Записки рыболова - Андрей Анисимов

Карпы были для меня по тому времени рыбой крупной, но их домашнее происхождение уважение к добыче принижало. Все-таки первой крупной рыбой я по-прежнему считаю голавля с Вологуши.

С того дня прошло почти пятьдесят лет, подмосковные реки из чистых и рыбных превратились в сточные канавы. На удивление, в одной из таких, Пехорке, с горячей, незамерзающей водой и сегодня можно выловить сазана кило за семь. Но съесть его отважится только самоубийца. Хотя на трассе местные жители пытаются всучить карася и сазана проезжающим. Рыба из Пехорки представляет лишь химический интерес на предмет содержания всевозможных несъедобных элементов.

Грустно сознавать, что молодые люди не увидят чистых быстрых рек поблизости от столицы, лесов с ландышами весной и грибами летом, а, заглянув в так называемую лесопарковую зону, найдут там кучи дряни, мусор, пластиковые бутылки и другие следы хама. Такая же картина на берегах живописных подмосковных прудиков. В пруду, например, известного дачного поселка Кратово, я лицезрел, помимо самых разнообразных человеческих отходов, и ржавеющие остовы брошенных легковушек. Мне кажется, что пока наши люди не обретут чувство эстетической брезгливости и не перестанут обитать среди помоек и свалок, никакой президент или государственный строй Руси не поможет.

Встреча с морским волком

Рыбалить на быстрых реках очень интересно. Начинал я эту охоту с той же ошибки, что очевидно, свойственна всем начинающим. Я пытался забросить наживку как можно дальше. Много лет понадобилось мне, прежде чем я освоил ловлю под берегом. Если кто-нибудь еще не пробовал, – рекомендую. Найдите берег, о который бьет течение. Такой берег, обычно, подмыт и идет в воду отвесно. Постарайтесь погнать наживку прямо в берег. Пускай поплавок бьется о стенку берега, или болтается рядом, уверен, поклевка обеспечена. Рыба любит покусывать отвесные берега, искать там корм. И щука редко стоит на гладкой воде. Она, обычно, прячется в прибрежную зелень, высовывая только голову. Проведите живца или малька рядом с такой береговой травкой и щука ваша. На чистой воде с прикормкой берет лишь плотва. Но плотва – дура. Ее только ленивый не поймает. Правда, уха из плотвы, выловленной в чистых речках, удивительно хороша. Щука не так вкусна, зато охота на нее одна из самых завлекательных. Я уже говорил, что не спининнгист, а поплавочник. Даже встреча на кубанских лиманах с великим мастером блесны не совратила меня. И я продолжаю охотиться на нее с живцом. О ловле щуки мне есть, что рассказать, но сперва – о встрече на лиманах.

Я все на той же надувной, только уже не американской – «Наутилспорт» свое отработал и его останки хранятся в моей мастерской – а на югославской, тоже катамаранной и под мотор, но супротив американской она калоша. «Наутилспорт» и под веслами ходил прекрасно, а югославскую против ветра не сдвинешь. Это я хорошо знаю, поскольку пришлось поработать бурлаком. О чем еще расскажу после. Под городом Темрюк начинается разветвление Кубани и уход ее в лиманы. Кубанские лиманы это сложнейший лабиринт водоемов, разделенных узкими протоками. Протоки идут сквозь камыши и тростник вышиной с деревья. По ним плывешь, как по аллеям. В тот день, я не захотел навешивать мотор на свою лодку, в надежде, что стану ловить недалеко от рыбацких домиков. Но погода была тихая, клевать близко рыба не желала, и я незаметно для себя утяпал черти куда, да еще и заблудился в протоках. Внезапно начался ливень. Я метался в поисках дороги назад, когда, злой и промокший, услышал рокот движка. На моторке летели двое.

– Что, борода, промок? – дружелюбно спросил один из них, совершив вокруг меня умопомрачительный вираж.

– Промок, заблудился, сигареты кончились, жрать не взял и вообще… – Ответил я и не успел оглянуться, как меня вместе с лодкой заволокли на борт моторки и через пятнадцать минут я был в своем рыбацком домике. Мои спасители оказались морскими офицерами. Их база находилась рядом с рыбацкими вагончиками, поэтому, переодевшись, я взял пузырь и пошел отдавать долг благодарности. Как звали второго офицера, не помню, но того, который со мной заговорил, звали Степаном. Я это запомнил, потому что и его вид и его рост соответствовали герою михалковского бестселлера. Степан пригласил меня поехать утром с ним за щукой. Я признался, что спиннингист липовый.

– Научу, – ободрил Степан и поведал, что хорошей щуки близко нет. Надо идти минут сорок на моторе и знать куда.

Насчет знать куда, я охотно поверил, поскольку только что заблудился. Степан меня поразил не только своей доброжелательной манерой общения и органическим желанием прийти на помощь. Я знаю немало военных и дружу с ними, а вот военного моряка встретил впервые. Это совершенно особый тип людей. Полная умелость и ловкость в любом деле – готовка еды, уборка, вязка снасти, ориентировка, начитанность – великолепное знание литературной и музыкальной классики. Если представить себе ловкого и умелого интеллигента, что само по себе фантастично, то получится военный моряк.

