Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

Восточные индийцы довольствовались каменными орудиями труда, которыми, если верить преданиям, пользовались еще их предки – отполированными топорами, утяжеленными камнями палками-копалками и каменными дубинками. Умение выращивать зерновые культуры распространялось из Индской долины на восток, но по традиции фермеры там обычно выращивали рис. Когда начался первый год второго тысячелетия до н. э., они как раз готовились к весеннему севу. Джунгли необходимо выжигать в течение первых двух месяцев года. В выбранных районах на склонах холмов более крупные деревья были окольцованы[10] еще в прошлом году. Теперь они стояли мертвые и могли быть легко повалены или, по крайней мере, частично подрублены, чтобы во время пожара упали сами. Подлесок и мелкие деревья на участке можно не валить, только пожарные разрывы следует очистить полностью, чтобы пожар не перекинулся на все джунгли.

День, когда горит огонь, – беспокойный для всех жителей деревни. Они все выходят из своих домов, построенных из глины и бамбука, и собираются в непрочных укрытиях рядом с выбранным участком. После принесения жертвы божеству огня и плодородия они поджигают подлесок, тщательно следя за направлением ветра, так чтобы огонь под силой ветра не преодолел пожарные разрывы. Собрались все мужчины и большинство женщин. Все они обнажены по пояс. Люди разжигают затухший огонь, сгребают недогоревшие ветки и кусты в специальные костры, направляют падение крупных деревьев. После того как огонь утихнет, с деревьев обрубают ветки и сжигают их, а стволы откатывают к границам участка для последующей постройки забора.

Вся работа длится около двух месяцев. Приготовлением пищи в это время занимаются старики и дети. Они также приносят воду рабочим, сгребают золу. В итоге участок оказывается безжизненным, почерневшим и пустым, если не считать обуглившихся пней. После этого мужчины могут возвращаться к охоте, за исключением тех, кто начинает строить прочный забор, который должен защитить урожай от диких зверей.

Теперь участок должен отдохнуть, а зола – проникнуть в почву. В мае начинаются дожди, и можно начинать посев. Это дело женщин. Начиная с подножия склона, они медленно поднимаются вверх, выкапывая своими палками-копалками небольшие ямки на расстоянии около шести дюймов друг от друга и бросая в каждую четыре-пять зернышек горного риса. Больше ничего не требуется. Остается только периодически пропалывать сорняки. Рис не требует никакого другого ухода вплоть до сбора урожая.

Уборочная страда – тоже беспокойное время для всех жителей деревни. Рис срезают кремневыми серпами, обдают кипятком в больших глиняных горшках и затем смешивают с песком, докрасна раскаленным в глиняной печи. Когда смесь высыхает и песок удаляется просеиванием через плетеное сито, рис колотят в глубоких деревянных ступах, чтобы очистить от шелухи, а потом провеивают на плетеных подносах. Теперь рис готов к складированию в большие горшки в погребах домов. Еще один урожай собран.

Жизнь идет своим чередом – посев и уборка урожая, деревенские праздники с подношениями фруктов, цветов и рисовых лепешек богам. Год, ничем не отличающийся от других.

На Желтой реке в северной части Китая жизнь более организованна. Это время следующие поколения будут называть династией Ся, первой из многочисленных династий, последовавших за правлением трех великих императоров золотого века – Яо, Шуня и Юя. Однако император является всего лишь титулованным главой некоторого числа земледельческих деревень, расположенных в лесистой долине реки. Земледельцы очищают от леса землю для обработки при помощи каменных топоров и огня, поскольку бронза, хотя уже и известна, встречается редко. Он сеют просо и гаолян, выкармливают крупный рогатый скот, свиней и собак для еды. Их земледелие было во всех отношениях схожим с европейским. Но эти люди ничего не знали о Европе. Вероятно, они знали, откуда пошла их земледельческая культура, поскольку прошло не больше пяти или шести сотен лет с тех пор, как их предки-охотники начали выращивать для себя пищу. В отличие от них мы можем только догадываться. Представляется маловероятным, чтобы образ жизни, так схожий с тем, что вели в других северных земледельческих районах, развился независимо. Но он не пришел с юга. Ведь между северной частью Китая и южными земледельцами, живущими в долине Ганга, лежит весь Южный Китай и Индокитай, земля гор и джунглей, обитатели которой ничего не знают о посевах и сборе урожая. Только на побережьях имеются разбросанные селения рыбаков, которые научились сажать таро и сладкий картофель, используя палки-копалки, и рисоводов. Но им интереснее продвигаться на острова юго-востока, чем в холодные зимы северных земель. Можно предположить, что идея ведения сельского хозяйства, выращивания проса и содержания домашних животных медленно двигалась от одного «оазиса» к другому вдоль северных подножий гор Тибетского плато и через обширные малонаселенные луга, тогда покрывавшие Такламакан и Коко-Нор.

