Введение в Ветхий Завет - Лев Шихляров

Из последней сцены мы видим, что в грехопадении виноваты и Адам, и жена его, (Адам в итоге повел себя гораздо хуже), и когда говорится, что грех вошел в нас через жену, подразумевается не особая ее вина, а механизм проникновения первородной испорченности. Ввиду того, что в идеале «Адам и жена его» — это и есть полноценный человек (имя Ева появляется уже после грехопадения и означает начало разобщенности), некоторые комментаторы аллегорически толкуют Адама как ум и Еву как сердце человека; т. о. первородный грех сначала поразил чувствительную сторону души, а затем уже разумную («вне Бога разум становится подобным животному и бесам» — свт. Григорий Палама).

Вообще говоря, в Библии и христианстве Адам — это не только первый человек или первое человечество. Слово Адам также означает «человек вообще», «генотип человека». Западно-христианской формулировке — «все грешат из-за вины Адама» — св. ап. Павел противопоставляет «генетический» взгляд: «в нем (в Адаме) все согрешили» (Рим. 5, 12). Т. е. мы грешим «в Адаме», «вместе с Адамом», «как Адам». Мы все — это первый, или ветхий Адам. Понятие первородного греха описывает всеобщую испорченность человеческого рода, падшесть его, потенциальную греховность; отцы Церкви называют это «удобопреклонностью ко греху». (Но сия удобопреклонность не означает фатальной неизбежности совершения греха.)

Дальнейшее повествование 3 гл. касается проклятия змея, осуждения людей и изгнания их из рая. Но то, что называется изгнанием, является результатом уже осуществившейся по вине человека потери рая в смысле духовном. Непослушание, нераскаянность и богоотвержение после грехопадения привели к тому, что прежняя жизнь с Богом была уничтожена. Падший человек не может быть в раю по определению, а не из-за гнева Божия.

В (3, 14–15) звучит Божественное проклятие змея-диавола перед всем светом. Он будет ползать на чреве своем (зло пресмыкается, затрагивает низменные страсти) и всегда питаться прахом (Адам — это одухотворенный «прах», но пища диавола — полностью бездуховные, внутренне мертвые люди). Некоторые отцы Церкви по избытку любви высказывали мнение о возможности спастись даже бесам, но по-видимому Люцифер, соблазнив человека, не только перенес грехопадение на другой уровень, не только значительно углубил искажение чудесного Божественного замысла, но и сам себя отлучил от зыбкой возможности спасения, т. е. оказался действительно проклят. И далее: «вражду положу между тобою и между женою, … между семенем твоим и … семенем ее; оно (в оригинале — „Он“) будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту». Действительно, отныне одной из главных задач духовной жизни станет борьба человека (семя жены) со всевозможными проявлениями зла (семя змея) — борьба на смерть. Пророки и праведники всех времен будут пытаться уничтожить зло (поразить змея в главу), но диавол будет успешно находить их слабые места (ср. с «ахиллесовой пятой»). Главной «пятой» окажется, конечно, смертность и беззащитность праведника, и зло будет часто торжествовать. Но однажды явится Тот, Кто уничтожит корень зла (на славянском это звучит конкретно: «семя жены сотрет главу змия»). Подобное сообщение прежде всего отражает древнейшую надежду человечества на спасение от власти зла и греха. Но в столь очевидных образах («Он», «семя жены», «поразит в главу») Церковь не могла не усмотреть первого в библейской истории пророчества об Иисусе Христе. Поразительно: еще до того, как Бог определяет наказание Адаму и Еве за совершенное в раю, Он уже произносит Свое первое Евангелие, содержащее обещание непременного спасения! А ведь для Бога это означает отдание Сына на крест.

Далее Бог определяет человеку наказания, которые в то же время можно назвать последствиями первородного греха (см. 3, 16–21):

— беременность жены отныне скорбна и роды болезненны

— в браке неравенство: муж будет господствовать над женой

— в любовь вошла нечистота, похоть

— земля (природа) отныне «проклята» за человека, больна, враждебна ему (св. ап. Павел говорит, что всё творение совокупно мучается из-за человека); «кожаные одежды», данные Богом (3, 21), могут говорить либо о неком иммунитете либо об огрубении человека в связи с изменившимся климатом

— труд из благодатной задачи становится мучительной необходимостью для добычи пропитания. Самым страшным последствием первородного греха становится смерть. Она описана вначале просто как причина жизненной бессмыслицы: человек в поте лица добывает хлеб, произрастающий из земли, для того, чтобы сей хлеб, становясь частью самого стареющего человека, возвратил его в ту землю, из которой он был (материально) образован: «земля еси, и в землю отыдеши» (свт. Иоанн Дамаскин, из последования панихиды). Но стихи (3, 22–24) глубже объясняют эту тему: «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас … и теперь как бы не простер он руки своей и не взял также от древа жизни … и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского … и поставил … Херувима и пламенный меч (вращающийся), чтобы охранять путь к дереву жизни». Итак, после грехопадения физическое бессмертие стало невозможным. Но и это, оказывается, не прихоть Творца (атеистические комментаторы любили здесь порассуждать о зависти Бога). Смерть не только трагична. Если бы человек, выбравший однажды зло, остался бессмертен, то это, особенно из-за слабости человека перед активным напором и обманом диавола, неминуемо привело бы к возникновению тотально осатанелого мира, где люди бы безвыходно и бесконечно страдали, т. е. к победе бездны над Божиим творением. Смерть становится тем естественным пределом, который ограничивает во времени любое злое явление, отныне уже не всевластное, а для самого человека означает важнейший жизненный рубеж. Смерть физическая не означает конец бытия, но является символом и предупреждением о «второй смерти» — духовной. Если первая смерть есть временное разделение души и тела, то вторая означает вечную разлуку души и Бога. Смерть оказывается последним аргументом в пользу веры и покаяния. Воистину, «благодетельно установлена смерть» (свт. Иоанн Златоуст).

