Лестница на седьмое небо - Пенни Джордан

- Незачем меня провожать, - процедила она сквозь зубы, не поворачиваясь и стараясь держаться от него подальше. Но Люк все равно шел рядом, а затем терпеливо дождался, когда она вытащит ключи и откроет дверь.

Она сказала себе, что и не подумает подходить к окну, когда он будет уезжать. Зачем? Человек, которого она знает менее суток. Знает? Она горько усмехнулась. Ну когда она научится извлекать уроки из прошлого?

Только минут через десять после того, как Люк уехал, Мелани сообразила, что он увез с собой все покупки. Ну и пусть. Без его помощи ей все равно ничего не сделать.

Она вошла в кухню, села на стул и бездумно уставилась в стену, которая тут же начала расплываться у нее перед глазами.

Она больно прикусила нижнюю губу и напрягла шею - только бы не расплакаться! Слезы не помогают. Она поняла это много лет назад. Тогда, когда открыла, что отличается от других детей. Что она другая. Что она та, кого называют сиротой.

Но тогда она была ребенком. А теперь она уже взрослый человек. Теперь ее жизнь принадлежит ей. И что из нее сделать, зависит только от нее самой.

Ну да, Люк Чалмерс ей действительно понравился; когда он поцеловал ее, она чувствовала себя как... Она с трудом проглотила ком в горле. Лучше не вспоминать о том, что она почувствовала тогда с Люком. Лучше вспомнить, что она чувствовала, когда он проводил ее до дверей, а сам был таков. И даже забыл отдать ее покупки...

Подле дома остановилась машина. Мелани вздрогнула и устало выглянула в окно. По дорожке к дому шел Люк.

Она открыла дверь.

- Панели? - начала она без обиняков, но он не дал ей договорить:

- Пусть пока полежат в машине. Вы знаете, когда мы возвращались, я вдруг вспомнил об одном очень приличном магазинчике в соседней деревне. Там выпекают чудесный домашний хлеб и все такое. Вот я и подумал: если уж нам не до ленча, то, может, выпьем чаю? Кулинар я никакой, но заварить вполне приличный чай и подогреть булочки я в состоянии. У меня здесь все, - добавил он, кивая на бумажный пакет, который держал в руках. - Выпечка, джем, масло, сливки. И даже чай "Квин Мэри", мой любимый. Надеюсь, вам понравится...

Мелани смотрела на него во все глаза, не в состоянии унять бешеную скачку мыслей.

Этого не может быть! Мне просто кажется... это галлюцинация... В реальной жизни посторонний человек не постучится в дверь и не предложит чаю. Со мной такого быть не может.

Она закрыла глаза и затем очень медленно открыла.

Люк все еще стоял перед ней, только вместо улыбки на лице его было написано беспокойство.

- Что случилось?

- Случилось?.. Случилось?.. - Во рту у нее пересохло. Кончиком языка она облизала губы. - Нет... нет... - хрипло возразила она. - Ничего не случилось. Все в порядке.

И вдруг все действительно оказалось в полном, ослепительном порядке.

Я в нем ошиблась! Он совсем не такой, как все! Он не отвергает меня. Я ошиблась в нем по всем статьям!

Тело ее затрепетало под его взглядом, глаза увлажнились и засверкали.

Может, он меня поцелует?.. Поцелует?..

Голос Люка вернул ее к действительности:

- Не означает ли труба на крыше, что у вас сохранился настоящий, неподдельный камин? Есть что-то особенное в чае и булочках, разогретых на настоящем огне, на дровах...

- Камин есть, - неуверенно подтвердила Мелани. - Но я еще ни разу его не разжигала. Дрова в гараже, - Отлично! Предоставьте это мне!

Глава 4

Предоставьте это мне, сказал Люк, и Мелани нехотя, именно нехотя, поскольку она была человеком независимым, позволила ему хозяйничать.

И вот теперь они сидели возле уютного камина и смотрели, как потрескивают в огне дрова.

До вечера было еще далеко, но небо заволакивали облака. Свет они не зажигали, и горящий камин мягко освещал комнату, скрашивая убогость обстановки.

На раскладном столике, который Мелани нашла в кладовой, стоял поднос с чаем, приготовленным Люком, на плите подогревались булочки.

И когда Люк поставил перед ней тарелку, у нее даже потекли слюнки.

Сливочное масло и джем... Вряд ли самая здоровая пища в мире, но вкус у нее потрясающий, думала Мелани, жадно откусывая булочку. От удовольствия она даже зажмурилась.

Когда она вновь открыла глаза, то встретила взгляд Люка. Глаза его весело поблескивали, и она покраснела, как школьница.

- Я проголодалась, - стала оправдываться она.

Люк улыбнулся, но не насмешливо, а мягко, и даже, пожалуй, нежно.

- Не оправдывайтесь. Мне доставляет удовольствие смотреть на девушку, которая ест с аппетитом. А как вам нравится чай?

