Жена тёмного князя 2 (СИ) - Алёна Цветкова

похожие на луговые опята. Не зря я боялась собирать их, ядовитые грибы отличались от съедобных только наличием у последних длинной юбочки на ножке. Хотя, если бы я выбирала сама, то ни за что не положила бы в корзинку этот странный гриб-девочку. Их, кстати, так и называли.

Еще мы нашли делянку с шампиньонами. Эти грибы ничем не отличались от привычных мне. И мы собрали и высушили их тоже. Хотя здесь шампиньоны считались «мусорными» грибами. Их не ели.

А по вечерам сидя у костра Борис с Мишкой вели беседы. Мальчишка рассказывал все то, что успел узнать и увидеть на территории Пределов Жизни, будучи очень любопытным и незарегистрированным некромантом. А Борис учил его правильно выполнять упражнение темнейшего князя Дмитрия.

Они сходили к Пределам Жизни в следующую же ночь. И Борис вернулся озадаченным. Мишка был прав. После того, как Борис лишился «поводка» светлые барьеры больше не были для него преградой. И это подтверждало, все, что говорил Мишка, вполне могло оказаться правдой.

А еще это открывало перед нами новые возможности… Мы могли попробовать наладить постоянные связи с теми, кто жил там, в Пределах. Нам было, что им предложить в обмен на семена и домашних животных.

Глава 4

Прошло две недели, как Мишка пришел из Пределов Жизни. Он пришелся нам ко двору, несмотря на странности и явные недомолвки. И хотя Борис все еще держал дистанцию, я привыкла к нему и стала воспринимать его кем-то вроде младшего родственника.

Мишка тоже привязался к нам, пусть и старался не подавать вида, как ему нравится жить в семье. Временами я ловила на себе его пристальный, задумчивый взгляд, и мне казалось он думал о том, что хочет остаться с нами навсегда. Я была бы рада. Вести хозяйство, имея еще одну пару рук, было гораздо легче. Но когда я задавала Мишке прямой вопрос, предлагая остаться, он мотал головой и говорил, что его дом в Жутово.

А вот с нашим зверинцем Мишка сдружился крепко. Пузик какое-то время даже перестал шляться в неизвестности по ночам и дремал у мальчишки под боком, иногда поднимая голову и облизывая щеки новому другу.

Правый и Левый таскались за ним, как хвостики, гурлыча себе под нос и подставляя головы на удивительно длинных шеях для ласки. К середине лета они доставали уже до талии и стали похожи на гусей-переростков. Зато рыба, которую они приносили с каждым днем становилась все больше и больше. И если раньше это в основном была та же самая зомби-рыба, которую ловила я в свои верши, то сейчас в лапы Правого и Левой почти всегда попадали хищники, вроде крупных взрослых щук.

В последний день, накануне той ночи, когда Мишка должен был уйти, я решила устроить выходной. Мы отлично потрудились и пришла пора отдохнуть. Весь день мы валялись на берегу реки, болтая обо всем и не о чем, рассказывая друг другу смешные истории из жизни. Жарили шашлыки и ели прошлогодние пузыри молочного дерева. Сок в них на самом деле оказался очень вкусным и был похож на мягкие ириски. Чтобы было удобнее есть, я разрезала пузырь на кусочки и обваляла в муке из какарушек. Получились ириски с ореховым вкусом.

— Ася, — Мишка взглянул на солнце, которое катилось к горизонту, — спасибо вам с Борисом за то, то приютили меня. Я давно не чувствовала себя так по-домашнему. — Он вздохнул и добавил, — у меня так давно не было дома, что я почти забыл каково это…

— Да, ладно, — улыбнулась я. — Ты можешь остаться и не уходить… Я тебе это уже сто раз говорила. И Борис не будет против. Я точно знаю. Ему нравится заниматься с тобой магией.

Мишка мотнул кудлатой головой… Он сидел на покрывале, которое мы расстелили на берегу реки, подтянув острые коленки и сложив на них руки. Одежда Бориса, которую Мишка носил вместо своих лохмотьев, была ему немного коротковата и очень широка. Ветер сегодня дул довольно сильно, и рубаха билась на ветру, как парус. И казалось, что Мишка это лодка без руля, которая плывет по реке куда несет ее ветер.

— Мне надо вернуться. Я должен…

— Кому? — улыбнулась я.

— Своим, — Мишка сжал губы. И взглянул на меня серьезно. — Я должен научиться снимать этот проклятый поводок, чтобы освободить некромантов. Понимаешь?

Я кивнула. И спросила:

— Чтобы они не умирали? Как тот, отец твоего друга?

— И не только. Скажи, ты разве не заметила, как изменился Борис, когда избавился от поводка?

Я на мгновение задумалась, перебирая в голове события. И соврала:

— Нет… Он такой же, каким был раньше…

За исключением того, что стал темным мнишкой. Но Борис так старательно сберегал свою тайну, что я не стала ее раскрывать. Хотя любому дураку, который прожил с нами две недели стало бы ясно, что Борис прячется от солнца не только потому, что ему нравится ночной образ жизни. Мишка дураком не был, однако тоже делал вид, что ничего не понимает.

Мишка вздохнул.

— Те книги, которые Васька нашел в крепости. Это не простые книги. Их написал темнейший князь Дмитрий…

— Это тот самый, который придумал ваше упражнение? — улыбнулась я. Мишка кивнул. — И что же там такого особенного?

Мишка скупо улыбнулся уголком губ, взглянул вдаль, как будто бы хотел увидеть там что-то особенное.

— Он был братом светлейшего. И он был как я… без поводка.

— Ничего себе, — ахнула я. — И как же так вышло, что он стал темнейшим?

Мишка вздохнул.

— Я не знаю. Я смог прочитать только одну страницу. У меня пока не хватает сил открыть вторую. Но я очень хочу, чтобы Борис смог… понимаешь, если все, что я там увидел, правда, то светлые мнишки нам врут.

Домой мы возвращались уже под вечер, когда от реки потянуло холодом и сыростью. Уставшее летнее солнце клонилось к закату. Ветер шептался с кустами в потемневших нарядах о чем-то непристойном, и деревья, макушки которых отливали красноватым светом начинавшейся вечерней зари, смущенно шелестели листьями будучи невольными слушателями их разговора.

Мы с Мишкой топали по тропинке загруженные под завязку. Впрочем как всегда. Каждый выход «в свет» мы использовали для сбора чего-нибудь полезного. И сегодня тащили огромные тюки рогоза, из которого я хотела сплести циновки. Земляной пол в доме меня уже просто бесил. Из-за того, что в доме приходилось ходить в обуви, причем в той же, то и на улице, граница между домом и двором размывалась.