Саги Старой Пустыни - К. Рэд

– У нас все гораздо спокойнее. – подхватил химьярский наместник. – Верные прибывают в эялет и основывают общины, но их число пока невелико. Никаких бунтов и волнений пока не происходило, но причиной тому их миролюбие или малочисленность, понять пока нельзя.

– Хорошо. Я вижу, Амос уже прибыл. Расскажи, что тебе удалось разузнать.

Смуглый курчавый иудей с живыми глазами, одетый, против обыкновения, не в традиционную одежду своего народа, а в белую ромейскую тогу, выступил вперед.

– Великий Хан, прежде чем я начну… – он немного помялся и продолжил смущенным голосом. – Должен ли я высказывать в своей речи уважение к чужим богам, или я могу говорить о них так, как говорят лучшие умы современности?

– Амос, мы позвали именно тебя, потому как знаем, что ты не поклоняешься никому из богов, включая вашего Яхвэ. Нам нужна беспристрастность. Говори как есть.

– Замечательно, очень замечательно! Я тут сделал кое–какие заметки. – Амос развернул кусок пергамента, который до этого был заткнут за его пояс, и бодрой скороговоркой продолжил. – Верные, или культ Одена. Появились около семидесяти лет назад в Мисре, основатель – торговец рыбой из Александрии, называвший себя Предвестником, настоящее имя не сохранилось. Очевидно, этот самый предвестник водил знакомство с моряками из северных земель, потому как культ, по сути, представляет из себя несколько перевранное изложение мифов северян, с добавлением некоторых частей из Торы, Евангелий и верований пустынных кочевников. Ну, от себя тут могу сказать, что это вообще довольно обычное дело, христиане тоже перемешали в своих книгах нашу Тору с гностическими откровениями и философией элладских мудрецов, а летописи первых лет империи хранят записи о подавлении восстания какого–то пророка из Ясриба, попытавшегося создать свой культ из, опять–таки, довольно поверхностного изложения Торы и бедуинских сказок. Ну так вот. Учение у них, насколько нам удалось узнать, примерно такое. Единственный настоящий бог–творец – Оден, создавший весь этот мир. Кроме этого, он также создал людей, чтобы они в этом мире жили, и божественных прислужников, чтобы помогали ему этим миром управлять. Но один из его помощников, Локи, взбунтовался и решил уничтожить мир. Он создал огненных духов, джиннов, которые должны были уничтожить мир в пламени. Тогда Оден пожертвовал собой для спасения людей, превратив себя в большую ледяную глыбу на самом севере, Локи же в ответ стал источником огня на крайнем юге. На севере теперь поэтому холодно, на юге жарко, но положение вещей нестабильно. Чем меньше людей верят в Одена, тем сильнее Локи и тем дальше продвигаются на север пустыни и жара. Поэтому зловредные джинны притворяются разными богами и сбивают людей с праведного пути, чтобы правильная вера исчезла совсем и мир был уничтожен в огне. Но тут какой–то из божественных помощников Одена явился этому самому Предвестнику в виде черного ворона, надиктовал ему Великие Саги и велел нести истинную веру всем людям земли. Когда все на свете станут Верными, Оден воскреснет, Локи сгинет, земля расцветет, люди перестанут умирать ну и все тому подобное, финал у этих историй всегда одинаков, ожидают ли они Мессию, Второе Пришествие или победу Ахура–Мазда над Ахриманом. Ах, да, у самых преданных Верных есть шанс это увидеть, если они при жизни особо угодили Одену, то перед смертью их дух забирают прислужники бога в волшебный чертог Аль–Халлу, где они пируют и веселятся, а после победы над силами зла их воскресят. Конечно, все эти истории похожи на видения курильщика гашиша, но мы все здесь с вами понимаем, что люди верят и в более глупые вещи. Что же до их опасности, то мне трудно судить об этом, Великий Хан. С одной стороны, они исповедуют миссию спасения мира, ради которой можно пойти на многое, и то, что творят сейчас верующие в распятого бога в варварских северных землях за морем, заставляет всерьез задуматься. С другой – есть же у нас в империи те же самые авесты, у которых тоже Ахура–Мазда борется с Ахриманом за судьбы мира, есть и живут в мире с остальными. Боюсь, что до поры, пока они явно не покажут свои стремления сами, мы не сможем сказать, какой плод даст эта смоковница, ибо с равной вероятностью он может быть полезен, либо червив. Это все, что мне удалось узнать, и все, что я думаю по этому поводу.