Как на побережье Южного Китая, так и на берегах Перу существовали общины рыбаков и огородников. Только вряд ли необходимо принимать без доказательств гипотезу о перемещении через Тихий океан идеи о культивировании растений (хотя это объяснило бы присутствие хлопка на обоих берегах океана). Эти люди жили там же, где обитали их предки в течение пяти столетий или даже больше, на постепенно растущих насыпях из раковин мидий. Они питались в основном рыбой и моллюсками. Если же рыбакам очень везло, им удавалось поймать морского льва или морскую свинью. А на низких, частично заболоченных берегах реки люди выращивали перец и бобы, тыкву и хлопок. Их платки были цветными и затейливо сотканными и являлись единственным предметом одежды. Они не знали гончарного ремесла и, конечно, не понимали, что им не хватает предприимчивости. Что им могло понадобиться, кроме тыкв, которые они выращивают, корзин и сетей, которые они так умело плетут? Они не сомневались, что являются самыми продвинутыми людьми в мире, и чрезвычайно этим гордились.

Глава 3

Малонаселенные местности

В предыдущей главе мы говорили о многих местах, в которых жили люди. Но осталось еще великое множество территорий, которых мы не коснулись. Немало других мужчин и женщин, самых разных физических типов, видели восход солнца в первый день второго тысячелетия до н. э. При всей своей несхожести они имели одну общую черту – принимали мир таким, как он есть. Они жили тем, что этот мир мог им дать, и не стремились, как многие их потомки, изменить природу в более благоприятном для себя направлении. Вместо того чтобы выращивать то, что они хотели бы есть, они ели то, что природа позволяла им вырастить. Вместо того чтобы одомашнивать животных, мясо и мех которых они хотели бы использовать, они использовали мясо и мех тех животных, которые волею случая жили рядом с ними. Они – рыбаки и охотники, собиратели диких плодов.

За исключением тех, кто жил неподалеку от земледельческих и скотоводческих общин, они даже не знают, что имеют выбор. Никакого другого образа жизни никогда не существовало. Никакой другой образ жизни не представлялся даже отдаленно постижимым. Рыба, дичь и съедобные растения – единственное, что может съесть человек, и получить их можно только одним способом – добыть своими руками.

Солнце, принесшее в города и деревни Нила первый день нового тысячелетия и уже начавшее освещать небо над дынными полями и соломенными хижинами нигерийских земледельцев, застало охотников южноафриканского вельда уже бодрствующими. Они готовились преследовать дичь как раз с того места, где их накануне настигла тьма – закатилось солнце последнего дня третьего тысячелетия до н. э. Обычная команда охотников – не более четырех человек – уже три дня преследовала раненого жирафа. Судя по следам, животное уже изрядно ослабело – сказывался яд, которым были покрыты закаленные в огне наконечники стрел. Расстояние между преследователями и дичью быстро сокращалось. Лишь только на землю упали первые лучи рассвета, люди снова устремились по следу, отметив, что зверь все чаще останавливается, чтобы передохнуть. Они автоматически выискивают все съедобное по пути – схватили ящерицу, мимоходом вспугнули жаворонка из гнезда, сделали короткую остановку, чтобы выкопать съедобные клубни.

Бушмены вельда – маленькие чернокожие люди, по росту почти пигмеи. Они худые, но чрезвычайно выносливые. Идя по следу, они переговариваются между собой. Охотники пребывают в хорошем расположении духа, поскольку уверены, что на этот раз охота будет успешной. Прежде чем они отправились в путь пять дней назад, самый старший из них нарисовал жирафа на стене пещеры-храма. Нет никаких сомнений, что именно этот рисунок привел под их стрелы жирафа, которого они теперь преследуют. Рисунок все еще действует – и очень скоро жираф упадет.