Ключевой элемент. Книга 1 - Генри Барс

Звон не прекращается. Наверное, в перезвон вступил какой-то большой колокол, звук стал ниже и глубже. Несколько человек азиатской наружности в грязной оранжевой форме кивают в сторону храма и криво усмехаются. Во мне растет раздражение. Проходя мимо, я смотрю в глаза одному из них, не отрываясь. Наверное, в моем взгляде маловато доброжелательности, поэтому улыбка мгновенно исчезает с его лица, и вся группа оранжевых рабочих быстро уходит куда-то во дворы. «Гастарбайтеры», всплывает в памяти слово. Люди из бывших советских, азиатских, в основном, республик. Приехали в Россию, в Москву зарабатывать деньги. Вкалывают на самых незавидных работах: дворниками, строителями, разнорабочими. Платят им гроши, но за счёт этих денег их семьи в Средней Азии как-то сводят концы с концами. После развала СССР в тысяча девятьсот девяносто первом году жизнь более-менее наладилась только в России, миллионы людей в остальных бывших братских советских республиках существуют в условиях, близких к нищете. Моё раздражение быстро уходит: трудно злиться на несчастных, в общем-то, людей, тем более, когда весь воздух в округе наполнен волшебным звуком колоколов…

Прохожу мимо итальянского кафе, затем японского ресторана. Они откроются позже, останутся полупустыми днем, зато вечером туда хлынут хозяева жизни со своими подругами, менеджеры высшего и среднего звена, просто поклонники итальянской или японской кухни. А сейчас у дверей толпятся какие-то люди в простой одежде, то ли рабочий персонал, то ли соискатели работы, впрочем, не важно…

По правую руку остается какой-то пустырь, огороженный забором. Странно, такая площадь в центре Москвы пустует? Да здесь каждый квадратный метр стоит, как три чугунных моста. Четверо гастарбайтеров на пустыре подстригают мотокосилками разросшуюся траву. Не знаю, может быть, просто отгородили до поры площадку под строительство, а строить пока не начали, финансовый кризис, всё-таки. Скорее всего так, но это не точно…

Впереди виднеется Москва-река, Пречистенская набережная, здание какого-то предприятия по обслуживанию дипломатического корпуса. Там, за поворотом открывается вид на огромный чёрный памятник Петру Первому, стоящий на платформе в форме корабля прямо в Москве-реке, на старые корпуса кондитерской фабрики, и здания Кремля в противоположной стороне. Но я, не доходя до набережной, сворачиваю направо, на узкую, тихую, тенистую улочку. Курсовой переулок. В тени домов и деревьев становится ощутимо прохладнее. Следую мимо теннисных кортов. Два старичка, все в белом, бьют ракетками по оранжевым мячам, отрабатывают подачу. Остальные корты свободны, ещё слишком рано. Слева через дорогу стоит здание за каменным забором с милицейской будкой – посольство Мадагаскара. Милиционер в будке одет в странную серую форму – ну вылитый фашист. Оставшиеся в живых ветераны говорят, что на немцах в сорок первом году была именно такая форма, как сейчас на наших стражах порядка.

По обеим сторонам Курсового переулка вплотную друг к другу, бампер к бамперу припаркованы автомобили. Среди них нет ни одной «Волги», «Жигулёнка» или «Москвича» – сплошь импортные автомобили, в основном, элитные иномарки, японские, немецкие, английские. Номера машин странные, белые, с трёхцветным флажком и надписью «RUS». Я знаю, бело-сине-красный флажок, царский триколор – это флаг Российской федерации, страны, в которой все мы живём после распада СССР.

Колокольный звон доносится и сюда, здесь он мягче, тише, но, по-моему, еще проникновенней. Так он разносится по всем окрестным переулкам, вселяя в сердца людей надежду, спокойствие, просто услаждая слух. Иду мимо больших красивых современных домов в кубическом стиле. Скорее всего, это жилые дома. Интересно, кто может себе позволить купить здесь квартиру? Миллиардеры, олигархи, известные артисты? Вот так, проснулся человечек раненько утречком, часиков в одиннадцать, в небольшой семикомнатной квартирке в центре Москвы, спустился вниз, поиграл в теннис с личным тренером, сел в лимузин и поехал заниматься своими тёмными делишками дальше, обворовывать народ и многострадальную родину. Нет, такая жизнь не для меня, даже если бы представился случай…

Иду дальше. Мужчины и женщины, неофициально по-летнему одетые, курят на крыльце узкого невысокого здания из тёмно-красного кирпича. Я знаю, что в этом доме находится какое-то государственное предприятие космической связи. У здания припаркованы два черных японских автомобиля. Машины – совсем, как у меня, только цвет другой. Кажется, в такой организации должны работать особенные, высокообразованные люди, немного не от мира сего, а вот нет, совершенно обыкновенные на вид, шутят, смеются, да ещё и курят. Улыбаясь собственным мыслям, прохожу мимо.