Амос свернул свой пергамент, вновь сунул его за пояс, низко поклонился и попятился назад.

– Хорошо. А что скажете вы? – Хан повернулся к магам, но две металлические маски одновременно повернулись из стороны в сторону в отрицательном жесте.

– Ты помнишь наш договор с Империей. Мы только помогаем и только в том, что произойдет и без нас. Этот вопрос слишком важен и решать его будете вы сами – мы не поможем ни магией, ни советами. – голос из–под маски прозвучал приглушенно и безжизненно.

Хан кивнул и, закрыв глаза, погрузился в долгое молчание. Нарушаемая лишь треском пламени в светильниках, тишина ощутимо сгущалась, словно пригибая всех к земле своей безмолвной тяжестью. Наконец Хан открыл глаза.

– Ночь темна и беспокойна. Суд по делу об убийстве в Зафарре – через неделю…

Ксенна.

– …и я боюсь, что несмотря на все сомнения, интересы империи потребуют твоей мучительной казни.

На Ахмара, вернувшегося домой заполночь и мертвецки пьяным, было жалко смотреть. Зайдя домой, он сразу же сшиб стоявший у дверей столик с курильницей благовоний и чуть не растянулся сам – прибежавший Иосиф вовремя подхватил его и довел до ложа во дворике. После чего Ахмар начал заплетающимся языком пересказывать мне детали своего визита во дворец, попутно вставляя проклятия в адрес всех богов, которых мог на тот момент припомнить.

– Хорошие Верные, плохие Верные, и никак к ним не подкопаешься, чтоб их джинны жгли сто лет, вместе с их божком! Еще немного подождем, и Империя станет вторым Мисром, откуда люди бегут, как крысы с тонущего корабля. И я не понимаю – если им так плохо жить под владычеством тех, кто верит в этого их Одена, то во имя Уззы, зачем они несут эту веру туда, куда пытаются сбежать? Все равно как если бы крысы, найдя другой корабль, сами принялись выгрызать в днище дыры, подобные прежним… Но постой. – он приподнялся, опершись на руку, и попытался сфокусировать на мне свой блуждающий взгляд. – Ты уверена, что не ошибаешься и они действительно все одинаковы? Голос Хана говорил, что их аль–хирский главный жрец готов поклясться именем своего бога, а для фанатиков это очень серьезная штука.

– Ахмар, мы тоже изучали их веру с тех пор, как она стала так быстро распространяться. Видишь ли, у них не одна священная книга. Кроме Великих Саг, которые они дают читать и посторонним, есть еще какое–то писание, которое они от непосвященных скрывают. Мы его так и не раздобыли, но узнали некоторые интересные вещи. Например, там написано, что во имя Одена им можно врать неверным любым образом, это им прощается. А за отказ от веры полагается смерть – ты не можешь просто так выйти из их общины и уехать. Там же пишется о том, что женщины – слуги джиннов по своей сути и должны быть на месте прислужницы. Еще там есть что–то вроде внутреннего кодекса правил для общины и наказаний за их нарушение – но тут уже мы подробностей разузнать не смогли. Так что соврать их местный глава может абсолютно спокойно для своей веры и совести. Но лучше ты объясни мне – почему все–таки маги отказались помогать Хану? Я не понимаю. С той штукой, которую ты использовал, допрашивая меня, истина сразу станет явной – я очень хорошо помню, как она действует. И разве Хан не может им просто приказать?

