История французского психоанализа в лицах - Дмитрий Витальевич Лобачев

ли естественное окончание анализа, можно ли вообще привести анализ к такому завершению?»[43]), так как по рекомендации Мари Бонапарт Нашт отправился в Вену, к самому Фрейду. Основатель психоанализа вскоре отказался от анализа Нашта, поскольку его немецкий оставлял желать лучшего; вместо Фрейда анализировать Нашта стал Хайнц Хартман, будущий основоположник «эго-психологии». Когда Хартману пришлось покинуть Вену, он иммигрировал в Париж, где и продолжил работу с Наштом.

Спустя несколько лет Нашт обратил на себя внимание. В 1931 году он начал работать в больнице Св. Анны под руководством незабвенного Анри Клода, психиатра, который был защитником идей Фрейда во Франции и оказал значительное влияние на формирование «новой» волны будущих психоаналитиков. При Клоде Нашт стал руководителем лаборатории психотерапии и психоанализа. В 1933 году Нашт (в качестве иностранца) прошел специальный экзамен, позволявший работать в психиатрических больницах начинающим врачам.

В 1935 году опубликована его первая книга «Психоанализ психоневрозов и сексуальных расстройств» (Psychanalyse des psychonevroses et des troubles de la sexualite), однако главной работой Нашта довоенного периода стал доклад на Десятой конференции франкоязычных психоаналитиков 21 и 22 февраля 1938 года.

Имеет смысл остановиться на этой последней предвоенной конференции. Ее лейтмотивом послужила проблема мазохизма; именно по этой теме были сделаны два главных выступления на этой конференции — доклады Р. Левенштейна и С. Нашта, во многом противоречащие друг другу. Левенштейн представил текст «Происхождение мазохизма и теория влечений» (L'origine du masochisme et la théorie des pulsions), Нашт — текст, скромно названый «Мазохизм» (Le masochisme). В этой работе Нашт преследовал сразу несколько целей: раскрыть исторический и клинический аспект мазохизма, его психологию и терапию. С исторической точки зрения Нашт приводит весьма интересные выводы: мазохизм имеет историю, сравнимую с историей человечества. Мазохизм если и не вечен, то очень стар. Нашт говорит, например, о Сократе, который в отношениях со своей супругой Ксантиппой, всячески его поносящей, проявлял себя как типичный мазохист. Желали быть наказанными и римские куртизанки, которые отдавали в дар Венере плетки. В работе Нашт критикует «инстинкт смерти» Фрейда, противопоставляя ему агрессивное влечение (мазохизм же являет собой эротизированную направленность агрессии на самого себя), тем самым полемизируя с Левенштейном, который не был столь категоричным и не отбрасывал идею «влечения к смерти».

В 30-е годы Нашт устраивал не только профессиональную, но и личную жизнь. В 1935 году он женился на Луизе Фарман, а уже в следующем году у них родился сын Марк.

Вторая мировая война была для Нашта испытанием. Он, в отличие от многих своих коллег, не остался наблюдателем, а принимал участие в деятельности Сопротивления, с 1 ноября 1942 года по 30 сентября 1944 года.

Не обошлось и без «приключений»: в 1943 году он был арестован, пытаясь добраться до Лондона. Его спасла предприимчивая супруга, которая вовремя представила сертификат о крещении своего мужа. Тем не менее Нашт до конца войны продолжил работать на силы Сопротивления, будучи демобилизованным уже в чине капитана.

Послевоенная ситуация и сокращение числа психоаналитиков способствовали тому, что французские психоаналитики не имели достаточного времени для всех своих пациентов. Времени было настолько мало, что Нашт ввел в практику 45-минутный психоаналитический сеанс. В 1947 году он сменил Джона Леуба в качестве президента ППО, получив в руки власть над французским психоанализом. Интересно, что в эти годы Нашт довольно тесно общался с Лаканом. В декабре 1950 года Нашт предложил создать профсоюз врачей-психоаналитиков: президентом объединения избрали Паршемини, вице-президентами — Лакана и Лагаша, М. Бенасси — казначеем. Впрочем, «Лакан… не разделял взглядов воинствующих аналитиков-клиницистов, настаивавших на необходимости получения всяким психоаналитиком медицинского диплома. Он считал, что психиатрическая подготовка необходима не по органицистским или прагматическим, но лишь по эпистемологическим причинам и должна дополняться литературным и философским образованием. Несмотря на многочисленные разногласия, Лакан поддерживал с Наштом дружеские отношения»[44].

ППО многим была обязана Нашту. Французы начали активно участвовать в международной деятельности: посещать конференции, писать работы, заниматься исследованиями и т. д. Велись переговоры о принятии французских психоаналитиков в МПА.

В 1947 году в Брюсселе на Одиннадцатом конгрессе франкоязычных психоаналитиков Нашт представил доклад «Клинические проявления агрессии и их роль в психоаналитическом лечении» (Les manifestations cliniques de l'agressivitе et leur role dans le traitement psychanalytique).

В 1950 году Нашт развелся с супругой; спустя два года женился на Эдме Тедес-Шемли (Edme'e Tedesco-Chemla). С Лаканом его связывали крепкие отношения и взаимоуважение, так что свидетелями на свадьбе Саши и Эдме «за год до раскола в ППО были Жак Лакан и Сильвия Батай»[45].

Нашт был весьма терпеливым человеком; его настойчивый характер позволял ему добиваться очень многого. Так, в 1949 году он предложил проект реформы психоаналитического образования, который последовательно развивал вплоть до 1952 года, покуда не была сформирована комиссия по образованию, призванная решить множество важных проблем, например, может ли невротик, психотик или перверт быть психоаналитиком.

Площадкой для этих образовательных реформ выступал Институт психоанализа, основанный в 1933 году при поддержке Мари Бонапарт. Институт психоанализа был создан изначально как площадка для конференций, библиотека и место для обучения будущих психоаналитиков. В 1953 году Нашт возглавил этот институт, сосредоточив в своих руках руководство в Обществе и в Институте. Его авторитарные манеры задевали слишком многих, равно как и принципиальность взглядов на подготовку аналитиков. Учитывая, что как минимум треть слушателей института были анализанты Лакана, у Нашта оказалась очень весомая оппозиция в их лице; к ним же добавлялись многочисленные сторонники Лакана, включая и хорошо известного Лагаша. Напряжение в рядах психоаналитиков росло и достигло своего апогея в 1953 году, когда Лагаша, Лакана, Дольто и многих других оппозиционеров фактически выгнали из ППО.

Разрыв подействовал травматично скорее на Нашта, чем на раскольников, ведь он утратил наиболее именитых и харизматичных коллег. Последние же приняли это изгнание как знак собственной независимости — после этих событий «все четверо [Лагаш, Фаве-Бутонье, Дольто и Лакан. — Д. Л.] отправились к Дольто, чтобы отпраздновать свой разрыв с парижскими аналитиками, подчинившимися диктатуре Нашта»[46].

Но Нашт старался не замечать всех этих проблем. Он проявил всю твердость и непоколебимость своего характера, так что даже Лакан, описывая события раскола в письме Левенштейну от 14 июля 1953 года, вынужден признать: «Анализируя движущие силы происходящего, я должен отдать должное Нашту, не отступавшему в преследовании своих целей. И тому, что он все еще объединяет вокруг себя большую часть наших бывших коллег, он обязан постоянству своей политики, которая была бы достойна уважения, если бы не была столь неразборчива в средствах»[47].

Институт, который возглавлял