Танец фавна - Елена Бриолле

– Людей я тебе дам.

– Кроме того, мне нужен будет язык.

– У тебя он и без моей помощи прекрасно подвешен… – не понял Пизон.

– Я имею в виду русский язык. Без него это дело нам не раскрыть, – уточнил Ленуар.

– Хочешь ангажировать свою пассию?

Ленуар кивнул.

– Николь еще не забыла язык своей матери, что в нужный момент может оказаться бесценным.

– Хорошо, если только ты дашь слово, что она не будет писать репортажей о своих приключениях.

– Я за нее ручаюсь, шеф.

– Тогда по рукам. И отчитываться будешь лично мне. Если какая срочность, телефонируй в префектуру, меня там найдут. Антуан, расскажи Черному, что ты обнаружил в теле этого танцовщика.

Антуан закашлялся и отложил трубку в сторону.

– В его теле я обнаружил большую дозу алкоголя, а также пулю, выбившую ему мозги, – при этом врач-инспектор взял платочек со своего стола и, как фокусник, откинул его уголки, показывая свою находку. На ладони Антуана лежала пуля со смятым концом.

Ленуар взял со стола судебного медицинского эксперта линейку и аккуратно измерил калибр: 7,62—7,65 мм.

– Остроконечная пуля со свинцовым сердечником весом примерно 7 граммов, – добавил сведений об объекте-убийце Антуан.

Пизон переглянулся с Ленуаром.

– Судя по ее размеру, пуля могла вылететь либо из «нагана», либо из «браунинга» образца 1903 года, – сказал Ленуар.

– Ну да, это нам очень поможет, – подтянул пояс Пизон. – Такие «браунинги» есть у любого уважающего себя апача. После нашей заварушки с бандой Бонно́ Лепин приказал вооружить всю криминальную полицию. Так что через месяц у нас у всех будет подобный «браунинг».

– Выходит, что выстрелить в Чумакова из браунинга мог любой бандит или полицейский. А из нагана кто мог выстрелить?.. – спросил Антуан. – Пули почти одинаковые, орудия убийства на месте преступления не найдено. Не думаю, что мы сможем поставить здесь точный диагноз.

– Посмотрим… Кажется, у меня есть одна идейка. Если не возражаете, господа, я возьму эту пулю себе для дальнейших исследований, – сказал Ленуар. – И если больше никаких замечаний о трупе нет, то его можно убирать из морга.

– Арсенал в твоем распоряжении, Черный, – кивнул Пизон. Казалось, он был рад, что наконец-то выйдет на свежий воздух.

Слух на фальшивые ноты

Переходя через мост на правый берег Сены, Ленуар думал о том, как сообщит о предстоящем сотрудничестве Николь Деспрэ. Это будет истинный дуэт французской полиции и журналистики. Так он все ей сможет рассказать об убийстве, и не придется больше увиливать и кривить душой перед близким человеком. При воспоминании о том, как они вчера расстались, Ленуар почувствовал укол совести и решил, что сейчас же отправится в редакцию Le Petit Parisien вызволять Николь из лап всемогущей прессы.

Однако так далеко идти не пришлось. Шляпу с рыжим пером сыщик заметил еще с набережной Сены. Оно трепетало на майском ветерке, словно тренируясь, как будет щекотать нервы агенту Безопасности. Что Николь делает у театра «Шатле»?!

Ленуар твердо зашагал в ее сторону, когда заметил, что она не одна. Рядом стоял рослый парень в униформе сторожа. Он важно о чем-то вещал, в то время как Николь быстро записывала его слова в книжке.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Ленуар.

– Так, значит, вы сказали, что Чумаков пришел в театр в районе пяти? – Николь говорила так, словно не замечала присутствия сыщика, и явно обращалась к сторожу.

– Да, я его пропустил, – ответил сторож, приподнимая свою кепку с козырьком, чтобы поприветствовать Ленуара.

– Вы уже видели этого танцовщика в театре раньше? Почему вы его пропустили? – продолжала спрашивать Николь.

– Видел ли я его? – замешкался сторож. – Да они же все для меня, считай, на одно лицо. Он говорил по-французски с сильным русским акцентом. Думал, он с остальными танцовщиками. Пес попутал – пропустил.

– А что вы… – начала Николь, но Ленуар ее перебил:

– Вы заметили, что артист был пьян?

– Пьян? У него блестели глаза, прямо как ночью у борова, – ответил сторож. – Но он же русский. Они часто под мухой ходят, даже в такую жару. А если не пьют, то все равно глаза вот так горят. Может, он и был выпивши, а может, идеей какой заразился…

Лицо Николь стало покрываться пятнами.

– Вам следовало быть повнимательнее, мсье, – сказала она. – Не все русские пьют…

– Спасибо, если у нас еще будут вопросы, мы к вам обратимся, Франк. – Ленуар взял Николь за руку и повел за собой в театр.

– Что?.. Откуда ты знаешь его имя? – спросила девушка.

– Я с ним вчера говорил. А ты что здесь делаешь?

– Свою работу, мсье. – От этого «мсье» Ленуар отпустил локоть Николь. – Ты читал сегодня Le Figaro? Меня отправили собирать сведения для новой статьи.

– И когда ты собиралась мне об этом рассказать? – спросил Ленуар.

– А почему ты так и не пришел ко мне после вчерашнего спектакля?

– Но ведь ты сама ушла! Я думал, что ты не хочешь ждать меня из-за работы. Кроме того, было уже поздно. – Ленуару стало казаться, что он никогда не поймет женскую логику. Вернее, когда она применялась в отношении третьих лиц, все выглядело очевидным. А когда дело касалось его самого, он вечно интерпретировал все происходящие события с мужской точки зрения, забывая о том, что в амурных делах он никакое не исключение из правил.

– Это еще не значит, что я не прождала тебя полночи дома, Ленуар, – Николь встряхнула головой и сама взяла Ленуара под руку. – Так что там с убийством русского танцовщика?

Все – таки профессиональное любопытство взяло над Николь верх. Обычно подобные вопросы Ленуара раздражали, но в этот момент возможность найти общую тему для разговора показалась сыщику спасительной.

– Сначала пообещай мне, что не напишешь об этом в Le Petit Parisien. Иначе тебе придется попрощаться с карьерой журналистки.

– Но если я ничего не напишу, то мне не с чем будет прощаться, Габриэль, потому что карьеру я так никогда и не сделаю! – выдохнула Николь.

Ее переход с официального «мсье» на конфиденциальное «Габриэль» ласкал сыщику ухо.

– Парижская префектура полиции в моем лице ангажирует тебя своим переводчиком, Николь. Скоро сведений у тебя будет достаточно, чтобы писать сразу в две газеты. Только пиши то, что я разрешу. Согласна?

Николь посмотрела на Ленуара, прикусила губу, но кивнула.

– Хорошо. Начнем с того, что артист балета Григорий Чумаков по кличке Чума заявился вчера в «Шатле» действительно под мухой… – начал рассказывать Ленуар.

– Я не буду этого писать! – перебила его Николь. – Как только речь заходит о русских, вечно эти штампы…