Сталинъюгенд - Алексей Кирпичников

Ему хотелось поделиться с друзьями, но бежать на улицу Серафимовича было поздно — до комендантского часа оставалось всего ничего.

«Завтра, после похорон надо всё обсудить с ребятами», — решил Феликс и улёгся на диван со «Следопытом» Фенимора Купера. Начать подготовку к следующему экзамену по физике он и не пытался, но и книга не уняла тревогу…

3

Всеволод Меркулов уже час обстоятельно изучал распечатку дневников Владимира Шахурина и материалы из красной папки с тиснённой золотом надписью: «Нарком авиационной промышленности СССР». Эти документы придавали уголовному делу совершенно новую окраску.

Многословный и сумбурный, дневник представлял смесь философских и политических суждений, воспринятых незрелым подростком. Чего только стоило:

«…Когда вырасту, мне уготована судьба лидера… Уже сейчас необходимо подбирать верных помощников, которых в будущем расставлю на ключевые посты, и на кого стану опираться… Самыми надёжными являются Реденс и Хмельницкий… Пора создавать тайную организацию, где мне отведут место первого и единственного авторитета… Надо увлекать за собой ребят, чьи родители в будущем смогут помогать их служебному росту. Необходимо организовать дело так, чтобы все беспрекословно подчинялись лично мне»…

И Шахурин создал тайное общество, став его лидером. Позже появились ещё более крамольные мысли: подросток, уже не таясь, собирался со временем заменить товарища Сталина. При этом он восхищался государственным устройством, созданным Иосифом Виссарионовичем, но считал, что надо идти дальше — открыто проповедовать идею завоевания всего мира, и не просто под лозунгом «Пролетарии всех стран объединяйтесь», а, добиваясь цели путём покорения других народов. Высказывались сожаления по поводу отношения к затее других участников «тайной организации». Володю не устраивало, что остальные ребята не воспринимали его мысли всерьёз. Он пытался воздействовать на одноклассников, чтобы те прониклись идеями общества до конца, и тоже начали готовиться к будущей миссии покорителей. Ещё упоминалось, как Петя Бакулев пошёл на прямую конфронтацию и организовал альтернативное «тайное общество», которому, правда, не дал ни названия, ни каких-то конкретных ориентиров. Шахурин смеялся, что, став лидером, Бакулев присвоил себе звание всего лишь «генерал-полковника», не уделив внимания структуре организации, и её целям.

Одновременно возникли пометки, говорившие, что их автор начитался недоступных для подавляющего большинства советских людей фашистских изданий, незадолго до того напечатанных крошечным тиражом для спецпользования и разосланных членам правительства для ознакомления. Эту часть записей обильно усыпали цитаты из «Mein Kampf» Гитлера и философских трактатов Ницше. Из этих книг автор почерпнул идею, что должен идти вперёд, не принимая во внимание слабых и увлекая за собой сильных. Слабым, по его мнению, оставалось место только на обочине жизни. Он безоговорочно соглашался в этом не только с товарищем Сталиным, но и с Гитлером, и с Ницше. Далее Шахурин проштудировал греческих стоиков, Макиавелли, исторические труды Карамзина и Соловьёва. Они, похоже, тоже оставили след в душе школьника только с позиций оценки возможностей власти.

В апреле в дневнике появились постоянно дополнявшиеся записи, свидетельствовавшие, что «лидер» начал усиленно искать название организации. В размышлениях, перенесённых на бумагу, последовательно возникали наименования: «Союз», «Братство», «Орден» и, наконец, «Империя».

«Союз», подразумевавший объединение равных партнеров, его не устроил. «Братство» он отмёл из-за аналогии с религиозным сообществом. По той же причине отказался от «Ордена», хотя это название долго волновало мечтателя. В итоге семиклассник остановился в своих изысканиях на «Империи». Это название полностью соответствовало целям — сделать весь мир составляющей одного Государства, образованного на базе СССР. Будущим лидером такой «Империи» Шахурин видел себя. Правда, Иосифу Виссарионовичу он отводил роль пожизненного духовного наставника, с тех пор, когда тому по состоянию здоровья уже трудно будет руководить и он передаст Владимиру Шахурину исполнительную власть.

В итоге, весь этот чудовищный конгломерат понятий и философских суждений родил в голове школьника окончательное название тайной организации: «Четвёртая Империя (Рейх)». Лидеру присваивался чин «рейхсфюрера», а он, в свою очередь, имел право одаривать званиями остальных участников общества, распределяя между ними обязанности в соответствии с отведённым местом.

Новые названия уже начали формироваться в голове будущего «рейхсфюрера», но плохая информированность о соответствующей атрибутике в нынешней Германии позволила, для начала, остановиться лишь на общеизвестном «фельдмаршале» и, видимо, выдуманном «фельдфюрере». Озвучить другие идеи Шахурин не успел, как и не смог убедить одноклассников в правильности своего решения. Хотя в одном месте указывалось, что он вёл разговоры с членами общества о названии «Четвёртая Империя», но не встретил пока понимания со стороны «подчинённых».

Также через весь дневник проходила тема любви к Нине Уманской. Он восхищался её одеждой и умением эту одежду носить. Его покоряла манера девушки свысока смотреть на ровесников. «Рейхсфюрер» сожалел, что ему не довелось, как Нине, пожить в Америке и не удалось пока самому сполна приобщиться к последним веяниям моды и техники. Шахурин мечтал спасти подругу от какой-нибудь смертельной опасности — хотел, чтобы она узнала и оценила, как ему подчиняются ровесники. Юноша грезил, что Уманская окажется рядом, когда он «покорит Олимп и пройдёт по улице Горького под звуки победного марша». Володя желал её уже по-мужски и мечтал, чтобы она стала его женщиной. Только Дину Дурбин[5] он сравнивал с Ниной, но и здесь автор дневника отдавал своей девушке безусловное предпочтение. Чем ближе к концу записей, тем явственнее проявлялась нервозность автора. Несколько раз повторялось: если Нина всё-таки соберётся уезжать с родителями в Мексику — он её не отпустит. Не отпустит — любой ценой. Так и написал 2 июня: «Либо она останется со мной, либо я убью её».

Сутки спустя Шахурин осуществил угрозу и застрелил Нину. Этот выстрел он оплатил своей жизнью и расстался с ней не из страха перед наказанием — просто у него в голове сварилась такая каша, что он не отдавал себе отчёта в происходившем.

Когда Меркулов закончил чтение, ему стало понятно, что Володю Шахурина пожирала одна страсть: стремление к власти — парня переполняло огромное честолюбие. Хорошо прослеживалось, как он накручивал себя, усиливая накал собственных эмоций, готовясь к последующим решительным действиям.