Мусульмане в Европе: Сосуществование, взаимодействие, межцивилизационный диалог - Роман Николаевич Лункин

этого мыслителя способно не только воскресить в душах потомков мусульманских народов интерес к религии своих предков, не только познакомить с истинным исламом и его выдающимся гуманистическим потенциалом, но и указать путь для обладателей разума и трезвомыслия, не желающих поддаваться общемировому тренду по превращению людей в бездумных потребителей с их одновременным расчеловечиванием.

В этой связи вниманию читателей представляется краткий очерк важнейшей составляющей религиозно-философского наследия Мусы Бигиева — учения о всеохватности Божьей милости, представленного в двух трудах: «Доказательства Божьей милости»[54] и «Взгляд на верование людей в божество»[55].

Упомянутые труды учёного были написаны на основе лекций, которые Муса Бигиев впервые озвучил ещё в 1909 г., когда был принят на преподавательскую работу в знаменитое оренбургское медресе «Хусаиния»[56], отличавшееся своей приверженностью джадидизму. Здесь, на занятиях по истории религий, М. Бигиев и познакомил своих слушателей с концепцией о всеохватности Божьей милости.

Вкратце эта концепция звучит следующим образом: поскольку человеческая религиозность и вероубеждения — результат перманентной духовной эволюции человечества как единого организма, то все религии, соответствуя определённому уровню духовного развития того или иного человеческого сообщества, истинны. Следовательно, рано или поздно все люди будут прощены Создателем, независимо от того, какой веры они придерживались при жизни. Это означало, что описываемые в Коране адские муки, как и сама геенна, не могут быть вечными.

Приведём весьма показательную цитату об этом из трудов самого М. Бигиева: «Когда человек в своём веровании в божество движется от периода детства к вершинам истины, то только одному Аллаху известно, сколько и какие верования он при этом проходит! Но такое движение человека, эти его очень медленные шаги в любом случае являются верными и правильными шагами по Прямому пути. Подобно тому, как разум отдельно взятой личности развивается от младенческого состояния к совершенству мудрости, так и общечеловеческий разум непреклонно движется и развивается от своего детства к истинному верованию. Этот божественный обычай подтверждается и многочисленными аятами Корана. Например, в 56-м аяте суры «Худ» Священный Коран говорит: «Воистину, я уповаю на Аллаха, моего Господа и вашего Господа. Нет ни одного живого существа, которого бы Он не держал за хохол. Воистину, мой Господь — на прямом пути»[57].

Нет сомнения в том, что в данном аяте подразумевается каждый человек. И если хохол каждого человека находится во всевластной руке его Владыки, то каждый человек неизбежно оказывается на Прямом пути. Иными словами, когда человек развивается в своих верованиях от младенческого периода к периоду обретения истины, то каждый человек идёт по Прямому пути[58].

Этот путь предначертан людям волею божьей мудрости для того, чтобы люди шли по нему и развивались постепенно и естественным образом. Поэтому нельзя наказать человека за верования, которые он исповедовал на пути от периода младенчества к периоду истины»[59].

Знакомя слушателей со своими рассуждениями, Муса Бигиев подчёркивал, что в подобных воззрениях о природе Божьей милости он не был «первопроходцем». Действительно, похожие мысли высказывались ещё в первые десятилетия мусульманской эры ближайшими сподвижниками пророка Мухаммада. Позже эта тема обсуждалась мусульманскими учёными. В частности, об этом писали такие крупные мыслители Средневековья, как Мухийаддин ибн Аль-Араби (1164—1240) и Аль-Маарри (973—1057/58), Ибн Таймия (1263—1328) и Ибн Аль-Кайим Аль-Джаузия (ум. 1350).

Перечисленные выше гиганты исламской религиозно-философской мысли провозглашали, что все люди, вне зависимости от того, какого вероисповедания они придерживались при жизни, в потустороннем мире рано или поздно окажутся в сени божественной милости и будут спасены.

Обосновывая идею всеохватности Божьей милости, Муса Бигиев обращался в том числе и к наследию упомянутых мусульманских учёных. Интересно отметить, что вопрос всеохватности божественной милости привлекал внимание и христианских мыслителей. Выдающийся российский советский востоковед В.В. Бартольд (1859—1930) писал, что «Мистика приводила и христиан… к убеждению, что благодать Божья, единственный источник спасения, доступна людям всех религий, даже иудеям и сарацинам…»[60].

Однако Муса Бигиев пошёл дальше своих предшественников. Во-первых, он предельно ясно сформулировал саму проблему, которая в его постановке получила следующее звучание: насколько соответствует действительности общепринятое среди мусульман представление о том, что люди, которые по той или иной причине остались в стороне от ислама, т.е. люди, которые с точки зрения официальной исламской догматики были неверными (кяфирами), обречены на вечные мучения в аду? Во-вторых, М. Бигиев не ограничился логическими и этическими рассуждениями о всеохватности Божьей милости, но привёл в пользу этой идеи ряд доказательств, восходящих к Корану и Пророческой сунне[61].

Обратимся к некоторым из приведённых им доказательств, чтобы иметь представление о ходе мысли и особенностях интеллектуального анализа аятов Корана, которые он избрал в качестве базы для обоснования своего понимания природы Божьей милости.

Первое доказательство всеохватностии Божьей милости М. Бигиев выводит из 156 аята суры «Преграды»: «…Он сказал: Наказанием Моим Я поражаю, кого желаю, а милость Моя объемлет всякую вещь. Поэтому Я запишу её тем, которые богобоязненны, дают очищение и которые веруют в Наши знамения…»[62].

М. Бигиев обращает внимание на то, что, согласно данному аяту, Бог, хотя и наказывает по своему желанию, тем не менее сразу же напоминает, что все люди и все вещи находятся в сени Его милости. Из этого следует, что наказание ограничивается Божьим желанием (машиййат), тогда как упоминание о всеохватной милости выражено словом «вещь» (шай), имеющим самый широкий смысл, к тому же усиленным определением «все» (кулл). Основываясь на этих посылках, М. Бигиев выводит доказательство того, что каждый человек неизбежно и навечно находится в сени всеохватной Божьей милости[63].

Второе доказательство извлекается из толкования значения эпитета «ар-Рахман», одного из имён Аллаха. Это имя — составная часть сакрального зачина «Би-исми Аллах ар-Рахман ар-Рахим» («Во имя Аллаха милостивого, милосердного!»[64]), предваряющего 113 из 114 глав Корана. Слова рахман и рахим, будучи однокоренными и восходя к корневому значению «милость», тем не менее образованы по разным морфологическим лекалам, что придаёт каждому из них определённое смысловое наполнение. Основываясь на различиях смыслов этих двух слов, традиционная исламская экзегетика убеждает мусульман, что выражение «Би-исми Аллах ар-Рахман ар-Рахим» подразумевает Аллаха, который в этом мире милостив ко всем своим творениям (ар-Рахман), а в потустороннем мире, т.е. в жизни, наступающей после смерти человека — только к мусульманам (ар-Рахим).

Будучи великолепным знатоком арабского языка, доисламской арабской поэзии, Корана, коранической риторики и арабской филологии в целом, М. Бигиев убедительно опровергает данное убеждение с позиций семантической морфологии. Он заявляет, что в силу особенностей словообразования слово рахман охватывает более широкий спектр смыслов, нежели более узкое по своим морфолого-смысловым характеристикам слово рахим. Это