Сила воли - Стенли Вейнбаум

— Ты можешь идти?

— Куда? — прошелестело в ответ.

— К челноку. Нам надо укрыться от этих тварей.

— Зачем? — спросила Пат.

И в самом деле зачем? Словно в замедленной съемке перед ним проплыли картины из прошлой жизни: солнечное утро на ферме, какие-то эпизоды студенческой поры, грязевой омут Хотленда… Прошлая жизнь… А теперь?.. Где он теперь? Или его уже нет?

Однако боль от попавшего в спину камня вернула его к действительности. Мгновенно все вспомнив, он помог Пат подняться, и они побрели, поддерживая друг друга, к, казалось бы, недосягаемому кораблю.

Теперь на наголовниках у каждого горели лишь по две лампы — передних и левых прожекторов больше не существовало — и триопсы могли беспрепятственно вонзить в долгожданную добычу свои чудовищные когти, подобравшись к ней с неосвещенной стороны. Время от времени Хэм останаливался и отгонял хищников, поворачиваясь то вправо, то влево. Лучи скользили по ледяным нагромождениям, заставляя триопсов визжать от боли, но стоило путникам двинуться вперед, как они вновь оказывались в кольце преследователей.

Пат двигалась из последних сил, и, когда Хэм в очередной раз остановился, чтобы отпугнуть жаждущих крови преследователей, она, потеряв сознание, опустилась на снег возле его ног. В отчаянии он сел возле нее, и тут же в мглистой тьме замелькали скрюченные тени: триопсы готовились к последней атаке.

Хэм встал. Скованное усталостью и дурманом тело не хотело подчиняться ему, но он, обругав себя «безвольным грибом», прижал к груди тело жены и двинулся вперед. Теперь проблема освещения оказалась решенной: они снова находились в замкнутом конусе света, поскольку уцелевшие прожектора на наголовнике Пат освещали пространство слева и впереди.

Представив себе, какое выражение будет на насмешливом личике жены, когда он представит ей счет за «грузовые переноски», ставшие традиционными в их семействе, он хрипло рассмеялся, чувствуя, как исчезают сдавливающие мозг обручи.

Добравшись до освещенного пространства возле челнока, Хэм прислонил Пат к трапу, вполз на него и открыл люк. Теперь вопрос о защитном конусе больше не стоял, поэтому, спустившись вниз, он перекинул жену через плечо и снова пополз вверх. Уложив ее на пол шлюзовой камеры, он обернулся к обледенелым просторам и торжествующе выкрикнул:

— Что, голубчики? Съели? Вот так-то!

6

Челнок, пронзив атмосферу Венеры, вынырнул в космическое пространство, чтобы благополучно миновать Горы Вечности, отдельные пики которых вздымались ввысь на десятки тысяч футов. Отсюда, из Космоса, планета казалась огромным шаром клубящихся облаков, гигантским мячом, словно предназначенным для детских забав колоссов, подрастающих где-то в межгалактических просторах. Одна половинка этого мяча казалась угольно-черной, другая сверкала нестерпимой белизной, а ободок, делящий их, переливался всеми оттенками жемчуга. Именно туда держал путь космический корабль: исследователи направлялись в Сумеречную Страну.

— Все-таки обидно, что мы возвращаемся, в сущности, ни с чем, — заметил Хэм, переводя корабль на новый курс.

— Ты ошибаешься, — возразила Пат, подняв голову от своих записей. — Мы узнали очень многое и, самое главное, сможем указать направление дальнейших поисков. И, конечно, надо доработать скафандры, чтобы обезопасить людей от воздействия спор.

Она снова склонилась над блокнотом, но потом решительно отодвинула его в сторону и стала смотреть в иллюминатор, словно зачарованная мощными волнами черноты, постепенно откатывавшейся назад.

— Я не знаю, чьим целям служит обнаруженный нами невероятный интеллект, — задумчиво проговорила она. — Может быть, нам просто примерещилась некая злая воля оттого, что мы с тобой надышались отравой. Но тем не менее, философы в причудливом обличье грибов существуют на самом деле, и очень жаль, что век их сочтен.

Хэм кинул взгляд на жену и недовольно проворчал:

— Такая унылая патетика наверняка вызвана не выветрившимся из твоей головы дурманом, дорогая. Эти морщинистые мыслители проживут еще многие столетия, так что незачем заранее оплакивать их. Надо думать о жизни, жаждать ее, наслаждаться ею, а не ждать смерти — пусть и с философским спокойствием.

— Оказывается, и ты не чужд патетики, — улыбнулась Пат. Потом помолчала и как-то нерешительно спросила: — А как ты догадался, что нам конец? Как смог сбросить наваждение?

— Ну, за это надо благодарить наших невольных убийц Оскаров! — засмеялся Хэм. — Твой последний собеседник говорил тогда, помнится, о предназначении, о том, что грибы — это пища для триопсов. Вот я тогда и вспомнил, что уже давно хочу есть, а потенциальные покойники — как нетрудно догадаться — не испытывают мук голода. Перед таким раздражителем спасовал даже дурман!