Пятый странник - Вениамин Каверин

Мейстер Траузенбах ругался день и ночь, и куклы лежали спокойно в углу мастерской, а разбитые надежды побежали вслед за своим хозяином.

Дорога уходила под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и задирал морду в голубое небо.

— Теперь я одинок, — говорил шарлатан, — я потерял даже моего Пикельгеринга.

Мимо него проходили поля и леса и снова поля и бесплодные земли.

— Куда я еду? — говорил он с печалью. — Куда лежит путь мой, в какие земли?

Дымок вился за его головой, прохожие чаще попадались по дороге, и он обгонял их, колотя пятками по пузу своего философа Кунца.

— В город Кельн, — отвечали придорожные камни.

И после трех дней пути он прибыл в город Кельн.

Фонари погасли, потому что уже наступило утро, солнце встало над шпилем ратуши, а луна, бледная и печальная, спряталась за башнями церкви святой Цецилии.

Но Гансвурст в туманном свете утра был еще бледнее и печальное луны.

— День встает, — сказал он, — день встает, и ночь окончилась. А мне, шарлатану и страннику Гансвурсту, нечем прокормить себя и своего осла.

Осел услышал своего хозяина и покачал ушами.

Так они пробирались по кельнским улицам, а на площади Гансвурст слез с осла и, припав к нему на грудь, стал рыдать столь громким голосом, что почтенная старушка фрау Гегебенфлакс даже подумала, что шведский король снова собирается напасть на Пруссию с неисчислимым войском, а бородатый император, потонувший в реке по несчастной случайности, встал уже из гроба, чтобы предотвратить грозные беды, которые надвигаются на его милую родину.

И фрау Гегебенфлакс послала служанку на площадь.

— Увы! — кричал шарлатан совершенно невероятным голосом. — Увы, я гибну или уже погиб; о граждане города Кельна! Я не могу найти золотой помет, я не могу прокормить моего осла, и ни один осел в целой Германии не желает помочь мне в моих несчастьях. Вот уже год, как я покинул Вюртемберг, и скоро минет еще полгода, когда я должен буду вернуться туда с пустыми руками… Увы! — возопил он снова. — Увы, с пустыми руками! А все другие, должно быть, нашли уже то, что они ищут. И схоласт Швериндох нашел душу для своего Гомункулюса, а сын стекольщика отыскал самого себя, и доктор Фауст — свой философский камень…

Так он рыдал, а осел качал ушами, переступал с ноги на ногу, или, оборотясь задом, помахивал хвостом над головой своего хозяина.

Тогда многие граждане Кельна покинули свои дома и собрались вокруг него, слушая печальную повесть о его бедствиях.

— Чужестранец, — сказала ему одна девушка, — что случилось с тобой? Ты проиграл деньги в тридцать одно или тебя покинула твоя возлюбленная? Если второе, то позабудь о ней и пойдем со мной. Я тебя утешу, чужестранец, хотя волосы твои рыжего цвета, а ноги напоминают палки.

— Нет, девушка, нет, — отвечал шарлатан, — нет, меня не покинула моя возлюбленная, но я не могу найти золотой помет, и приближается срок, когда я должен буду вернуться в Вюртемберг с пустыми руками.

— Послушай, шут, — сказал ему один кривой гражданин (который, затеяв, должно быть, подшутить над Гансвурстом, долго мигал соседям своим единственным глазом). — Пойдем со мной, я укажу тебе верный путь, чтобы отыскать то, что ты так долго ищешь.

Они покинули площадь и втроем направились дальше по улицам Кельна.

— Направо за углом этой улицы, — сказал кривой гражданин, — живет аптекарь Трауенбир. Он даст тебе такое снадобье, от которого твой осел начнет испражняться золотым пометом.

— Я не верю тебе! — вскричал шарлатан.

— Ты пойдешь к нему, — продолжал кривой гражданин, — и скажешь ему, что я прислал тебя за корнем готтейи. И когда ты получишь этот корень, то заставишь своего осла съесть его.

— Как! — вскричал шарлатан. — Корень готтейи? — Но, обернувшись, он уже не увидел никого, и только ветер кружился вокруг него и насвистывал в уши непонятные песни.

