Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана - Виктор Носатов

В то же время красноармейский отряд, спокойно погрузившись на лодки и баржи, переправился на афганский берег. Гарнизон другой заставы, Сия-Герта в сто сабель был полностью уничтожен пулеметным огнем. На следующее утро Красная Армия взяла штурмом и город Мазар-и-Шериф, причем пехота, позабыв, что ей нужно играть роль афганцев, пошла в атаку с традиционным русским «Ура!!!», а после захвата города на его улицах сплошь и рядом слышался отборный русский мат. Повсюду валялись изуродованные трупы защитников города, около трех тысяч. На следующий день переодетые под афганцев красноармейцы двинулись дальше, пристреливая попадавшихся на пути жителей, чтобы они никому не сообщили о советском вторжении. Сталин надеялся создать просоветское правительство Афганистана из местных экстремистов, а когда это не удалось, отдал приказ красноармейцам возвратиться. Проходя на обратном пути через Мазар-и-Шериф, они прихватили с собой весь каракуль, хранившийся на складах города — в качестве компенсации за расходы, понесенные советами на организацию этой экспедиции…»

Трагична судьба самого Георгия Агабекова. Вот что вспоминает бывший секретарь И. Сталина Б. Бажанов:

— «В 1930 году, вскоре после неудавшегося похода в Афганистан, он переводится резидентом ГПУ в Турцию, на место Блюмкина. В это время он сильно подозревает, что если его вызовут в Москву, то это для того, чтобы расстрелять. К тому же он переживает роман своей жизни: он влюбился в молоденькую, чистенькую англичаночку, которой признается, что он чекист и советский шпион. Англичаночка приходит в ужас и из Турции возвращается в Англию. Агабеков покидает свой чекистский пост и по подложным документам следует за нею. Родители ее сообщают обо всем этом властям и Агабекову приходится уехать во Францию. Здесь становится очевидным, что он с советами порвал.

По требованию Советов, его из Франции высылают (основание есть — он приехал по подложным документам), и ему в конце — концов дает убежище Бельгия. Он пишет книгу «ЧК за работой», которая выходит на русском и французском языках.

За Агабековым ведется правильная охота. В 1937 году во время испанской гражданской войны… его убивают, и труп его, затянутый на испанскую территорию в горы, находят только через несколько месяцев…»

Рассказывая об этой, мало кому известной афганской экспедиции, я хочу подчеркнуть преемственность экспансионистской политики правительственной верхушки во все времена тоталитаризма.

Сделав поправку на современное оружие и технику, мы получили всем теперь известную картину вторжения восьмидесятипятитысячной армии в Афганистан накануне Рождества Христова 1979 года.

Мой «афган» начался ранним, осенним утром 1981 года.

Глава I

Исторически сложилось так, что Дальний Восток вот уже многие века был и остается в России краем малообжитым и неспокойным. Это и понятно, ведь с давних пор богатейшие земли этого региона привлекали к себе внимание неуживчивых соседей. Ачанский городок, Кумарский и Албазинский остроги — все эти героические места, овеяны славой русских первопроходцев, беззаветным мужеством и отвагой наших предков, ставших грудью на защиту новых российских границ.

Усилием и мужеством десятков и сотен первопроходцев, территория Российской империи расширилась до самого Тихого океана. Именно здесь оставили неизгладимый след многие Великие путешественники, чьи имена навечно остались на географических картах. Кстати большинство их имен носят приграничные села. Толбузино, Бекетово, Сгибнево, Бейтоново, Кузнецово, Касаткино, Пашково, и многие другие. Это и понятно, ведь освоение новых земель велось вниз по Амуру. Там, где когда-то стояли казачьи станицы, сегодня стоят пограничные заставы.

Величавый Амур, который поселенцы издревле называли «Амур — батюшка», а китайцы «Рекой Черного дракона», стал для переселенцев, большинство из которых составляли вои и казаки, поистине рекой мужества и военной доблести. Не раз приходилось им браться за оружие, чтобы защитить свои села и станицы от врага, и всегда в этой справедливой борьбе побеждала храбрость и мужество русского солдата, бдительно охраняющего родные рубежи.

Начиная с походов казаков-землепроходцев, утвердившихся на рубежах Дальней России еще в середине XVII века и до дней нынешних, служба ратная, служба пограничная определяла собой лицо этого богатейшего, цветущего края.