Она отпила из чашки.

- Очень вкусный. Как хорошо вы заварили!

Люк опять улыбнулся.

- Не смотрите с таким удивлением. Это мать научила меня. Она признает только марку "Квин Мэри".

Съев пару булочек, Мелани почувствовала, что сыта.

- Я тоже наелся, - пробормотал Люк.

Он взглянул на часы, и Мелани насторожилась: вот сейчас он объявит, что ему пора. Но вместо этого он сказал:

- Если вы не возражаете, поработаем еще пару часов.

- Я не могу вам это позволить, - возразила она, но он даже не стал ее слушать.

- Для меня это в охотку.

Он улыбался так тепло, что по коже у нее побежали мурашки.

Она быстро встала. Это глупо! Так нельзя! Да, он очень привлекательный, очень привлекательный мужчина, и он не скрывает, что находит ее тоже привлекательной, но это не означает, что...

Мелани наклонилась взять поднос, но замерла, почувствовав на запястье руку Люка. Она смущенно взглянула на него, а он поднес ее руку к губам и начал медленно облизывать ей пальцы. Живот ее напрягся, и внутренне она содрогнулась от изумления, а он тихо ворковал:

- Джем из черной смородины - мой любимый.

Он лизнул ее между пальцев, и она потрясенно смотрела на свою руку, ничего не соображая, хотя все же отметила про себя, что на пальцах у нее действительно был джем. Люк продолжал слизывать джем, а она полностью потеряла над собой контроль, увлеченная лишь собственными ощущениями.

Здравый смысл, осторожность и инстинкт самосохранения, которые она вырабатывала в себе всю жизнь, твердили ей одно: останови его, а то будет поздно, - но их голоса были слишком слабы, чтобы победить ее собственное желание.

Такой жгучей, непреодолимой и требовательной страсти, что невозможно устоять, она не испытывала никогда. Ощущение это было ошеломляющее, и она даже не замечала, что смотрит на Люка широко раскрытыми затуманенными глазами и что подняла руку, словно умоляя его положить конец этой сладкой пытке.

Дрожь волнами прокатывалась по ее телу, она дышала неровно, коротко и нервно втягивая воздух.

- Мелани...

Голос его вздрагивал, что-то в нем изменилось. Скулы четче проступили под кожей, щеки горели. Он даже и смотрел на нее по-другому. У него были такие глаза... Подобного блеска в мужских глазах видеть ей не приходилось. Ей даже почудились голодные, жадные всполохи в этом потемневшем взгляде.

Даже если бы она была в состоянии понять, что сейчас он ее поцелует, то вряд ли смогла бы его остановить. Она и сама не заметила, как оказалась настолько близко к нему, что чувствовала яростное биение своего пульса.

На сей раз не было долгого, томительного ожидания, не было медленного совращения ее губ. На сей раз поцелуй его был таким страстным, таким требовательным, что сердце у нее зашлось, а тело заныло.

Она содрогнулась, когда языком он раздвинул ее губы. В горле у него раздался победный звук, от которого по спине ее побежали колючие мурашки.

Люк не давал волю рукам, но его поцелуй сам по себе был настолько страстным, что ей казалось, будто он ласкает все ее тело. Грудь и живот ныли, она испытывала непреодолимое желание еще ближе прижаться к нему, слиться воедино с его плотью. Стать с ним единым целым.

Одной рукой с широко раскрытыми пальцами он поддерживал ее затылок, другой - поясницу, вдавливая ее в себя. Мелани обвила руками его шею, ощущая под пальцами крепкие мышцы.

Вдруг откуда-то издалека до нее донесся едва различимый назойливый звук, и, только когда Люк отпустил ее, она сообразила, что это телефон.

Мелани с трудом дошла до аппарата, чувствуя себя совсем разбитой.

Прохлада холла освежила ее, она сняла трубку и представилась. Однако голос звучал отрывисто и хрипло, она сама его не узнавала.

- Это опять Дейвид Хьюитсон. Помните? Мы разговаривали сегодня утром.

Дейвид Хьюитсон... Она не сразу вспомнила, кто это такой, а когда вспомнила, то разозлилась и немного испугалась.

- Извините, мистер Хьюитсон, - начала она решительно, - но я не понимаю, что вам нужно. Я не собираюсь ничего продавать. Я разговаривала с адвокатом, и он заверил меня, что мистер Барроус не оставил документов, подтверждающих, что он собирался продать дом и землю вам.

После короткой паузы Дейвид Хьюитсон сердито произнес:

- Я вам говорил, это была устная договоренность.

- Извините, ничем не могу помочь, - прервала его Мелани. Она еще не забыла ужасный упрек, брошенный им во время их первого телефонного разговора. Его слова, как осиное жало, остались в ней и болели. Да, конечно, в его словах не было и грамма истины, но она не могла отделаться от ощущения, что так думают и многие другие.