Прописные истины - Михаил Ардов

Это звучит как невольно вырвавшийся богословский приговор всему светскому искусству в его попытках изображать духовное.

Пушкин — поэзия его и судьба — вообще непостижимая нравственная загадка. Вот, например, одесский период. Опальный поэт напропалую волочится за графиней Воронцовой, ест, пьет в доме обманываемого мужа, намеревается погостить еще и в крымском его имении и при всем том сочиняет на графа колкие и двусмысленные эпиграммы… А русское образованное общество полтораста лет поэтом в подобной ситуации восхищается, ему же и сострадает, а Воронцова ругательски ругает…

Да что там образованное общество! Сколько христиан, да и каких христиан, даже святительским саном облеченных, Пушкина не только оправдывают, но и дифирамбы ему поют, едва ли акафисты не слагают…

Причину этого откровенно высказал один из главных христианских «апологетов» Пушкина — Преосвященный Антоний (Храповицкий) в своем слове перед панихидой о Пушкине, произнесенном еще в 1899 году.

«Все литературные, философские и политические лагери стараются привлечь к себе имя Пушкина. С какой настойчивостью представители различных учений стараются найти в его сочинениях или, по крайней мере, в частных письмах какую-нибудь хотя маленькую оговорку в их пользу. Им кажется, что их убеждения, научные или общественные, сделаются как бы правдивее и убедительнее, если Пушкин хотя бы косвенно и случайно подтвердил их». (Архиепископ Антоний, Полн. собр. соч., СПб, 1911, т. 1, стр. 383.)

Владыка Антоний и прочие многочисленные «пушкинисты» из числа христиан с дотошностью выуживают из целого океана всяческого вольнодумства и фривольностей «маленькие оговорки» поэта, которые можно истолковать в пользу Церкви, и вполне при этом уподобляются крыловскому персонажу, посетителю кунсткамеры, не замечая таких «слонов», как приведенный выше сонет, как «Рыцарь бедный» или чудовищно кощунственная поэма, даже и наименование которой я не смею здесь начертать.

И все, разумеется, в один голос превозносят «Отцов-пустынников». Стихи, спору нет, хороши. Но не следует им придавать особенного биографического значения, ведь Пушкин — искуснейший имитатор. Это его качество подметил еще Ф. М. Достоевский, когда в знаменитой своей речи говорил о поразительной способности поэта «перевоплощаться вполне… в древнего английского религиозного сектатора», а «рядом… религиозные же страницы из Корана… разве тут не мусульманин, разве это не самый дух Корана и меч его…» Тому, кто так легко передает чувства «древнего сектатора» и «мусульманина», ничего не стоит вообразить себя и сирийским «отцом-пустынником» XIV века.

Поделюсь теперь и неким собственным своим наблюдением. Речь пойдет о стихотворении «Бесы» («Мчатся тучи, вьются тучи…»). Там возница говорит седоку:

Хоть убей, следа не видно,Сбились мы Что делать нам!В поле бес нас водит, видно,Да кружит по сторонам.

Посмотри вон, вон играет,Дует, плюет на меня,Вон — теперь в овраг толкаетОдичалого коня.

Как то открывши томик Пушкина, я задумался «А почему же, собственно „плюет“, а не „плюет“? Это что — „маленькая оговорка“? Уступка стихотворному размеру?» Отнюдь нет. В чине православного Крещения, в последовании «во еже сотворити оглашеннаго» священник спрашивает крещаемою на церковнославянском языке:

— Отреклся ли еси сатаны? Тот отвечает:

— Отрекохся.

Тогда священник говорит ему:

— Дуни и плюни на него.

Так вот церковнославянское «дует, плюет» у Пушкина — не что иное, как передразнивание слов требника, наглый бесовский ответ совершителю таинства.

Полагаю, если полистать пушкинские тома со специальной целью, можно было бы обрести не одну подобную «маленькую оговорку» Но для этих заметок, пожалуй, и без того достаточно.

Остается только сделать чрезмерно горячим поклонникам Пушкина (разумеется, из числа христиан) некое существенно напоминание Святая Соборная и Апостольская Церковь — не просто «философский и политический лагерь», а «дверь жизни», «столп и утверждение истины», и по неложному обетованию «врата ада не одолеют ее» А посему и не нуждается этот столп, дабы подпирали его авторитетом человека, который при гениальнейшем даровании и уме почти всю жизнь прожил кощунни ком, развратником, дуэлянтом, картежником, чревоугодником и кого, по меткому августейшему выражению, «насилу заставили умереть как христианина».

Кто был первым демократом?

Давным-давно, лет двадцать назад, я частенько задумывался над таким вопросом: отчего революционеры всех времен, эти мараты, робеспьеры, марксы и ленины так патологически ненавидят религию? Казалось бы, Христианство нигде прямо не противоречит идеям социальной справедливости — Евангелие осуждает богачей, призывает помогать бедным… Откуда же такое неистовое богоборчество?

Ответ на этот вопрос я в свое время нашел в одном из жизнеописаний Преподобного Серафима Саровского. Этот великий Старец запретил своим ученикам всякое общение с носителями «освободительных идей», «бытоулучшительной партией», а запрет свой он объяснил весьма кратко и убедительно:

— Первый революционер был сатана.

Эта мысль поразила меня своей глубиной и простотой.

Совершеннейший из ангелов взбунтовался против Бога, отчего и был низвергнут, лишен своего достоинства и стал тем, кто он есть. А потому и все последыши его, сколько бы их ни было в истории, несут в себе, так сказать, генетическую ненависть к Богу и к Церкви.

В самое последнее время меня заинтересовала иная проблема. Отчего в стане так называемых демократов не прекращаются громкие баталии?.. Ведь, казалось бы, у них общие ценности и цели — «свободы и права человека», «суверенитеты» и все такое прочее, а вот поди ж ты — согласия не более, чем у лебедя, рака и щуки из известной басни.

И тут я решился, насколько это возможно, последовать Преподобному Серафиму и, обратившись к учению церковному, определить, кто именно был первым «демократом». Ответ на этот вопрос содержится в самом начале Библии, в книге Бытия. Там недвусмысленно говорится, что изначальным «демократом» был все тот же персонаж — сатана. Принявши облик змея, он объяснил Еве, что Бог — тиран, что Он лишает ее мужа некоторых «неотъемлемых прав» и что если они эти «права» осуществят, то станут «равны Богу». То есть сатана призвал прародителей к «свободе и равенству». В русском переводе Библии это излагается так:

«И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть. Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете. Но знает Бог, что день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло».

Последствия этого разговора общеизвестны. Адам и Ева нарушили божественный запрет и были изгнаны из Рая.

Бог сказал Еве:

«…умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой».

«Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: „не ешь от него“, проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе; будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из который ты взят: ибо прах ты, и в прах возвратишься».

Ну а что же сатана, первый «борец за права человека»? Каково ему наказание?

«И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты перед всеми скотами и перед всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей. И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».

Не это ли проклятие тяготеет над всеми парламентами?

«Вторая ложь» нашего времени

Лет сто тому назад один из умнейших людей России, замечательный писатель и богослов Константин Петрович Победоносцев опубликовал свою знаменитую статью «Великая ложь нашего времени». Там он пишет:

«Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожаленью, утвердившаяся со времени французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции — и проникла, к несчастию, в русские безумные головы. Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром».