Дверь с той стороны (сборник) - Владимир Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его перебили, и он понял, что дело и на этот раз серьезное, раз его перебивают. Он попытался застегнуть халат, забыв, что это не тужурка. Потом зажег свет, протянул руку к справочнику и нажал букву К – «консультанты».
Профессор доктор Функ ворчливо сказал:
– Уснуть в мои годы – это искусство, а вы меня будите. Почему теперь происшествия случаются исключительно по ночам? Ну хорошо, хорошо…
Он был стар, и каждый раз, когда его, непременного члена Консультативного совета Трансгалакта, внезапно вызывали, не спрашивал о причине. Глубоко в нем обитало упование дожить до первого Контакта, и он всегда надеялся, что на сей раз его вызывают именно по этому поводу, и не спрашивал, чтобы не разочароваться раньше времени.
– Ах, зеркальное изображение, – сказал физик доктор Функ, позевывая. – Да, конечно, может быть, виновата связь. Связь, связь. – Он помолчал. – А может быть, и не связь. Говорить с ним можно? Тогда спросите-ка его… Координаты ведь устанавливаются при помощи оптики, а не электроники? Вот и спросите, как устанавливались координаты и не происходило ли при этом чего-нибудь такого. Если оптика дает им нормальное изображение, значит, виновата аппаратура связи. Итак, вы поняли? Не было ли при ориентировке чего-то такого… неразумного. – Слово ему понравилось. – Вот именно – неразумного.
– Капитан Устюг, как устанавливались координаты после выхода из сопространства?
– Ориентировались нормально: курсовая – с Полярной на Солнце, третья точка – Капелла.
– А четвертая? – спросил командор.
– Хорошая космическая практика, командор, рекомендует брать четвертую в случае сомнений. А у нас сомнений не было.
«Нахал», – подумал командор.
– Зато у нас есть. Уточните положение по четвертой.
– Есть, – ответил дисциплинированный капитан.
Четвертая нужная звезда оказалась вдруг совсем не в той стороне. Человек вошел в комнату через дверь, пошел прямо – к окну. Внизу, естественно, пол, наверху – потолок, а справа должен быть стенной шкаф. И вдруг оказывается, что стенной шкаф – эта самая четвертая звезда – оказался слева, а чтобы он снова был справа, потолку надо опуститься и лечь под ноги, а полу – вознестись над головой. Капитан с Луговым вертели и так и этак – не помогало.
– Словно мир перевернулся, – сказал капитан. – Что за… магия?
– Ну вот, – сказал доктор Функ. – При чем же тут связь? Решительно ни при чем.
– В чем же дело, доктор?
– В чем? – вдруг рассердился Функ. – Как – в чем? Почему вы это спрашиваете? – Он кричал фальцетом. – Они претерпели зеркальную инверсию! Весь корабль!
Он умолк. Командор ждал. Функ пожевал губами.
– Объяснение, насколько я могу судить, имеется одно: где-то там, в неизвестное нам время и в неизвестных условиях, вещество корабля и всего, что на нем находится, изменило знак.
– Так что теперь?.. – спросил командор после новой паузы. Он спросил тихо и, казалось, даже робко.
– Теперь они, вероятнее всего, состоят из антивещества, – буркнул Функ и отвернулся.
Молчание длилось минуты две. Потом командор спросил:
– Вам все ясно, диспетчер? Чего же вы ждете?
– Да, – сказал диспетчер неслышно, откашлялся и уже громко повторил: – Да. Все ясно.
– Действуйте.
– Устюг, – проговорил диспетчер. – Только спокойно. Ни шагу с орбиты, ни на миллиметр. Пассажиры спят?
– Как и положено.
– Не будить.
– Что с нами?
Диспетчер не ответил. Он включил общий канал.
– Всем: восьмой объявляет тревогу. Блокировать старты. Освободить пространство до четвертого маяка…
Происшествие случилось у него, и теперь он был главным в космосе. Он вдруг, задним числом, похолодел: стал бы «Кит» швартоваться, вот наломали бы дров… Тринадцать пар глаз в зале уперлись в него, свой голос он слышал со стороны: слова разносились по трансляции. «Не пересекать орбиты «Кита», не приближаться к нему ни при каких условиях. Ничего и никого с «Кита» не подбирать. Постам развести корабли…»
Совещание закончилось. Остатки дыма клубились где-то под прозрачным потолком, розовевшим потому, что здесь, в Космоцентре, только занималась заря. Командор подошел к секретарю, переключил кристалл на исходную позицию и приготовился прослушать все сначала. Он любил еще раз выслушать все в одиночестве: при этом иногда возникали дельные мысли.
Первый голос в записи был его собственным:
– Капитан! Расскажите, пожалуйста, как проходил рейс.
Капитан (откашлявшись, хрипловато – связь чуть изменяет его голос): Значит, так… Взяли груз и пассажиров на Анторе. Загрузка тридцать процентов: не сезон. Разгон прошел без нарушений, никаких странностей не наблюдалось. Нашли точку, своевременно вошли в прыжок…
Физиолог: Как чувствовали себя люди после прыжка?
Капитан: Вышли из коконов. Был проведен положенный осмотр на медкомбайне. Жалоб не было, объективные показатели в пределах нормы – чуть лучше, чуть хуже, как обычно.
Функ: Дальше, дальше, пожалуйста. Как проходил полет в сопространстве?
Капитан: Ну, я бы сказал – нормально. Все время, с прыжка до выхода, не было ни вибраций, ни отказов, ни каких-либо иных нарушений.
Функ: Это субъективно. А приборы?
Капитан: Я просмотрел записи. Никаких отклонений.
Функ: Хорошо, капитан. Теперь расскажите, а что наблюдалось… снаружи?
Капитан: В сопространстве?
Функ: Вот именно.
Капитан (не сразу): Вообще, как вы знаете, нам не разрешается…
Функ (нетерпеливо): Да, да! Но все смотрят. Говорите, это крайне важно.
Командор: Рассказывайте, капитан.
Капитан: Да ведь вы знаете, как это выглядит: полный ноль. Даже не скажешь, пустота это или нет, тьма – или еще что-нибудь. Так что видеть там нечего, и если мы все же что-то угадываем, то потом оказывается, что впечатление у всех разное, и, значит, мы видим что-то в себе, а не снаружи. Мне, например, обычно кажется, что мы висим неподвижно, а от нас во все стороны расходятся такие – ну, коридоры, что ли. То есть у них, понятно, нет ни стен, ни потолков, ничего, но только я знаю, что это – разные коридоры, и они вертятся, как спицы колеса, в котором я – ось. От этого вращения начинает кружиться голова, и выключаешь экран. Стараешься только не изменить ненароком режим – там, если чуть сдвинешься, вынырнешь потом, наверное, неизвестно, где.
Функ: Капитан, вот в этом «ничего» вы не заметили чего-нибудь, что было бы не таким, как всегда? Хотя бы мелочи…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});