Дай мне силы - Виталий Романов

И сразу же — не вздохнуть. Осколки ребер застряли в легких, хочется кричать, когда огонь лижет ноги. Трудно умирать в горящем танке… Но кричать не получается. Нет воздуха. Лишь пузыри черной крови вокруг губ. Скорее бы.

Жарко. Пылает внизу маленький дачный домик, освещая черную ночь. По заснеженной дороге пробирается в сторону трассы тяжелый джип, басовито гудя мотором на пониженной передаче. Машина переваливается с колеса на колесо, медленно преодолевая ямы. Впереди уже видна дорога, слегка припорошенная снегом.

Свет мощных фар находит в темноте асфальтовую ленту. Чья-то рука внутри машины делает музыку чуть погромче.

Николай замирает, противясь воле светящегося тоннеля. На этот раз упругая сила, что тащила его вперед, послушно уступает. Прозрачная тень замирает высоко над внедорожником, прислушиваясь…

Вот рухнула позади крыша горящего дома. Столб искр взметнулся высоко вверх.

Но эти, в машине, даже не обернулись. Один из качков, роняя пепел прямо на лист бумаги, говорит вслух. Он, перевернув лист с паролем, медленно читает строки романа, который никогда не будет опубликован…

— Слышь, — отрываясь от текста, тычет пальцем в бок другого качка. — Прозаек-то про нас писал. Урод…

Прозрачная рука осторожно тянется в черноте зимней ночи к ползущей по сугробам машине. Прикасается. Яркий огонь вспыхивает на лакированной крыше джипа, мгновенно охватывает бак, мотор, колеса, ослепляя даже сквозь тонированные стекла. Трое людей с воплями ужаса вываливаются из утробы внедорожника. На их спинах пляшет огонь. Они катаются по земле, зарываются в снег, но такое пламя невозможно погасить водой.

"Вечно гореть!" — кривятся в усмешке губы ведьмы. "Вечно!" — вторит ей королева Села. "Гореть…" — едва слышно выдыхает механик-водитель Николай Светлов.

Люди в дубленках мечутся по снегу, прорывая в нем глубокие борозды. Кричат от боли, бегут и снова катаются по земле. Огонь достает до костей. Огонь, выжигающий зло.

"Зеркало", — тоннель настойчиво тянет за собой. Противиться нет сил, даже если бы хотелось остаться. Прозрачная тень в последний раз оборачивается: черные фигуры на белом снегу. Лишь яркий свет от горящего бензина, неровное, колышущееся на ветру пламя… Но тени неподвижны. "Прощай, Мария! Что мог, я сделал…"

Тоннель тащит вперед, все быстрее и быстрее. Узоры по сторонам сливаются в неразличимые цветные полосы. Он хочет повернуть голову, чтобы разглядеть, но стены сужаются, давят со всех сторон. Скорость растет! Впереди появляется слепящее белое пятно…

Карандашный рисунок. Дома, люди, кошка на окне. Собака рядом с коляской.

Высунув язык, мальчик рисует город. Он старается изо всех сил, но получается плохо. Плохо! Ластик быстро стирает все с листа, оставляя после себя лишь окатыши резины. Мальчик сдувает их с бумаги, придирчиво оглядывает страницу.

Тонкие, едва заметные линии — там где еще недавно существовала картина…

Световое пятно растекается во все стороны. Стены коридора исчезают. Но не страшно, совсем не страшно. Еще немного — и тонкая пленка порвется. И в этот миг невидимая резинка мягко прикасается к памяти, легкими движениями стирая…

"Господи! Дай мне силы родиться в мире, где не будет боли и зла".

— А-а-а!

— Спокойно, дышим глубоко и ровно!

— Оууу!

— Кислород ей! Маску, быстро! Слушаем только меня! Только меня! Вдооох!

Выыыдох! Снова: вдооох! Выыыдох! Еще раз: вдооох! Выыыдох! Лучше?

— Дааа…

— На стол ее!

— Нет! Не надо!

— Быстро!

— Мамочка! Ааа!

— Тужимся, красавица! Еще, еще! Вот-вот-вот!

— Ааа! Ооооо!

— Уа! Уа! Уа!

— Поздравляю, голубушка! У вас мальчик.