Том 7. Стихотворения - Федор Сологуб

«Вне миров проносился…»

Вне миров проносилсяНеразгаданный сон.Никому не приснилсяНикогда еще он.

Непреклонною волейОн стремился вдалиОт небесных раздолийИ от тесной земли.

Он бежал человека,Бытия не желал,Но от века до векаВсё кого-то искал.

«Не нашел я дороги…»

Не нашел я дороги,И в дремучем лесуВсе былые тревогиОсторожно несу.

Все мечты успокоя,Беспечален и нем,Я заснувшего зояНе тревожу ничем.

Избавление чую,Но путей не ищу, —Ни о чём не тоскую,Ни на что не ропщу.

«Покоя мёртвых не смущай…»

Покоя мёртвых не смущай, —Засыпь цветами всю гробницу,Но в равнодушную слезницуТуманных взоров не склоняй.

Из замогильной мрачной далиНе долетит, как ни зови,Ответный стон её любвиНа дикий вопль твоей печали.

«Быть с людьми — какое бремя!..»

  Быть с людьми — какое бремя!О, зачем же надо с ними жить!  Отчего нельзя всё времяЧары деять, тихо ворожить,

  Погружаться в созерцаньеОблаков, и неба, и земли,  Быть, как ясное молчаньеТихих звёзд, мерцающих вдали!

«Вот минута прощальная…»

Вот минута прощальнаяДо последнего дня…Для того ли, печальная,Ты любила меня?

Для того ли украдкою,При холодной луне,Ты походкою шаткоюПриходила ко мне?

Для того ли скиталасяТы повсюду за мной,И ночей дожидаласяС их немой тишиной?

И опять, светлоокая,Ты бледна и грустна,Как луна одинокая,Как больная луна.

«Словами горькими надменных отрицаний…»

Словами горькими надменных отрицанийЯ вызвал Сатану. Он стал передо мнойНе в мрачном торжестве проклятых обаяний, —Явился он, как дым, клубящийся, густой.

Я продолжал слова бесстрашных заклинаний, —И в дыме отрок стал, прекрасный и нагой,С губами яркими и полными лобзаний,С глазами, тёмными призывною тоской.

Но красота его внушала отвращенье,Как гроб раскрашенный, союзник злого тленья,И нагота его сверкала, как позор.

Глаза полночные мне вызов злой метали,И принял вызов я, — и вот, борюсь с тех порС царём сомнения и пламенной печали.

«Приучив себя к мечтаньям…»

Приучив себя к мечтаньям,Неживым очарованьямДушу слабую отдав,Жизнью занят я минутно,Равнодушно и попутно,Как вдыхают запах трав,Шелестящих под ногамиВ полуночной тишине,Отвечающей лунеУтомительными снамиИ тревожными мечтами.

«Приподняла ты тёмный полог…»

Приподняла ты тёмный пологИ умертвила милый сон, —Но свет очей моих недолог,И днём я скоро утомлен.

И ты зовёшь меня напрасноТо к наслажденью, то к труду, —Внимая зову безучастно,Я за тобою не иду.

Напрасно в разные личиныТы облекаешь прелесть дня, —Твои восторги и кручиныНепостижимы для меня.

Воскреснет скоро сон-спаситель,И, разлучив меня с тобой,Возьмёт меня в свою обитель,Где тьма, забвенье и покой.

«Скучная лампа моя зажжена…»

Скучная лампа моя зажжена,Снова глаза мои мучит она.

  Господи, если я раб,  Если я беден и слаб,

Если мне вечно за этим стономСкучным и скудным томиться трудом,

  Дай мне в одну только ночь  Слабость мою превозмочь

И в совершенном созданьи одномЧистым навеки зажечься огнем.

«Холод повеял в окно…»

  Холод повеял в окно, —  И затворилось оно.

Снова один я, и в мире живом,И не обманут промчавшимся сном.

  Снова я грустен и нем.  Где же мой кроткий Эдем?

Пёстрым узором напрасно дразня,Тёмные стены глядят на меня.

  Скучная лампа горит.  Скучная книга лежит.

«Там тишина с мечтой сплеталась…»

Там тишина с мечтой сплеталасьВ кругу безветренных берёз,И безнадёжность улыбаласьТолпе больных и жалких грёз.

Хотело сердце лицемерить,И очи — слёзы проливать,И как-то странно было верить,И как-то страшно было ждать.

И всё томительно молчало, —Уже природа не жила,И не стремилась, не дышала,И не могла, и не была.

«Этот зыбкий туман над рекой…»

Этот зыбкий туман над рекойВ одинокую ночь, при луне, —Ненавистен он мне, и желанен он мнеТишиною своей и тоской.

Я забыл про дневную красу,И во мглу я тихонько вхожу,Еле видимый след напряжённо слежу,И печали мои одиноко несу.

«Отрок сидит у потока…»

Отрок сидит у потока.Ноги целует волна.Сказки о скрытом глубокоТихо лепечет она.

«Что же томиться тревогой,Вздохи стесняя в груди!Тихой подводной дорогойСмело отсюда уйди.

Эти отребья пусть канутВ омут глубокий на дне.Дивные дива предстанутПеред тобой в глубине.

На землю там непохоже,И далеко от небес.Людям изведать негожеТайну подводных чудес.

Наши подводные чуда,Правда, нетрудно узнать,Но уж вернуться оттудаТы не захочешь опять.

Все усмиривши тревоги,Все успокоив мечты,С тихой и тайной дорогиВвек не воротишься ты».

«В истоме тихого заката…»

В истоме тихого закатаГрустило жаркое светило.Под кровлей ветхой гнулась хата,И тенью сад приосенила.Березы в нём угомонилисьИ неподвижно пламенели.То в тень, то в свет переносилисьСо скрипом зыбкие качели.

Печали ветхой злою теньюМоя душа полуодета,И то стремится жадно к тленью,То ищет радостей и света.И покоряясь вдохновенноМоей судьбы предначертаньям,Переношусь попеременноОт безнадёжности к желаньям.

«Ещё томительно горя…»

Ещё томительно горя,Не умер тихий день.Ещё усталая заряНе вовсе погрузилась в тень, —

Но чуть заметный серп луныУже над миром занесён,Уже дыханьем тишиныПростор полей заворожён.

И есть предчувствие во всёмСвятых и радостных чудес, —В дали долин, в тиши небес,И в сердце трепетном моём;

И как далёкий, тихий звон, —Дыханье вещей тишины;И одинокий серп луныУже над миром занесён.

«Я душой умирающей…»

Я душой умирающейЖизни рад и не рад,И от бури взывающейНе ищу я оград.

Я беспечной улыбкоюОтвечаю грозе,И покорностью зыбкоюЯ подобен лозе.

Верю сказке божественной,Вижу дивные сны.Что мне радость торжественнойНерастленной весны!

Что мне звёзды небесные,Их таинственный строй!Что мне торжища тесныеИ телец золотой!

Горько пахнет известкоюВ переулке моём.Я дорогою жёсткоюПробираюсь в мой дом.

Там дыхание ладанаВсе мерещится мне.Там святыня угаданаВ неземной тишине.

Бесконечность страданияВ тех стенах вмещена,И тоска умирания,Как блаженство, ясна.

«Он шёл путём зелёным…»