В пять утра Степан дернул шнурок своего «Вихря», и мы помчались по лиманам. Вел лодку Степан так, как будто мы выступали в шоу. Он лихо входил в протоки, ни разу не коснувшись камыша, делал развороты, от которых у меня захватывало дух, хотя и сам с моторами разными встречался и толк в них знаю. Но это было запредельно. Наконец, Степан заглушил движок, лодка тихо по инерции прошла последнюю протоку и оказалась в очередном лимане. Я взял с собой спиннинг и приладил блесну, но так ни разу и не бросил. Наблюдать, как работает Степан, было гораздо увлекательнее. Примерно с середины лимана, продолговатой чашки метров сто в ширину и метров четыреста в длину, убранную в камыши, как и все чаши лиманов, Степан клал, он именно не бросал блесну, а клал ее будто пальцами, и это метров на двадцать пять. На третий заброс он вынул щуку. Опять же не выудил, а вынул. С точностью часового механизма он подвел ее к лодке, я даже не заметил, как он взял в руки, кода успел подготовить подсачек. Одно движение – и щука в сачке, второе движение – она в лодке. Третье движение – новый заброс.

– Гляди, идет, стерва, рядом с блесной, а не берет… – сказал Степан.

Я ничего не видел, и только, когда моряк поднял блесну, заметил, как щука нырнула в глубину. Она, и вправду, шла за блесной. За час Степан накидал пятнадцать щук. Мы приплыли назад, я и не заметил времени.

– Семь твои, – приказал Степан. Именно приказал.

– Я не ловил, и зачем мне здесь семь щук? – Возразил я.

– Рыбачили вместе, рыба пополам, – тем же тоном отрезал он.

Я понял, что так надо, и взял щук. В деревне я выменял их на яйца и творог. Пока я отлучался в деревню и занимался «бизнесом», Степан уехал. На базе мне сказали, что ему предстоит большое плавание, и скоро в Россию он не вернется. К сожалению, не успел обменяться адресами, и теперь, часто вспоминая встречу с морским офицером, весьма жалею об этом. Имея такого друга, чувствуешь себя на земле гораздо увереннее. Пожалуй, после встречи со Степаном, я до конца понял смысл слова ЗАЩИТНИК. Такой, точно, защитит. Больше Степана я никогда не видел.

Бегом к инфаркту

Если пошла речь о щуке, меня не остановишь. Хочу рассказать еще один «щучий» эпизод, где в роли Степана пришлось быть самому. Дело было, теперь уже в заграничной, Латвии. Километрах в семи от города Цейсис. Это небольшой милый городок со средневековыми улочками, карманным базарчиком и районом частных коттеджей есть озеро Унгури. Это очень глубокая прозрачная чаша, окруженная сосновым бором. Но вернемся в Цейсис. В центре городка, недалеко от старинной крепости, основной городской достопримечательности, есть огромный парковый пруд. Это обстоятельство для моей щучьей рыбалки имело особый смысл. На Унгури я приезжал именно за щукой и ловил ее там на кружки. Кружечная ловля – это моя единственная измена поплавку. Но если пенопластовый кружок считать большим поплавком, то и измены нет. Диаметр озера километров пять. Дальний берег от кемпинга, где я снимал домик, болотистый и поросший травой. Другие берега отвесны, и глубина начинается сразу. Кемпинг открывался на лето, и в нем обитали из года в год одни и те же персонажи. Я несколько раз бывал там и со всеми перезнакомился. Заядлых рыбаков там кроме меня не проживало. Кинооператор документалист из Ленинграда увлекался грибами. Две старые девы из Риги уничтожали ягоду и запасались ей на зиму. Несколько семейств совмещало ягоды и грибы. Был среди живущих московский врач. Он просто вел отдыхательный образ жизни, с утра купание, обтирание, затем с женой и маленьким лопоухим сыном садился в машину и ехал в маленькие окрестные городки по магазинам.

В тот день я ловил удачно. Ветер дул слабый и гнал кружки от кемпинга в болотистый конец чаши. Это самый длинный прогон. За одну ходку можно взять много. Первая поклевка произошла, пока я опускал второй кружок. Я бросился к нему и вытащил щучку грамм на семьсот. Дальше перевороты шли один за другим. Было много сходов, но десяток рыбин я добыл. Самая крупная была на два двести. Крупных я всегда взвешиваю. Два кило это средний размер щуки для Унгури. Тут попадаются и на три и на четыре. Крупнее четырех на Унгуре не ловил. Такое изрядное количество рыбы в кемпинге имело применение, поскольку кроме меня, рыбу никто не поставлял. Я же в качестве добытчика получал приглашение на сладкие ужины, обеды и не отказывался, дабы здесь это входило в негласный «протокол» отдыха.