Осторожно! Муж-волшебник или любовь без правил - Франциска Вудворт

Словами не передать, с каким волнением я вручала ей готовое изделие, всем сердцем желая, чтобы оно помогло! Удивительно, но первый блин не получился комом, и знахарка осталась довольна, когда испробовала мазь на себе. Это наполнило меня гордостью. Кто бы мне сказал, что я буду гордиться собственноручно приготовленной мазью, как будто это самое важное моё достижение в жизни. Я раньше так сильно удачным сделкам не радовалась, как этому!

Управляющий наведывался один раз, но я притворилась всё ещё лежащей в беспамятстве. Он скривился, но был доволен, что жар спал. Сообщил, что уезжает по делам в город и лучше бы к его приезду мне прийти в себя. Срок своего отсутствия это урод не обозначил, а Варлея спрашивать не стала. На этом мы и попались.

Он вернулся, когда я выходила на улицу по нужде. Возвращаюсь в дом, а там эта морда по-хозяйски расположилась.

— О, уже на ногах, — обнажил жёлтые зубы в довольной улыбке, обшаривая меня маслянистым взглядом. Одежда знахарки для меня была мала, и все эти дни я ходила в своём сарафане. Судя по реакции управляющего, слишком откровенном для местного населения.

Варлея, вошедшая следом за мной, тут же подхватила меня под руку, а я не растерялась и опёрлась на неё, всем своим видом демонстрируя упадок сил. Только этот козёл не впечатлился.

— Собирайся, — кивнул он на свёрток, что лежал на столе.

— Ей бы отлежаться, только недавно встала, — вступилась за меня знахарка.

— Хозяин прибывает сегодня, и она должна быть в имении. Дай настойки какой-нибудь, а то слишком бледна.

— Сейчас приготовлю, — засуетилась Варлея, усаживая меня на лавку. Управляющий встал и бросил мне на колени свёрток с одеждой. Я даже не сообразила сначала, чего это он такой услужливый, пока не поняла, что решил заглянуть мне в вырез сарафана.

— Чего это у тебя пузо до сих пор торчком? — недовольно спросил он.

Действительно, живот, приподнятый поясом, собрался складкой под грудью, когда я сидела. Да даже когда я стояла, он ещё заметно выпирал.

— Подвязываю, чтобы живот втянулся после родов, — ответила ему.

Тот нахмурился, видимо, вспомнив, как его это ввело в заблуждение, и излишне резко поторопил меня:

— Чего расселась? Одевайся!

Не желая его злить, я начала разворачивать свёрток, обнаружив платье тёмно-синего цвета и нижнюю рубаху из грубой ткани к нему. Я подняла на него глаза, ожидая, когда он выйдет или хотя бы отвернётся, но тот лишь ухмыльнулся, не собираясь никуда уходить.

Положение спасла Варлея. Она стала заваривать какие-то травы, и вскоре дом заполнился едким запахом.

— Ты чем развоняла? — рыкнул он на неё.

— Так отвар же… — подобострастно посмотрела она на него.

Сплюнув на пол, он приказал ей:

— Собирай её. Да не возись долго! Я на улице подожду.

И вышел, хлопнув дверью. Варлея проводила его злым взглядом и тут же подскочила ко мне.

— Спасибо! — поблагодарила её, что выручила.

— Видно, не судьба тебе дольше здесь задержаться. Помни, что я говорила, — напутствовала она, разворачивая платье и помогая мне натянуть его на сарафан. Принесённую рубашку надевать я не стала, оставив про запас. — Придёшь, как сможешь. Я тебе отложу мази, что ты мне делала. При случае дашь Агате, у неё ноги больные. Поможет — и на тебя более благосклонно взглянёт. Скажи, что сама делала. Твой семейный рецепт.

Я только кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Было очень страшно, я крепилась из последних сил. Мы быстро обнялись, и она вывела меня из дома.

— Чего это она за тебя цепляется? — нахмурился управляющий, как только мы вышли.

— Так отвар подействовать ещё должен, а вы ждать не велели, — оправдалась Варлея. Я хоть и чувствовала себя здоровой, но она посоветовала мне вести себя так, как будто я еле держусь на ногах. Это для того, чтобы меня сильно работой не загружали первые дни и я имела возможность осмотреться.

— Ладно, шевели ногами, — бросил он мне и пошёл со двора. Обменявшись напоследок со знахаркой взглядами, я двинулась за ним. Не спеша.

Вскоре управляющий оглянулся и, увидев, что я от него отстала, поморщился, но подгонять меня не стал, а остановился подождать. Возможно потому, что я успела натянуть на лицо мученическое выражение, всем своим видом демонстрируя, как мне тяжело идти, но стойко держусь.

Никогда не подозревала в себе таких талантов. Жизнь заставила. Бежать за ним преданной собачонкой не хотелось, да и спешить принимать на свои плечи ярмо рабыни тоже желания не было.

Я поравнялась с мужчиной, а он посмотрел на меня внимательно, взгляд его остановился на узелке в моей руке, где виднелся край рубашки.

— Почему рубаху не надела? — поинтересовался он.

— Грубая ткань натирает. Я к такой не привыкла, — ответила коротко.

— Из благородных? — прищурился он.

— Какая разница, раз сейчас на мне ошейник? — по возможности спокойно ответила вопросом на вопрос, и он неожиданно усмехнулся.

— Дерзка… Как к торговцам попала?

— Мы путешествовали. На нас напали. Я убежала и заболела. Они меня нашли.

— Почему не возмущаешься тем, что стала рабыней?

— А что это изменит? Вы заплатили за меня деньги и мои возмущения впечатления на вас не произведут, лишь разозлят. Насчёт побега можете тоже не беспокоиться — некуда и не за что, — я бросила взгляд на свои пальцы, где отсутствовали украшения.

— Умна, — хмыкнул он. — Раз так, знай, что если будешь послушна, то и жизнь твою сносной сделаю.

Ага, что-то мне подсказывало, что в этом случае его любовница сделает моё существование невыносимым, но я благоразумно промолчала, стараясь не думать, что именно он имеет в виду под «послушанием».

— Выкупить есть кому? — последовал следующий вопрос.

Вот тут я напряглась, не зная, как лучше ответить. Чуть замявшись, произнесла:

— Не знаю, живы ли родные. Я во время побега головой ударилась, многое как в тумане. Надеюсь, вспомню родственников.

— Не помнишь? — удивился он.

— Мужа помню, ребёнка. Дом большой, слуг. Путешествие урывками, — как можно туманнее ответила я. Про дом и слуг упомянула специально, чтобы знал, что к тяжёлой работе не привыкла и не удивлялся, что ничего не умею.

— Руку дай! — неожиданно приказал он, и я с опаской протянула ему ладонь.

Он взял её, рассматривая. Обратил внимание на рисунок на ногтях. Со всеми несчастьями, шеллак ещё держался. Неужели, когда украшения снимал, не до того было?! Посмотрел на ладонь, проведя по ней пальцем. С трудом сдержалась, чтобы не выдернуть руку, но он сам её отпустил.

— Идём, — бросил он мне и добавил: — Помалкивай о себе.