Кобра. Аска из клана змей - Марина Сергеевна Комарова

– О, Мочи-мочи примчался, – пробормотала Мисаки.

Мочи – это, если не ошибаюсь, японский рисовый пирожок. Прозвище целителю подходит идеально. Губы сами потянулись в улыбке, когда рядом оказался запыхавшийся Изаму.

– Аска! Тебя пускать никуда нельзя! – воскликнул он. – Подумать только, поесть не может нормально! Не успела отойти, как уже вляпалась в наказание! Скажи, на милость Плетуньи, как тебя угораздило?

– Не виноватая я, они сами пришли, – буркнула я, быстро собирая палочками овощи и оставшиеся рисинки.

– Они уже отметились в лазарете, – ехидно отметил Изаму. – Но это не ответ.

И вдруг с неожиданной силой выдернул меня из-за стола, не дав даже пикнуть.

Харука и Мисаки так и остались на своих местах, наблюдая за нами округлившимися от удивления глазами.

– Куда вы меня тянете? – возмутилась я, пытаясь успевать перебирать ногами, но выходило весьма посредственно.

В круглом и на вид безобидном целителе крылась недюжинная сила. Меня попросту, как кутенка, притащили за шкирку в коридор. До кабинета Коджи не успели – сам учитель как раз из него вышел.

– Я требую объяснений, – заявил Изаму. – С каких это пор мои подопечные подвластны наказаниям?

Я покосилась на него. Ого. Кажется, он из рода тех докторов, которые дадут прикурить и цуми, если тот вздумает покуситься на его пациентов.

Однако Коджи тоже оказалось не взять так просто. Не изменившись в лице, он посмотрел сначала на Изаму, потом – на меня.

– В чем проблема? – поинтересовался он невозмутимым тоном. – Никто не мешает вам лечить учениц. Разве что вы ее уже вылечили, раз так резко идет на конфликт.

– Но… – возмущенно начала я.

Изаму наступил мне на ногу с такой силой, что я чуть не взвыла и благоразумно заткнулась. Кажется, меня не хотят слышать, значит… Разумно будет помолчать.

– Учитель Коджи, рёку Аски высосет все силы, если будет серьезная физическая нагрузка. Я требую отсрочки наказания, – не смутился Изаму.

– Насколько мне известно, угрозы жизни нет, – не сдался Коджи. – А что придется приложить больше усилий, так на пользу пойдет. Или вы, целитель, хотите, чтобы ей язык укоротили смотрители императора?

Изаму побледнел.

Кажется, эти смотрители не слишком приятные ребята. Внезапно склад показался весьма милым местом, хоть я там ни разу и не была.

Коджи улыбнулся. Да уж, такой улыбкой можно перерезать глотку врагу, не то что показать, что не стоит противоречить.

Попытка защитить меня провалилась.

…Я стояла возле деревянного здания, напоминающего огромный сарай, и почему-то не решалась войти. Почему-то казалось, что идти туда не стоит. Еще не страх, но такое настойчивое предупреждение.

Неужто там кто-то затаился?

За спиной послышались шаги. В поле зрения появилась Сату. Она тоже смотрела на склад. Взгляд был задумчивый и мрачный.

– Я ненавижу тебя, Шенгай, – глухо сказала она. – Настолько, что ты даже не представляешь. Берегись.

И зашагала вперед, приблизившись к двери и резко открыв ее на себя.

«Будет весело», – философски отметила я и двинулась следом.

Значит, Шенгай.

За дело, Аска Шенгай.

Глава 5

Коджи оказался весьма изобретательным мерзавцем и растянул наше наказание на неделю. За это время мы порядком пропылились, поперетаскивали кучу барахла в виде учебных пособий, книг, папок, бумаг и прочей ерунды и даже стали не так друг друга бесить, как раньше.

Все воспринималось с немой безысходностью. Надо – значит, надо. Сату злилась. На меня, на учителя и, не будет неправдой, если сказать, что на саму себя. Ведь, в конце концов, навалять дурехе Аске можно было где-то в более тихом месте.

А так получается прокол. Да еще какой. Однозначными победительницами она с подругами не вышла. По какому-то странному стечению обстоятельств ей оказали сопротивление.

Жаль только, я пока так и не разобралась, могла ли Аска постоять за себя или нет. Тут нужно время. Беда, что неясно, сколько у меня его есть в принципе.

Утро начиналось с разминки. Мы выходили на площадку перед школой и работали вместе с учителем Аю, которая показывала чудеса гибкости и выносливости человеческого тела. Потом завтракали в столовой и отправлялись на занятия. История, гео графия, математика, каллиграфия, менталистика (в которой я безнадежно тупила) и техника рёку. Два последних предмета были новыми и непонятными. Но пока меня проносило. Удавалось молчать и не высовываться, а учителя пока что давали только теорию.

Выяснилось, что рёку – некая внутренняя сила, при помощи которой можно управлять разными физическими процессами, прикладывая только ментальные усилия. Тогда Плетунья сказала об этом, но я далеко не все поняла. А потом начиналась беда номер два – менталистика. Которая учила, как собрать мысли в кучу и поверить, что можно, например, возвести силой мысли невидимую стену, через которую никто не пройдет.

Получалась какая-то магия, с которой я ближе книг и фильмов в прошлой жизни не сталкивалась. Что интересно, я прекрасно понимала из прошлой жизни, что такое фильм, но вот свое имя и личность… никак.

Не давала покоя мысль, что я вспомню все это ровно в тот момент, когда будет угодно Плетунье. А Плетунья явно себе на уме. Да к тому же я не забыла, как мне велели принести голову цуми. Интуиция подсказывала, что это было сказано не ради красного словца, поэтому надо шевелить мозгами.

После занятий был обед, передышка и возможность позаниматься еще, а потом нас с Сату ждал склад. Работа не была феерически тяжелой. Просто монотонной и выматывающей. Но для меня еще и интригующей. Например, когда один ящик буквально рассыпался в моих руках, и оттуда грудой высыпались обожженные глиняные таблички с иероглифами.

– Нас послали убирать, а не сорить, Аска, – насмешливо заметила Сату.

Но… когда подошла ближе, то нахмурилась, разом позабыв о том, что язвила.

Иероглиф на каждой табличке мягко сиял лиловым светом. Мы присели, внимательно изучая свою находку.

Я взяла ближайшую табличку, покрутила в руках. Провела указательным пальцем по резким чертам – кожу немного закололо.

– Не лезь, – прошипела Сату, выдохнув через нос. – Откуда мы знаем, что это? Я даже отсюда чувствую, что они под завязку наполнены рёку.

Я прислушалась к собственным ощущениям. Странно, ничего такого не ощущаю. Интуиция не вопит, желания отшвырнуть эти вещицы подальше нет. Наоборот, тянет рассмотреть получше. А еще странное ощущение, что рисунок шрамов на моей руке, оставленный от кумихимо Плетуньи, дрогнул и шевельнулся.

Я тут же натянула рукав кэйкоги. Если Сату что-то заметит – вопросов не оберешься.

– Ну, рёку, – произнесла я, чтобы хоть как-то разбить окутавшую все напряженную тишину. – И что?

Сату посмотрела на меня как на идиотку. Смотри-смотри, главное, не забудь показать, какая ты умная.

– Ты и правда больная на всю голову, – сплюнула она. – Этим пользуются оммёдзи и колдуны, когда призывают духов. И чем темнее цвет сияния иероглифов, тем злее дух. К этим штукам лучше не прикасаться без проведения специального ритуала. Иначе можно потом никогда не