Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971 - Светлана Бондаренко

Всем очевидна роль средств массового воспитания: литературы, кино, телевидения. Недоучкам, трусам, серым людям здесь не место. Здесь тоже нужны настоящие интеллигенты. Хотя бы для того, чтобы правильно переводить известное изречение Маркса: не «искусство должно быть понятно народу», а «искусство должно быть понято народом»[27].

3. Для человека с широким кругозором и с психологией, наименее тронутой мещанской заразой, то есть для интеллигента, особенно молодого, авторитета места не существует. Он чутко улавливает любую фальшь и любую алогичность плохо убежденного или серого «властьимущего» и в лучшем случае потихоньку посмеется, а в худшем — разочаруется и плюнет.

Для научной интеллигенции реален только авторитет знания, увлеченности работой, подкрепленный постоянной готовностью отстаивать свои принципы хоть перед господом богом. Начальник, обосновывающий отказ от своих принципов или от необходимых действий ссылками на туманные высшие соображения или на указания свыше, может быть и не будет осужден научной молодежью (она охотно соглашается, что ничто человеческое нам не чуждо), но авторитетом пользоваться не будет никогда. Начальник, потерпевший поражение от вышестоящих дураков, может рассчитывать на солидарность научников-подчиненных, если они уверены в его принципиальности.

Вообще, солидарность и принципиальность, взаимопомощь и взаимная поддержка свойственны научной интеллигенции более, чем остальному населению. Они интуитивно и сознательно упражняют эти черты — достаточно обратить внимание на массовость участия интеллигенции в разного рода рискованных туристических экспедициях, а также на то обстоятельство, что свыше 90 % альпинистов, этого самого опасного вида спорта, составляют физики и математики. Вероятно, «преодолевая себя» в экспедициях и восхождениях, научник подсознательно решает проблему: «Что есть я для моих товарищей?»

4. Интеллигенция, как самый жадный потребитель духовной пищи, как никто другой нуждается в информации. Она отлично понимает, что общедоступность информации является необходимым условием развития передового общества и формирования Человека Воспитанного. Оправданность суждений, здоровое критическое отношение к действительности, готовность к устранению пакостей и недоделок — всё это в большой степени зависит от возможности вооружаться наиболее полной информацией. Мало того, перекрытие каналов информации оскорбляет, как выражение неоправданного недоверия. Здесь — источник нигилизма, порожденного как информационным вакуумом, так и обидой. Нигилизм вместо здорового скептицизма, вырастающего на большом знании и подвигающего к действию, — а отсюда пренебрежение общественной работой, неприязнь к администрации, насмешливое отношение ко всяким попыткам организоваться для поддержки массовых общественных движений. Это можно часто наблюдать у молодого интеллигента. И еще одно, очень важное: там, где нет информации, возникает и наливается мощью слух. Самый недостоверный, чудовищный, глупый, но он заполняет сосущую пустоту в картине действительности, ту пустоту, которую должна была заполнить информация.

5. В образе мыслей и в образе жизни интеллигенции много такого, что настраивает против нее обывателя и мещанина. Это естественно, это было всегда и будет всегда до тех пор, пока остаются обыватели и мещане, которым непонятно, а значит и враждебно всё, что выходит за пределы примитивных представлений о цели жизни и сущности человека. В отсталых слоях населения бытует миф о тунеядстве интеллигенции (этот миф, как это ни гнусно, поддерживается, бывает, даже молодежной печатью) и о бешеных ее заработках: «У них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает»[28]. Есть еще много людей, воспринимающих слово «интеллигенция» как ругательство, есть еще много любителей поговорить о нигилизме и неустойчивости интеллигенции. И когда такие любители заявляют, что в мире идет беспощадная идеологическая борьба, они словно не желают видеть, что научная интеллигенция — это не проводники враждебной марксизму идеологии, а идеологическая борьба — это не мордобой на ринге. Наша молодая научная молодежь есть огромная созидательная и революционная сила. Фронт идеологической борьбы проходит не по границам, а внутри каждого из нас. Сомнения, критическое отношение, стремление к непрерывному расширению кругозора — это не капитулянтство перед буржуазной культурой, а оружие борьбы за новую коммунистическую культуру, которая впитает в себя всё лучшее, что создано и создается на нашей планете в этой области. Находятся кретины, дошедшие в своей ненависти к интеллигенции до того, что обзывают ее «духовными власовцами»[29]. Находятся «начальнички», которые закрывают выставки. Находятся «серые», которые панически боятся, как бы чего не вышло из стремления молодежи к знанию, к культуре.

Но для каждого, кто верит в неизбежность коммунизма, ясно, что история оставит за бортом всех этих обывателей и воинствующих мещан — уже просто потому, что коммунистическое общество — это общество, состоящее из творцов и исследователей.

Здравствуй, дорогой Борис!

Пишу тебе в очень тяжкий для меня день: сегодня, во-первых, бюро, на котором решается судьба Емцева и Парнова, во-вторых, коллоквиум по социальным мотивам в фантастике. Поскольку я имею глупость отвечать и за то, и за другое, чувствую себя не очень.

Только что был в Литфонде по поводу путевок, результат ты уже знаешь из телефонного разговора, который будет у нас с тобой сегодня вечером.

Рад, что наша статья в «Комсомолку» закончилась. Теперь перепечатаю и отнесу, и дело с концом.

В темплане «МолГв» действительно имеет место «ВНМ». Но это, конечно, ошибка. Я писал заявку на 68 год, я тебе говорил об этом, по-моему.

На днях перечитал ГЛ. А знаешь, очень неплохо. Правда, простым глазом видны и просчеты — сюжетные, главным образом, но это будет настоящая вещь, не чета «Спирали времени». Я ее, между прочим, тоже получил и тоже пытался читать и тоже не смог. Бедный старик.

ПНвС по телевидению лучше всего, конечно, запретить. Только я не знаю, как это сделать. Сходи и упрись: скажи, что отказываешься участвовать в их деятельности, если они не снимут это безобразие с экрана. Может быть, так?

Вчера меня вытащили на радиозапись: беседа с молодыми сопляками, Клубом любителей фантастики, это еще альтовские ребятишки. Очень широкий диапазон разговора: от роли фантастики в литературе до что такое Массачузетская машина и воскреснет ли Горбовский. Все-таки эти вот встречи производят на меня тягостное впечатление. Что-то тут не так и не то. А что именно — не уловлю. Может, это субъективное? Или это в принципе дерьмо?