Парк грез - Ларри Нивен

— Слышали о правиле «восьми секунд» Сперлинга? Вы всегда запоминаете только последние восемь секунд при наблюдении затмения. Это происходит потому, что вы смотрите в одну точку. Если вы хотите запомнить больше информации, то должны оглядываться по сторонам. Именно в этом направлении мы и работаем с «Прыжком в невесомость»…

«Гаваган» был тихим ресторанчиком. Его стены покрывал звуконепроницаемый материал. Обстановка внутри напоминала английский паб двадцатого века с мишенью для дротиков на стене и тепловатым пивом в баре. Из музыкального автомата в углу не доносились звуки песен, но за долларовую монету можно было послушать пятнадцатиминутный рассказ в исполнении голографического изображения Марка Твена или Редьярда Киплинга. Алекс Гриффин часто бывал здесь.

Скип наконец успокоился и, откинувшись на спинку кресла, слушал рассказ Гарри Первиса о том, как он нашел в почтовом ящике кусок урана-235.

Гэри Тегнер, всегда улыбающийся владелец «Гавагана», лично принимал у них заказ.

— Рыбу с жареной картошкой?

Алекс и Мелинда подняли пальцы в знак согласия. Скип заказал гамбургер и жаркое.

— Рад видеть вас, ребята. Правда, Мелинда?

Он поставил на стол два бокала эля для мужчин и напиток для Мелинды.

— Давно мы здесь не были, — кивнула она. — С рождества 49-го? Да, с вечеринки для персонала.

Тегнер издал глухой смешок и погладил себя по обширному животу.

— Разве я когда-нибудь забуду ту вечеринку? — он толкнул локтем Скипа. — В исследовательском отделе такие чудаки. Когда восемь крошечных Санта-Клаусов втянули санки прямо в мое окно, я думал, что лопну от смеха.

— Я тоже, — вспомнил Алекс. — А эти олени с крыльями?

Тегнер отошел от стола, вытирая выступившие от смеха слезы. Скип проглотил сразу треть гамбургера и повернулся к другу.

— Как твои дела, Алекс?

— Все по-прежнему, старина, — ответил Гриффин, а затем вспомнил: — Нет, я забыл. Акт вандализма в поселке.

— Я слышал. Это Райс? Что-нибудь пропало?

— Кажется, нет. Но случившееся все равно потрясло его.

— Очень на него похоже. Нервный тип.

— Эй, не тебе говорить об этом, старина. Нужно было предупредить меня, когда ты давал ему рекомендацию.

— Алекс, опытный охранник должен обладать чувствительной нервной системой. Как бы то ни было, мое дело — щенки и потерявшиеся дети.

Алекс поймал тоскливый взгляд Мелинды.

— Эй, гений, а когда ты собираешься заводить собственных детей? Тогда ты сможешь проверить… — по тому, как поджал губы Скип и нахмурилась Meлинда, Алекс понял, что коснулся запретной темы. — … кстати, я просил тебя принести образцы Л-5.

Скип слегка коснулся вилкой руки Гриффина.

— Не переживай. Это старая песня. Я пока не чувствую, что моя профессия оставляет время на детей.

Мелинда, казалось, погрузилась в себя, и ее голос звучал еле слышно.

— А я хочу детей, — она откусила кусочек рыбы. — Я понимаю точку зрения Скипа, но меня воспитали в убеждении, что женщина должна иметь детей.

— Наверное, твои родители были очень религиозны?

— А разве могло быть иначе после Землетрясения? — ее ответ звучал просто, но это было правдой.

Мормоны, Общество Апостола Павла, «Хадассах» были одними из первых, кто оказал помощь Калифорнии. Религия пропитала все калифорнийское общество и калифорнийскую политику. На несколько десятилетий штат превратился в оплот консерватизма.

Скип сжал ее руку.

— Я не смог принести проект Л-5, Алекс.

— Проблемы?

— Тебе это понравится. Вопрос безопасности. Это будет первая частная колония в космосе, и придется вести сложные международные переговоры. Здесь поможет общественная поддержка, и мы получаем ее отовсюду, кроме Калифорнии.

Алекс допил остатки эля и со стуком поставил бокал на стол.

— Ты, наверное, слышала о проекте, Мелинда?

— Только то, что Скип рассказывал дома. А это немного.

— Тогда слушай. Вот уже более десяти лет, как Калифорния прочно стала на ноги. Несколько политиков из южной части штата решили, что пришло время лишить «Коулз Индастриз» налоговых льгот. Теперь мы для них просто одна из компаний. Они полагают, что больше не нуждаются в нас. Кроме того, они хотят предстать перед избирателями в выгодном свете, — Алекс почувствовал, что его гнев прорывается наружу, и понизил голос. — Поэтому нужно действовать осторожно. Мы можем сохранить то, что имеем, но расширяться будет сложно. Мы у всех на виду — слишком легкая мишень.

Скип кивнул.

— Кроме того, все крупные проекты обычно держатся в секрете, пока не будут проработаны до мельчайших подробностей. Поэтому, если хочешь посмотреть документы, тебе придется самому за них расписаться.

Гриффин недовольно фыркнул.

— Мне следовало бы радоваться этому. Меры безопасности здесь совершенно недостаточны. Боюсь, у нас действительно могут возникнуть проблемы, прежде чем Хармони позволит положить конец слухам.

Он взглянул на часы.

— О, боже! Королева отрубит мне голову! Скип, через три минуты у меня начинаются занятия. Мелинда… — он осторожно пожал ее руку. — Всегда рад тебя видеть. Скип, этот завтрашний Мастер игр, Лопес…

Скип кивнул, узнав известное имя.

— Он появится в игровом центре вечером, и я хочу сам побеседовать с ним. Хочешь присоединиться ко мне? Это может быть интересно.

— Отлично. Тогда около полуночи, так?

— Договорились. До вечера.

Гвен облокотилась на перила кафетерия, расположившегося прямо у выхода аттракциона «Спуск с Эвереста». Она пила «Швейцарский особый»: кофе и шоколад, обильно политые взбитыми с настоем трав сливками. Страх быстро проходил. Ее мышцы дрожали от внезапно навалившейся усталости. Автоматика Парка Грез делала ошибку почти невозможной, и тем не менее спуск на лыжах с Эвереста давал чертовски реальные ощущения.

Акация оживленно беседовала с пожилой парой.

— Каждый раз, когда я бываю здесь, я обязательно посещаю этот аттракцион. У меня уже получается лучше. В этот раз восемьдесят пять процентов контроля. Но, Господи, впервые на моем пути они выставили детеныша снежного человека! Он возник прямо передо мной, с пушистым белым мехом и большими доверчивыми голубыми глазами. Я чуть не врезалась в дерево, объезжая его…

Гвен смотрела на кульбиты бродячих акробатов и аплодировала вместе с остальными, жалея, что бросила занятия в гимнастическом зале, куда мать привела ее в пятилетнем возрасте. Она провела пальцем вокруг своей полной талии и грустным взглядом оглядела стройную фигурку Акации. Гвен сравнила свои жидкие светлые пряди с буйной каштановой волной волос девушки. Даже седые волосы Марджи Бреддон были густыми и длинными, морщинки — от улыбок, а фигуре и сейчас можно было бы позавидовать. Именно зависть и чувствовала сейчас Гвен.