Срочный фрахт - Елена Хаецкая

Мегингоц стремительно повернулся к отцу Гермиону:

– Не врут?

– Полагаю, нет, – сказал отец Гермион. – Кстати, вы можете также просканирвать их.

Мегингоц кивнул и отправил патрульному дерзкое: «Произвожу сканирование – ждите».

Отец Гермион откинулся в кресле, полузакрыв глаза. Мегингоц пролистал толстый том «Памятки штурману», а затем дал компьютеру команду и жадно уставился на экран. Потом сказал:

– Чтоб я сдох! Не врет. Что нам делать, святой отец?

– Я с ним поговорю, – предложил отец Гермион.

Мегингоц освободил капитанское кресло и встал чуть в стороне.

«Корабельный священник отец Гермион Юхтырь, Эльбейская епархия. Прошу обсудить со мной условия нашей капитуляции».

По экрану побежали вопросительные знаки. Они выпрыгивали один за другим, изображая крайнее удивление патрульного.

– Он издевается? – спросил Мегингоц, обкусывая бисерины с манжета.

– Подождем.

Череда вопросительных знаков потянула за собой слова: «А вы-то, черт побери, что тут делаете?»

«На борту люди, – написал отец Гермион. – Необходимо эвакуировать их. Назовите условия капитуляции».

«Клоны поступают в наше полное распоряжение. Людям будет оказана помощь. Капитан передается в ведение международной судебной комиссии».

«Капитан мертв», – написал отец Гермион и отвернулся от экрана вместе с креслом, чтобы Мегингоц мог прочитать последнее сообщение.

Мегингоц медленно покачал головой.

– Нет, – сказал он.

– Нас уничтожат, – сказал отец Гермион.

Мегингоц посмотрел прямо ему в лицо и улыбнулся.

– Вам-то чего бояться? Вы же бессмертны!

– Зато вы умрете навсегда.

Мегингоц вздохнул.

– Это уж наше дело.

Он наклонился над плечом священника и стал печатать одним пальцем:

«От Мегингоца. Высылаю шлюпку с людьми. Примите их на борт. Когда люди будут удалены, я уйду. Прошу не преследовать. Если вы не согласны, я выброшу людей в открытый космос».

«Ждем шлюпку», – ответил патруль.

– Вас уничтожат, как шлюпка прибудет к ним на борт, – сказал отец Гермион.

– А вы не слишком хорошего мнения о людях, правда? – И Мегингоц ушел отдавать распоряжения.

Уирко бессмысленно улыбалась и вертела головой, когда ее усаживали между механиками и пристегивали к креслу. Механики держались настороже, только один из них все время плевался. Отец Гермион стоял рядом, покусывал губу.

Мегингоц приглашающе взмахнул широким рукавом.

– Садитесь, отец Гермион. Все готово.

– Я остаюсь, – сказал священник.

– Ну и дурак, – молвил Мегингоц. И обернулся к розовощекому кудрявому пареньку, исполнявшему обязанности транспортного оператора. – Давай!

Отец Гермион отвернулся к окну. Он видел, как шлюпка появляется в черноте и начинает отдаляться от «Молукки». Как душа от тела, подумал он.

Кудрявый клон посматривал на священника с удивлением, но отец Гермион не замечал этого. Мегингоц вернулся в капитанскую каюту. На экране его ждало паническое послание с Миры-6. «Начались сильные землетрясения, – писал заказчик. – Таких еще не было. Где ты, черт тебя дери? Мы или погибнем, если останемся, или разоримся, если уедем. ГДЕ КЛОНЫ?»

«А пошел ты, кретин собачий», – написал Мегингоц.

Тотчас ожил патруль. «Борт принят. Только четверо. По их словам, вами задержан священник. Подтвердите».

«Подтверждаю», – написал Мегингоц. И обернулся к двери, безошибочно угадав момент, когда она начнет открываться.

– Входите, отец Гермион! – крикнул он. – Мы тут как раз про вас разговариваем.

«Отпустите заложника», – потребовал патруль.

«Он не заложник, – сообщил Мегингоц. – Остался добровольно. Остальные подтвердят».

Спустя некоторое время патруль обратился прямо к отцу Гермиону: «Отец Юхтырь, требуем вашего возвращения. В случае отказа будет оповещена иерархия Эльбейской патриархии».

«Делайте свое дело, – написал отец Гермион, – а я буду делать мое».

И отключил связь.

Мегингоц повернулся в капитанском кресле. Священник стоял перед ним, как ученик, вызванный к директору. Мегингоц разглядывал его с непонятной улыбкой.

– Они ведь уничтожат «Молукку» – в любом случае уничтожат, – сказал наконец клон. – Ваше присутствие на борту их не остановит. А в епархию сообщат, что вас убили злые клоны.

Отец Гермион промолчал.

Мегингоц потянулся к кофейнику и сластям, завернутым в развеселую блестящую бумагу с выцветшими уже Санта-Клаусами.

– Хотите?

– Не откажусь.

Отец Гермион уселся рядом. Мегингоц отпил из своей чашки и вздохнул:

– Знаете, обожаю человеческую еду. Кофе, чай, сладкое. Мясо люблю, фрукты. Только почти никогда не перепадало.

– А я, представьте себе, люблю можжевеловую водку, – признался отец Гермион, принимая чашку из рук клона.

Мегингоц сперва удивился, а потом захохотал:

– Водку?

– Это мой тайный порок… Я ведь вырос на Эльбее, ближе к полюсу. Там много можжевельника, и все пьют водку. И как-то по-доброму пьют, без безобразий…

Мегингоц упер подбородок в ладонь и уставился на священника немигающими глазами, совершенно хрустальными, с острой точкой зрачка. Как будто это на самом деле не точка, а восклицательный знак – вид сверху.

– Ну надо же, – протянул клон. – Вот никогда бы не подумал… А ваш отец – он тоже был священником?

Отец Гермион задумчиво поглядел на своего собеседника. Давно уже у него не возникало такого странного чувства. Время как будто замедлилось. Секунды еле плелись, минуты начали растягиваться, как жевачка.

– Нет, – сказал наконец отец Гермион. – У нас было хозяйство. Дом в лесу, молочная ферма, маленькое колбасное производство. Мое детство прошло среди запахов: копченого мяса, свежей крови, перца, пота, хвои. Никогда потом не было таких сильных, резких запахов…

Мегингоц поднес ладонь к носу и с любопытством обнюхал ее, сильно сопя.

– Вот уж не рассматривал людей с этой стороны, – признал он. – Запахи. Как странно… Возможно, люди, как и всякие животные, склонны в первую очередь воспринимать других по запаху. Поэтому клонов на самом деле почти никогда не удается по-настоящему выдать за людей. – И сунул руку под нос священнику: – Понюхайте!

Отец Гермион наклонился над этой рукой, очень белой, с небольшим лиловым пятном старого ожога чуть ниже кисти.

– Пахнет микросхемой, – сказал он наконец, удивленный.

Клон сжал пальцы в кулак и убрал руку. Вытащил из мятого кулька конфету, сунул в рот вместе с оберткой. Потом выплюнул липкую бумажку и сунул ее за компьютер.

– Когда мне было лет десять, – сказал отец Гермион, – я потерялся в лесу. Точнее сказать, зашел на дальнее болото, а там объелся ягодами и заснул. Было уже темно, когда я пошел обратно домой. Вы бывали в лесу ночью?