Впереди уже виднеется моё место работы, небольшой, но очень серьезный государственный банк. Хорошо, что я там работаю, есть надежда, что неурядицы очередного экономического кризиса обойдут меня и моих любимых стороной».

Тут Димка неожиданно дёрнулся, резко принял сидячее положение, больно стукнув Наташу темечком по подбородку, сильно закашлялся и открыл глаза. Наташа попыталась обнять его, но Дима вывернулся, встал и отошёл к своей парте.

– Ну, что уставились! Может быть, у меня рожки выросли, или спина белая?! – Димка отодвинул стул, присел на него и закрыл глаза, облокотившись на парту и обхватив голову обеими руками.

Глава 4

Сон.

До вечера ничего примечательного больше не произошло. И Наташа, и дети пытались, конечно, получить объяснение всему случившемуся от Димы, но он упорно молчал, на вопросы о самочувствии только отмахивался. Даже с Саней отказался говорить на эту тему. Все сходили на полдник, попили чай с жёсткими пряниками. После еды мальчишки всё-таки сыграли в футбол, но Димка играть отказался, просто сидел на траве рядом с полем и о чём-то думал. В шесть вечера всех отпустили домой. Никого дважды просить не пришлось, через минуту детей уже и след простыл.

Димка тоже побрёл в сторону дома, когда его догнала Наташа:

– Дим! Погоди, надо поговорить! – она подошла и оказалась настолько близко, что он почувствовал сладковатый клубничный аромат её духов.

– Ну, говори!.. – вообще Дима был не грубым мальчиком, скорее даже вежливым и воспитанным, но с Наташей у него по-другому не получалось.

– Скажи, ты помнишь, как ты потерял сознание?

– Не терял я никакого сознания!

– Но ведь ты же упал на глазах всего отряда!.. А потом еще долго лежал и ни на что не реагировал.

– И что из этого?!

– Веришь ли, это называется «потерять сознание», – съязвила девушка.

– Я просто пытался что-то сочинить, потому что ты, как назло, поставила меня в неловкое положение. А потом перед глазами все поплыло, и я вдруг оказался в вагоне метро. Двери открылись, и я вышел вместе с другими людьми. – Дима опять как-то нехорошо побледнел.

– Ты упал и начал говорить… Ты хотя бы помнишь, какую ахинею ты нёс? Что-то про храм, колокольный звон, развал СССР, кошмар какой-то… Хорошо, что из учителей никого рядом не было. Хотя, ещё не вечер, кто-нибудь может и рассказать.

– Я всё помню, – сказал Дима очень серьёзно. – Только это не ахинея! Я увидел то, что нас ждёт через двадцать пять лет. Я видел всё чётко, это я там был, только уже взрослый. И теперь я знаю, что именно так всё и будет!

– Дим, ну ты же понимаешь, что всё это ерунда! Нельзя увидеть будущее, нельзя в него попасть. Оно наступит своим чередом. И, пожалуйста, не говори больше никому про распад СССР, ладно?

– Ладно.

Наташа всё-таки обняла Димку, даже чмокнула его в лоб на прощанье. Дима не сопротивлялся, никто же не видит…

– Дим, ну вот скажи мне, неужели ты думаешь, что СССР может развалиться? Это же просто махина, глыба, скала. Российская империя, а потом СССР – наша страна существовала много столетий, вряд ли сейчас мы стоим на пороге её разрушения. – Наташа ждала ответа, но мальчик просто промолчал.

– Ладно, завтра не опаздывай, нам надо будет кустарник вокруг школы подстригать!

– Обязательно опоздаю! – пообещал Димка и пошёл домой.

***

Сегодня Дима ночевал у родителей. Мама приготовила на ужин и первое, и второе. Она всегда так делала, даже когда появилась маленькая сестрёнка, и готовить для всех каждый день стало весьма затруднительно. Мама считала, что первое блюдо надо есть обязательно, иначе можно заработать язву желудка. «Я всегда готовила вам какой-нибудь супчик, вот желудки у нас у всех и здоровые!» – часто говорила она.

Мама спала на кровати с сестрёнкой, а папа с Димой на диване. Из-за режима дня маленького ребенка вся семья ложилась рано. И отцу, и Димке часто очень хотелось посмотреть телевизор, но звук был совершенно недопустим, даже тихий – сестрёнка сразу просыпалась. Папа, однако, нашёл выход: он где-то достал большие моно-наушники, которые можно было подключать к телевизору. Как только сестрёнка засыпала, папа с Димой брали по одному наушнику каждый, включали телевизор, убирали звук и смотрели какой-нибудь фильм, который традиционно показывали после программы «Время».