Наутро он отправился к аптекарю Трауенбиру и, придя, увидал маленького человека в длинном сюртуке с большой головой.

— Сударь, — начал он, — вы аптекарь Трауенбир?

— И не только аптекарь, — ответил маленький человечек, с необыкновенной быстротой набивая нос табаком, — а также доктор естественных наук, философии и алхимии, магистр университета в Лейпциге, цирюльник в Аугсбурге.

— Сударь, — перебил его шарлатан, с вежливостью пронзая воздух рыжим клоком, — ваши многочисленные достоинства поддерживают во мне счастливую уверенность в том, что вы поможете мне найти выход из всех моих злоключений.

Аптекарь, магистр, доктор и т. д. поднялся на ноги и с любезностью сунул табакерку к самому носу шарлатана.

Странник вежливо отказался и, закурив трубку, рассказал аптекарю о всех своих бедствиях. И аптекарь слушал его, покачивая головой с сочувствием, и, когда Гансвурст кончил, он вынес ему из задней комнаты корень готтейи…

И осел съел его. А когда съел, то взбесился и так ударял шарлатана копытом, что тому показалось, что он отправился прямо в ад за золотым пометом.

И пятый странник захлопнул над ним крышку ящика.

КНИГА ПЯТАЯ

Путь доктора философии и

магистра многих наук Иоганна

Фауста

Путь доктора Фауста был короче пути Швериндоха, и короче пути шарлатана Гансвурста, и короче пути сына стекольщика.

Вернувшись из магистрата, он молча уселся у камина. Но потом сказал самому себе:

— Вот слова моей молодости: «Я бы море превратил в золото, если бы оно было из ртути». Я стар и дряхл. Минуло время, я не нашел философский камень.

Звенели реторты. Он поднялся, зажег свечу и стал обходить свои приборы.

И это были первые века его путешествия.

— Свинец легкоплавкий, он отец благородных металлов. Краску, которая окрасит жидкое серебро — неверную ртуть, — назови философским камнем.

Он качал головой и шел дальше. Под ударами ног звенели реторты и колбы.

— Я стар и дряхл, глаза мои слабнут, голова седа — я не нашел философский камень.

— Металлы растут в земле, — сказала реторта, стоявшая на краю стола, между горелкой и тонкой колбой. — Ты помнишь, когда-то ты был уверен в этом.

И Фауст остановился молча и смешал вино с ядом,

И это были вторые века его путешествия.

Возьми кусочек боба, размельчи его в тонкий порошок и смешай с порошком красным. И тогда вся смесь станет красной. Возьми частицу этой смеси и раствори в ней тысячу унций ртути… Боже мой, как я был когда-то глуп и молод!

— Ртуть — Меркурий, — сказала та же реторта, — Солнце — золото, а свинец — Венера. Не забудьте о планетах, доктор. Но мы готовы; что ж, попытайтесь еще раз.

— Поздно, — отвечал доктор, — скоро смерть явится за мной. На плечи — саван вместо тоги схоласта. Я оставляю вас. Быть может, в аду я найду философский камень?

Он разбил приборы и растоптал стекла. И тогда выпил вино и яд и отправился в путь за философским камнем. С запада на север, где полная луна, по точным законам алхимии.

И это были третьи, и последние, века его путешествия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Милостивые государи и милостивые государыни: шарлатаны, ученые, мастера и подмастерья, города, страны, реки, горы и все небесные светила, все умершие, все живые и все еще не рожденные: занавес опускается!

Рассказ о четырех странниках окончен. Приходит время показать вам пятого странника.

Куклы в ящике, ящик за спину, палочка в руку — пятый странник отправляется в дальнейшее путешествие.

Примечания

1

Предшественник Христа в делах, природы касающихся (лат).

2

Глава граждан (лат.).

3

Под розгой расти, под розгой учителя совершенствоваться (лат.).

4

Слава тебе, господи (лат.).

5

Страшно, священно имя его, начало мудрости — страх божий (лат.).

6

Если бог не стережет город, то напрасно бодрствует охраняющий его (лат.).

7

Да? (нем.)

8

Город без свободы — тело без жизни (нем.).