Вся более чем восьмидесятилетняя история Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа насыщена событиями яркими и впечатляющими, и, прежде всего, потому, что все они осуществлялись людьми беззаветно преданными Родине, истинными богатырями земли русской. Дальневосточная граница навсегда осталась в легендах и песнях, которые и сегодня на слуху у народа…

Обо всем этом я знал из истории, прочитанных ранее книг, и потому, прибыв на пограничную заставу «Благословенная», искренне верил, что, выбрав Дальневосточный пограничный округ, сделал правильный выбор, и благозвучное название заставы непременное подтверждение тому, что Всевышний, таким образом, благословил меня на ратную службу именно здесь.

Служба на заставе шла своим чередом. Дежурства, ночные проверки пограничных нарядов, занятия с личным составом, выступления перед жителями приграничья с информацией о международном положении, решение хозяйственных вопросов, вот неполный перечень основных забот замполита. И потому зачастую не хватало дня, чтобы переделать все намеченные дела. Приходилось наверстывать все за счет семьи. Жена Наталья, и дочь Леночка видели меня дома так редко, что каждое мое появление там было бурным и радостным событием.

Этакая, пограничная идиллия продолжалась до тех пор, пока не началась в Афганистане Апрельская революция. Кто бы мог подумать, что эти события, происходящие за тысячи километров от Дальневосточной границы, когда-нибудь коснутся и меня…

На дворе стоял сентябрь, сухой и теплый. Я отдыхал дома после ночного дежурства, когда тревожно и настойчиво зазвонил телефон:

— Товарищ старший лейтенант вас требует к телефону начальник пограничного отряда, — дрожащим голосом доложил дежурный связист.

— Соединяй! — в трубке послышался щелчок и в наступившей тишине резко прозвучал недовольный голос начальника отряда майора Йолтуховского:

— Ну, скоро там?

— Товарищ майор, старший лейтенант Носатов, — представился я и по привычке доложил:

— На участке заставы происшествий не случилось.

— Спишь долго, — пробурчал майор, и неожиданно предложил:

— В командировку, на юга, хочешь съездить?

— ???

Мое недоуменное молчание начальник отряда истолковал по-своему.

— Не бойся, рано или поздно мы все там побываем.

И тут только до меня дошло, о каком юге он говорил. Не прошло и полугода, как я закончил курсы усовершенствования политсостава в Голицыно. Так вот, во время занятий, мне неоднократно приходилось слышать слова, которые только что озвучил майор. А на заключительном занятии, лектор из ЦК прямо сказал, что большая часть младших и половина старших офицеров должны пройти обкатку в Афганистане. Тогда я, наверное, так же, как и большинство офицеров, не придавали этому особого значения. Но на всякий случай, по приезду из Москвы, не сразу, а постепенно начал готовить жену к мысли о том, что рано или поздно мне придется в Афганистане побывать. Но не думал я, что все это будет так скоро.

— А я и не боюсь.

— Ну, тогда на сборы и расчет по всем статьям тебе трое суток. По прибытию в отряд доложишь начальнику штаба, он в курсе. Желаю удачи!

В телефонной трубке снова что-то щелкнуло, и наступила звонкая тишина.

— Кто звонил? — оторвала меня от внезапно нахлынувших дум жена.

— Да так, на заставу вызывают! — не стал я преждевременно нарушать семейную идиллию.

О предстоящей командировке сказал только вечером.

Реакция была бурная. Все, в конце концов, закончилось слезами.

Из всего, что предстояло, меня больше всего удручало — не сама командировка и все, что с ней было связано, а то, что я оставляю в одиночестве, здесь на границе семью. Жену и трехлетнюю дочь. Конечно, можно было отправить их к родителям, но такой возможности мне не дали, ограничив время сборов тремя сутками.

Прощаясь с семьей, я дал себе зарок: любыми средствами вернуться и отправить жену и ребенка в Алма-Ату.

В отряде инструктажи были не долгими. Вместе с группой отобранных для службы в Афганистане добровольцев — солдат и сержантов, я на поезде направился в Хабаровск. В разговоре с солдатами узнал, что желающих «землю в Гренаде крестьянам отдать» было в несколько раз больше, чем требовалось. Честно говоря, для меня это было открытием. Я особого желания воевать в Афганистане не высказывал, но, получив от начальника отряда конкретное предложение, отказываться от него не стал. Да и не мог. По многим объективным и субъективным причинам.