «кайтэнов» на Оцудзиме. Тогда я смогу выйти на поле боя и поразить врага. Сейчас существует одна главнейшая задача – защитить мою родную страну. По сравнению с ней моя смерть ничего не значит. Она станет тем, что поможет Японии жить вечно.

Глава 3

ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ

– Подъем!

Я мгновенно вскочил, чувствуя себя хорошо отдохнувшим. Несмотря на все свои раздумья накануне вечером, спал я крепко и без сновидений.

На команду, прозвучавшую из громкоговорителя, я по вошедшей в плоть и кровь привычке отреагировал без промедления. Уже через три минуты вся прибывшая с Цутиуры группа построилась в две шеренги перед нашей казармой. С того места, где мы стояли, вдали была видна синяя гладь морского залива. Делая утреннюю зарядку, мы наслаждались этим видом и свежим ветерком, налетавшим с моря. Когда мы закончили весь комплекс упражнений, лейтенант Тёса обратился к нам:

– Ну вот, вы провели здесь уже целый день. И что вы думаете о своей новой жизни?

Никто не произнес ни слова, но все мы кто засмеялся, кто заулыбался. После того как нам предоставили несколько раз возможность отказаться от своего решения, само наше присутствие здесь было ответом на его слова.