– Ох, Ксенна, Ксенна… – Ахмар рубанул рукой воздух и захихикал. – Девочка из пустыни… Наверное, эту часть истории Империи у вас пропустили. Хан совершенно точно не может приказать Красным – я скорее удивляюсь, почему они ему не приказывают. Вообще, они до сих пор остаются для меня загадкой. Так, подожди, мне нужно еще выпить. Иосиф!

– Иосиф, принеси своему господину розовой воды! – громко крикнула я в направлении зашлепавших за стенкой босых ног и добавила чуть потише. – Ахмар, ты уже достаточно пьян. Я хочу услышать от тебя внятный рассказ, а не бессмысленное мычание. Пока я еще жива, мне нужны любые сведения.

– Ну хорошо, хорошо. Будет тебе рассказ. – упоминание о смерти заметно пристыдило его и даже заставило слегка протрезветь. Приняв у подбежавшего слуги кувшин и две чаши, Ахмар устроился на ложе поудобней, наполнил чаши ароматной жидкостью, и, протянув одну из них мне, продолжил. – Дело, насколько я понимаю, было так. Когда первый Хан пришел с востока со своим отрядом, пустыню населяло множество племен, которые все время радостно резали и грабили друг друга. Десять долгих лет Хан воевал, заключал союзы, захватывал города, принимал клятвы верности тех, кто решил примкнуть к нему. Север и срединная часть пустыни были уже частью новообразовавшейся Империи, когда южные племена наконец–то догадались объединиться и сообща выступить против имперских войск. Но, честно, говоря, это уже был акт отчаяния – слишком неравны были силы. Все, на что южане могли рассчитывать – достойно погибнуть и забрать с собой побольше ханских солдат. И вот тут, накануне решающей битвы, в имперском стане явились из ниоткуда Красные Маги, и предложили Хану примерно следующее: мы знаем, что ты победишь, но прольется много крови; мы можем помочь тебе избежать этого, не изменяя того, что и так должно случиться. Хан согласился и наутро перед войском южан стояло три десятка Красных, держа наготове самые сильные из своих амулетов. Насколько я понимаю, они пытались именно выиграть битву, убив как можно меньше людей. Я читал хроники с описанием этого сражения, сейчас примерно процитирую. «И наслали маги страх на всю округу, на врагов и на друзей, и по половине обоих войск бежало в страхе, кони и собаки же впали в бешенство, затем молнии ударили по супостатам, испепелив на месте предводителей нечестивых южан, после же двинулись маги вперед, и был вокруг каждого как бы шар прозрачный, и отлетали от него стрелы и копья, в воинов же подбегающих слетали с шара искры и валились воины наземь, живые, но не умеющие пошевелить ни рукой, ни ногой. Увидев это, побросали мятежники мечи наземь и сдались на милость Хана, и, по совету магов, эту милость он им даровал, простив им дерзость и неразумие. После же всего направились Красные в шатер ханский и пробыли там день, ночь и еще день.». Видимо, тогда они и договорились с Ханом о, так сказать, условиях своего пребывания при дворе. С тех пор они много раз помогали Империи – но это очень своеобразная помощь. Маги помогают только тогда, когда справятся и без них, понимаешь? Как будто боятся изменить то, что должно случиться. Подавлять безнадежные мятежи, ловить преступников, охранять ханскую сокровищницу, раздать самые слабые из своих амулетов нескольким смышленым людям и обучить ими пользоваться – пожалуйста. Но когда была серьезная заварушка с Мисром, маги категорически отказались вмешиваться. В придворные интриги они тоже не лезут, по крайней мере явным образом. Какие–то хранители равновесия из древних сказок, растерзай их джинн! Сидят в своей Красной Цитадели и кидают империи подачки, хотя могли бы при помощи своей магии весь мир к ногам Хана положить. Или к своим собственным. Так что тут рассчитывать нечего – если Красные сказали, что не помогут, значит так тому и быть, и приказать им не в силах никто на этом свете.