Грехи, болезни, страдания — всё это последствия смертности. Отцы Церкви говорят, что после грехопадения изменилась сама природа человека. В частности, действия разума, воли и чувств, а также тела и души между собой потеряли былое гармоническое единство. В связи с этим аскетика говорит о возникновении душевных и телесных страстей — глубинных болезненных комплексов.

Тема 3. От Адама до Авраама

3.1. «Допотопное» человечество

С 4-ой гл. кн. Бытия начинается история падшего человечества, которая вплоть до появления Авраама написана довольно схематично, и в ней не стоит искать биологических и этнографических подробностей, однако каждая доисторическая сцена имеет глубокий духовно-нравственный смысл и непреходящее значение.

«Адам познал Еву … и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа». (4, 1). В последних словах слышится изумление перед тайной появления нового человека из чрева матери. Брачное половое соединение здесь и во многих случаях названо «познанием»: истинно познать кого-либо означает соединиться с ним в любви. Факт рождения детей только после изгнания из рая по-разному комментировалось Отцами, но наиболее последовательной является мысль о том, что во-первых, в раю прародители были еще очень юными, несовершенными — а значит, и рай длился по историческим меркам недолго, и, во-вторых, рождение детей стало истинным утешением и как земная радость, и как залог пусть не личного, но родового бессмертия.

Однако первородный грех, как ядовитая жидкость, в новых поколениях являет себя всё страшнее — Каин убивает родного брата (см. 4, 2-16): «Был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец … Каин принес от плодов земли дар Господу. И Авель также принес от первородных стада своего (у первых людей появляется религия — попытка вернуть утраченную связь с Богом, и до Христова пришествия огромную роль в ней играет институт жертвоприношений; жертва, животная или растительная, имеет заместительное значение: она становится посредником, знаком молитвы, раскаяния в грехах и благодарения. Человек, греша, ведет себя как бездуховное животное — и это животное в себе он символически убивает) … И призрел Господь на Авеля и на дар его; а на Каина и на дар его не призрел (Бог не принимает внешний дар от темной, нераскаянной души) … И сказал Господь Бог Каину (люди еще могут расслышать глас Божий): отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей (это у сердца человеческого „двери“, в которые уже в НЗ стучится сам Господь) грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (первородный грех не всевластен, с ним можно бороться). Но Каин совершенно не внимает предупреждению и хладнокровно убивает брата; с другой стороны это означает, что всякое убийство человека человеком Библия в сути своей считает братоубийством. На вопрошание «Где Авель, брат твой?», которым Господь дает Каину последнюю возможность спастись, последний отвечает дерзко и с духовной точки зрения самоубийственно: «не знаю, разве я сторож брату своему». Прямая ложь Господу — это признак осатанелости, охватившей Каина. «И сказал Господь: что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли (пролитая на землю кровь обязательно даст „всходы“; в ВЗ подмечено, что кровь невинно убиенного принесет беду злодеям, в НЗ интонация стала иной: на мученической крови стоит и побеждает Церковь). И ныне проклят ты … будешь изгнанником и скитальцем на земле». И если Авель открывает собою длинный список страдальцев за веру, то Каин становится архетипом безбожного, бездуховного человека, оставленного Богом или, скорее, оставившего Его, того самого «праха», которым питается «семя змея». «Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь … и всякий, кто встретится со мною, убьет меня (Каин воспринимал благодать как магическую защиту, и теряя ее, не о Боге тоскует, а о своей „шкуре“) И сказал ему Господь: всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня». Последнее сообщение звучит на первый взгляд странно, но его смысл раскрывается в двух аспектах. Если в Каине видеть просто грешного человека, то речь может идти о том, что нераскаянный грех (некоторые связывают слова «Каин» и «раскаянье») не приводит немедленно к возмездию и гибели, что Господь отводит достаточное время для исправления; в общем случае это так и есть. Но Каин не просто грешник, он отмечен специальным «знамением» (4, 15), «печатью» атеизма и человеконенавистничества (такую печать, к примеру, большевики 20-30-х годов нашего века). Каина и его потомков, духовных «каинитов», Господь запрещает убивать, ибо их самих собственными их способами победить невозможно; они, забыв о небесном, достигли могущества в приспособлении к земному, и в случае чего на месте одной отрубленной головы явится семь куда более злейших.