Привет из Хальмер-Ю - Дмитрий Островский

командования с начальством шахты. Прямо в раздевалке у шахтеров была оборудована отличная сауна. А также имелось помещение с душевыми кабинами. Вот сюда мы и приезжали после обеда по субботам.

Сначала мы грелись в сауне. Долго и основательно.

А потом также долго, «кайфуя» полоскались под душем. Старались отмыться на неделю вперед.

Затем сидели в раздевалке, обсыхали.

В какой-то момент прямо в раздевалке открывались двери лифта. Прямо из подземелья в раздевалке появлялись шахтеры.

«Чумазые» дядьки, с черными от угольной пыли лицами и одежде. С фонариками на касках.

– О! Моряки! Здорово! – улыбались нам эти дядьки-шахтеры.

На фоне черных «угольных» лиц улыбки у шахтеров казались белоснежными. Они снимали свою такую же «угольную» одежду и шли в душевую. Потом возвращались обратно в раздевалку. И вот тогда уже можно было разглядеть лица этих тружеников Заполярья.

А еще я обращал внимание на их руки.

Они все были словно испещрены какими-то непонятными татуировками. Позже я узнал, что это никакие вовсе не татуировки. Во время работы в шахте если шахтер поранил руку, то угольная пыль въедается в эту ссадину и остается там навсегда. Поэтому и напоминает своим видом татуировку.

– Ну что, Михалыч! Позвони-ка диспетчеру. Пусть отправит кого-нибудь из водителей в магазин. Пущай купит фруктов, закуски, водки. Мы потом рассчитаемся. Будем морячков потчевать! – улыбаясь, говорил один из шахтеров другому.

И Михалыч хлопал его по плечу и уходил куда-то звонить.

Через полчаса в раздевалке у шахтеров начиналось застолье. На стол выставлялись продукты из магазина. Кто-то из шахтеров выкладывал домашнюю еду, заботливо приготовленную супругой.

– Ешьте-ешьте, матросики! – приговаривали шахтеры.

Мы угощались, потом выпивали.

– Ну! С легким паром, робята! – опрокидывая очередную стопку, обращался к нам Михалыч.

– А ты на них глазами не зыркай, старшой! – это он уже нашему мичману.

– На-ко! Выпей тоже! – и подносил стопку нашему «старшому».

Шахтеры рассказывали нам про свою работу, про свою жизнь. Так проходил наш банный день.

В следующую субботу историю повторялась.

Но уже в апреле 1995 года шахта закрылась, и мы перестали ездить в баню. Потом мы мылись у нас в части, в «кочегарке». Грели воду в тазике и кое-как полоскались.

Выше я уже рассказывал историю о том, какими мне запомнились воркутинцы. Как они поразили меня щедростью и широтой души.

Так вот, друзья мои! Точно такое же впечатление произвели на меня шахтеры. Эти суровые внешне мужики, но добрые и искренние внутри.

Вот такие они…. Шахтеры Хальмер-Ю!

Спасибо вам, мужики!

За баню и гостеприимство!

Моя фамилия Лаптандер!

Частенько в поселок Хальмер-Ю наведывались ненцы-оленеводы. Это были настоящие аборигены!

Именно те, которые ходят в малицах – длинных шубах из оленьей шерсти с капюшоном. Эти ненцы живут в чумах и основное их занятие – оленеводство.

Ненцы пригоняли стада оленей от побережья Карского моря, разжигали костры, ставили чумы. А потом начинали торговлю с жителями Хальмер-Ю.

Или даже не торговлю, а натуральный обмен.

Аборигены меняли оленину на чай, сахар, муку, консервы, или на «огненную воду».

К сожалению, аборигены очень любят водку.

Слышал рассказ, как такой ненец-оленевод вечером купил бутылку водки в местном гастрономе. Выпил ее тут же на крыльце и.... уснул в сугробе. А утром, как ни в чем не бывало, отряхнул свою малицу от снега и побежал по своим оленеводческим делам.

Вот такой народ!

Однажды в конце мая 1995 года недалеко от нашей части появилось стадо оленей, затем задымили костры, поднялись чумы над землей.

Ненцы встали на стоянку.

Командир отправил меня к аборигенам «на разведку». Нужно было узнать, надолго они тут встали, будут ли продавать оленину.

Я отправился на «задание».

Подхожу к стойбищу. Возле одного из чумов сидят аборигены и пьют из железных кружек жидкость красного цвета.

– Томатный сок, наверное, – подумалось мне.

– Здравствуйте, уважаемые! – произношу вслух

– И вам здравствуйте! – говорят в ответ ненцы.

– А вы тут надолго? – продолжаю диалог.

– Дней пять-семь будем, – отвечает мне один из оленеводов.

– Понятно. А оленину будете продавать? – спрашиваю.

– Будем-будем, – отхлебывая из кружки красную жидкость, отвечает мне тот же оленевод.

– А что это вы пьете? Томатный сок? – не удержался я.

Оленеводы засмеялись, еще больше сощурив и без того узкие глаза.

– Зачем сок?! Это оленья кровь. Хочешь попробовать? – предлагают ненцы.

– Да нет. Спасибо! – я отказываюсь от такого «угощения».

Уже потом я узнал, что аборигены пьют оленью кровь для профилактики цинги и других болезней.

Оленеводы продолжали хихикать.

Но как-то по-доброму.

– Хочешь посмотреть, как мы в чуме живем? – предложили ненцы.

– Конечно! А можно? – отвечаю.

– Можно. Пойдем! – один из оленеводов повел меня в чум.

Мы отодвинули оленью шкуру, которая была вместо входной двери, и зашли в чум.

Внутри посередине чума горел костер. Дым поднимался вверх и уходил в маленькое отверстие в самом верху чума. Над костром висел котел, в котором виднелись куски оленьего мяса.

Прямо на полу лежали оленьи шкуры. Одни шкуры утепляли пол, а другие служили одеялами.

На полу на шкурах сидела какая-то старая женщина.

На вид ей было лет семьдесят.

Но на самом деле ей могло быть всего сорок. Сказываются суровые условия жизни в тундре.

Вокруг костра бегали чумазые ребятишки.

Они были одеты в какие-то грязные рубахи.

Без штанов, с босыми ногами. Все какие-то взъерошенные, немытые. Иногда кто-то из детишек подбегал к котлу, грязной рукой хватал кусок вареной оленины и начинал лихо с ним расправляться, уминая за обе щеки. Настоящие аборигены!

Глядя на этих детишек, я почему-то сразу вспомнил сказку про Маугли.

Мы вышли обратно на улицу.

Разговорились с провожатым, который проводил экскурсию по чуму. Он спросил, откуда я сам родом.

Я рассказал, что сам из Архангельской области.

– О! Архангельск! Знаю! Были там. Оленей гоняли. Нарьян-Мар были, Амдерма были. По берегу от Карского моря до Белого моря, до Архангельска ходили! – рассказал мне оленевод.

– Да уж. Вот это вас носит! А как тебя зовут? Имена у вас есть? Меня Дима зовут, – продолжил я диалог.

– Конечно, есть! Меня Ямис зовут. По-вашему будет Миша. У нас и фамилии есть! Моя фамилия Лаптандер! – гордо ответил абориген.

Ямис Лаптандер, или как он просил