Черные орхидеи - Рекс Стаут

Она сидела в дальнем углу, все еще держа на коленях пальто, и с голубой сумочкой под мышкой.

– Она китайская шпионка. Это точно. И я – тоже. Мы засланы сюда Ху Флунг Дунгом. Если не веришь, послушай наш зашифрованный разговор.

– Ступай к черту, – предложил мне Перли.

– Не веришь? Ну так увидишь сам. – Я продефилировал через комнату и остановился перед нею, но так, чтобы Перли не мог видеть ее лица. – Привет, добрый старый друг, – сказал я не слишком громко.

– У вас нервы разгулялись, – заметила она. – Успокойтесь.

– Нервы? У меня?

– Успокойтесь. «Добрый старый друг!» Я никогда не видела вас прежде.

– Ага! – Я улыбнулся ей. – Никогда в жизни. Если я скажу им, что видел вас тогда в коридоре около половины четвертого, они мне поверят. Не думайте, что нет. А вам придется начинать сначала сказку про то, как вы в половине четвертого забрели в коридор по ошибке и искали выход. А теперь понизьте голос и следите за своим лицом.

Ее пальцы под пальто судорожно сжались:

– Чего вам от меня надо?

– Я хочу узнать вас получше. Через минуту я должен уехать, чтобы отвезти домой моего хозяина, но скоро вернусь для маленького разговора с инспектором. Затем я отправлюсь в кино на Большом центральном проспекте, а вы будете ждать меня там в последнем ряду. Идет?

– Да.

– Без обмана?

– Да.

– Это лучше для вас. Если придете, то я соглашусь, что вы никогда не видели меня раньше. Когда выйдете отсюда, за вами могут следить. Постарайтесь не спугнуть их. Мы примем меры, когда будем выходить из кино. Все понятно?

– Да.

– Годится. Положитесь на меня, и вы будете прикалывать к платью черные орхидеи.

Я направился было обратно к Перли, чтобы рассеять подозрения, если они у него возникли, но тут отворилась дверь, вплыл Вульф, и Кремер объявил с порога:

– Перли! Гудвин отвезет мистера Вульфа домой и вернется через полчаса.

– Пошли, Арчи! – скомандовал Вульф.

Мы подождали в дверях, пока не появился Льюис Хьюитт с орхидеями в вытянутых руках. Передача их обошлась без особых церемоний, и мы ушли.

Глава 5

Мы добрались до места, где я припарковал наш «седан» Вульф водворился на заднее сиденье – это, между прочим, довольно серьезная операция, – и я установил ящик с горшками у него в ногах. Через десять минут мы остановились у нашего серого особняка на Тридцать пятой улице, вблизи реки. Вздох, который испустил Вульф, когда поместил свои габариты в изготовленное по специальному заказу кресло, мог бы составить рекорд по глубине и продолжительности.

– Тебе лучше сейчас же вернуться, – сказал он. – Мне очень жаль, но я дал обещание мистеру Кремеру. Теодор позаботится о растениях. Если сможешь, приезжай к обеду. У нас будут фаршированные колбаски. – Он просто источал мед.

– Я не давал Кремеру никакого обещания, – возразил я.

– Ну! – Он ткнул в мою сторону пальцем. – Арчи! Пожалуйста, без выкрутасов.

– Посмотрим. Мне нужно освежиться.

Я спустился в кухню и умял две пачки крекеров с молоком, болтая с Фрицем и вдыхая запах колбасок, которые тот начинял фаршем. Есть крекеры и нюхать Фрицевы колбаски – все равно что обнимать за талию провинциальную девчонку, глядя, как на экране нагнетает страсти кинозвезда. Я попросил Фрица оставить мне немножко, если задержусь, и уехал.

Когда я входил в контору выставки, было семь пятнадцать. Пришло еще человек десять, в основном мне не знакомых. В. Дж. Дилл и Льюис Хьюитт сидели на прежних местах. Апдерграфа и Энн не было видно. Исчезла и девица, которой я назначил свидание. Тут как раз из внутренней комнаты вышел Пит Аранго, и Перли сделал мне знак заходить. Кремер сидел там в обществе Мерфи и еще какого-то незнакомого сыщика. Мерфи стенографировал. Его потухшая сигара была изжевана до половины, и вид у него был отнюдь не праздничный.

– Ну а теперь, – сказал я, усаживаясь, с широкой улыбкой, – чем могу вам помочь?

– Идите служить в цирк, – предложил мне Кремер. – О господи, вы станете паясничать и на собственных похоронах. Какого черта вы рыскали здесь целую неделю?

Получив полную порцию «что?» «почему?» и «когда?», я дал Мерфи возможность заполнить моими ответами четыре страницы блокнота. Я мечтал об одном: поскорее освободиться и бежать на свидание, но мы все топтались вокруг да около. Вдруг отворилась дверь, и на пороге появился низенький сыщик с приплюснутым носом.

Кремер заорал на него:

– Какого черта ты вернулся?!

Рот недомерка открылся и захлопнулся. Ему явно не хотелось выкладывать то, из-за чего он явился. Со второй попытки, однако, ему это удалось.

– Я потерял ее.

Кремер, казалось, утратил дар речи.

– Я тут не виноват, – начал недомерок. – Клянусь, что это так, инспектор. Проклятое метро. Остановился радиальный поезд, она отошла, как будто ждет экспресса, а в последнюю минуту как вскочит в вагон…

– Ладно, – сказал Кремер, – придержи язык. Меня интересует вот что: ее имя и адрес.

Мерфи полистал блокнот:

– Руби Лоусон. Сэлливан-стрит, 114.

Сыщик недомерок вынул свою записную книжку и сделал пометки.

– Не думаю, что она это нарочно, – сказал он. – По-моему, она просто передумала в последнюю минуту.

– Ты думаешь? Ты сказал, что ты – думаешь?

– Да, инспектор, я…

– Убирайся! Возьми себе напарником Дорси, отправляйтесь по этому адресу и разыщите ее. Задерживать не надо. Просто следите. И, ради бога, не думайте. Сама мысль, что вы думаете, мне отвратительна.

Мыслитель убрался. Мне, понятно, тоже не терпелось уйти, а потому я уселся поудобнее, положил ногу на ногу и начал:

– Знаете, когда я слежу за кем-то и он спускается в метро, я обычно…

– Можете идти, – отрезал Кремер. – Ступайте. Если вы, избави боже, понадобитесь, я знаю, где вас искать.

– Но я думал…

– Сказано, идите!

Я лениво поднялся, неторопливо двинулся к выходу и, проходя через другую комнату, по-дружески перекинулся парой слов с Перли. Но, оказавшись на лестнице, прибавил шагу. Было сто против одного, что она меня надует, но я все равно помчался к кинотеатру, опустил монету и вошел. В последнем ряду ее не было, и я не стал тратить время, осматривая другие ряды. Раз она назвала Кремеру вымышленные адрес и имя, да еще так ловко, что оно совпадало с монограммой «РЛ» у нее на сумке, можно было предположить, что она не станет дожидаться, пока трава вырастет у нее под ногами. В коридоре под лампой я быстро проглядел свою записную книжку, взвесил возможности метро, но, так и не сумев пересилить отвращение к нему, помчался к Сорок шестой улице, где оставил машину.

Недоверие к метро чуть не сыграло со мной злую шутку, потому что центр в этот час совершенно забит. Но ближе к окраинам я мог ехать в свое удовольствие.

Фасад дома номер 326 по Морроу-стрит в южном конце Гринич-Виллидж не красили, судя по всему, уже много лет. Над входом в подъезд висели две лампы в черной металлической оправе. Горела только одна. Я остановил машину напротив и взбежал по ступенькам. В вестибюле – привычная шеренга почтовых ящиков и звонков. Под одним висела карточка с надписью: «Лэшер». Все сошлось. Но вот что было занятно: на той же карточке, повыше «Лэшер», была напечатана еще одна фамилия – Гулд. Я, наклонившись, разглядывал ее, как вдруг отворилась внутренняя дверь. На пороге стояла она.

Стало ясно, что моя неприязнь к метро действительно могла меня крупно подвести. В руках у девицы была дорожная сумка. Чемодан, чтобы не мешал открывать дверь, она поставила на пол.

– Разрешите мне, – сказал я, потянувшись к чемодану, – на вид он тяжелый.

Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, пнула чемодан ногой и, усевшись на него, разревелась. Она рыдала, не закрывая лицо руками.

Я немного подождал.

– Послушайте, – сказал я наконец, – вы загораживаете дорогу – может быть, кто захочет войти или выйти. Давайте возьмем эти вещи.

– Вы негодяй, – с плачем вырвалось у нее, – мерзавец!

– Нет, – мягко возразил я – Нет, сестричка. Вы надули меня. Я был уязвлен. – Я поднял сумку, которую она уронила. – Пошли.

– Он мертв, – сказала она, не заботясь о таких пустяках, как слезы, – он мертв, не так ли? Есть у кого-нибудь сердце? Я еще должна сидеть тут и изображать… – Она остановилась, закусив губу, потом вскочила и набросилась на меня.

– Кто вы такой, собственно говоря? Откуда вы меня знаете? Как вы попали сюда так быстро? Вы ищейка, вот вы кто, грязная ищейка!

– Нет. – Я взял ее за руку. – Если вы имеете в виду официальную службу, то нет. Меня зовут Арчи Гудвин, я работаю у Ниро Вульфа. Моя машина у дверей, и сейчас я отвезу вас к Вульфу для небольшого разговора. Его сердце – одно из самых больших в мире, оно помещается в тонне жира.

Она не удержалась и улыбнулась. Потом снова начала плакать, и во время этого потопа я взял чемодан и сумку, вывел ее на улицу и усадил в машину. Она проплакала всю дорогу до Тридцать пятой улицы, и мне пришлось одолжить ей носовой платок.