Русская поэзия в 1913 году - Олег Лекманов

Этим книгам в 1913 году русские поэты-шовинисты смогли противопоставить разве что книжонку стихотворных фельетонов В. Пуришкевича «Административные типы», в которой, впрочем, национальная тема не была главной, хотя время от времени неизбежно и возникала:

И видит в том лишь утешенье,Чтоб, путь избрав разнузданных газет,Правительство на целый мир ославить,Себя на пьедестал поставить,Сказав еврею – «Я кадет!»

От тем политических перейдем к социологическим. Для начала отметим удивительное единодушие, проявлявшееся всеми нашими авторами (как охранителями, так и демократами), когда они противопоставляли привольную жизнь в деревне и на природе суетливому существованию в городе:

Не по душе нам песенкиГородские, холодные…У нас свои есть песенки –Сердечные, народные!

(С. Кошкаров «Не по душе нам песенки…» – из книги «Для народа»)

От родных полей,От родных луговУвезли меняС молодых годов –В город, в сторонуЧужедальнюю,В люди отдали,В жизнь печальную.

(И. Устинов «Песня девушки»)

Носится облако пыли и смрада,Грудь надрывается – нечем дышать.В поле уйти бы от этого ада,Дальше б куда убежать.

(Ф. Филимонов «На фабрике»)

От электрического света,От шумной уличной тоскиНашел я отдых у поэта,В предместье, в доме у реки.

(Д. Цензор «Луна»)

Писать, однако, большинство поэтов 1913 года предпочитали о жизни города (столичного или провинциального), иногда проклиная и высмеивая ее, иногда же – внимательно, с тайной или явной любовью присматриваясь к ее обыденным неприметным подробностям:

К гнилым и кривым телеграфным столбамПодтяжки, подпорки все ставятся,Не новость – друзья, безобразие нам,Но думать об этом не полагается.С яичного склада желоб спущен,В Чечеры помои сливаются;На это нашел архитектор закон,Где думать об этом не полагается.

(Д. Безрукавников «Не полагается»)

Плит тяжеловесных мерные квадраты.Золотые вывески над узором штор.Цифры прейскурантов, пальцы и плакаты.Мраморные доски обществ и контор.

(В. Винкерт «Главная улица (Кантата в честь провинции)»)

Полутьма, полусон. – Разговор у «кафе».Изнуренные тени летят в «кабаре»,Изнуренные тени снуют по Морской,И над городом виснет задор напускнойС бесконечной тоской.

(В. Гущик «Белые ночи»)

Стаканы опенены пивом.Вобла, горошек, сухарь.Желтая, сизая, серая гарь.Стойка с лиловым отливом.

(И. Евдокимов «В портерной»)

О, город сумрачный, холодный и туманный,Я проклинал тебя, но я тебя люблю!..О, мрачный исполин, чудовищный и странный,Ты задушил в своих камнях мечту мою!

(А. Жуковский «Город»)

Здесь груды валенок и кипы кошельков,И золото зеленое копчушек.Грибы сушеные, соленье, связки сушек,И постный запах теплых пирожков.

(В. Комаровский «Рынок»)

Домики с знаком породы,С видом ее сторожей,Вас заменили уродыГрузные в шесть этажей.

(М. Цветаева «Домики старой Москвы»)

С темой города была тесно связана и чрезвычайно волновавшая авторов различных направлений в 1890–1910-е годы тема самоубийства. В книгах 1913 года мы часто находим сниженный, в духе «жестокого романса» вариант ее раскрытия:

Душа младая отлетела,Но прах лежит еще в цветах,И смерть на нем запечатлела –Последний ужас и свой страх!Рука с ревóльвером вздрогнýла…Раздался выстрел… – смерть в виске!..Она последний раз вздохнулаЗдесь в ужасающей тоске!..

(А. Барсов «Смертный страх» – из книги «Скорбные мотивы»)

Белоснежною рукоюОна перекрестиласьИ тут скрылась под волною.С горя утопилась.

(А. Богатырев «Утопленница» – из книги «Гибель “Титаника” и проч.»)

Шутка была для него роковой.Вынесть не мог он, – покончил с собой.

(П. Дюваль «Шутка»)

Но встречается этот мотив и в бытовых городских зарисовках, а один раз (в первом из нижеследующих примеров) – в обличительном обращении к нижним офицерским чинам:

Фельдфебель, взводный, где вы были,Когда он в муках изнывал?Вы дух устава позабыли:Никто в нем сына не видал.

(М. Аксенов «Самоубийство – грех великий…»)

Последний раз привет бросаю,Прости мой мир угрюмых дум,Иду туда, куда не знаю –Сомненье жжет – слепой самум…

(М. Нефедов «Самоубийца»)

И будущее кажется вам пошлым…Чего же ждать? Но – морфий или выстрел?..

(Игорь Северянин «В березовом Котэдже»)

Тяжела ль была жизнь беспросветная,как осенняя, мрачная мгла,иль глубокая грусть безответнаятебе камнем на сердце легла?

(Т. Н-я «На могиле самоубийцы»)

Родители днем отдыхали.Вдруг начали в доме кричать:– О, дочь, ваша дочь… – И молчали,Боялись как бы досказать.Родители тотчас узналиВ биеньи родимых сердец…И с криком на двор побежали,И плакал, как мальчик, отец.Чужие толпились в прихожей,Был шепот сочувственный груб.Вносили, прикрытый рогожей,Девичий заплаканный труп.

(М. Фарбер «Происшествие»)

Особо отметим «Сборник стихотворений» поэта-самоубийцы И. И. Иванова, изданный стараниями его родственников и друзей[27].

Как сугубо городскую можно рассматривать и большую тему «Торжество технического прогресса», чрезвычайно актуальную для поэтических книг 1913 года. При этом, как водится, одними авторами прогресс восторженно воспевался, другими – с горечью разоблачался. В качестве яркого примера реализации первой позиции приведем несколько отрывков из цикла В. Мазуркевича «Песни прогресса», вошедшего в его книгу «Старые боги»:

Человек, создавший птицу,Птицей сделавшийся сам,Обгоняющий орлицуБыстрым взлетом к небесам!

(«Аэроплан»)

Кто обозначил пределыДерзостной мысли людской?Яркие молнии стрелыМечет она за собой.

(«Беспроволочный телеграф»)

Ведь в этом ящике дубовом –– Моя любовь – твоя душа!

(«Граммофон»)

Вторую позицию проиллюстрируем зачином стихотворения А. Невской «Нижний Новгород (Невеселые думы)»:

Ныне люди умней, –Все хитрят и мудрят:Сколько разных затейОтовсюду глядят:На парах мы летимПо земле, по воде, –Электричеством мнимПокорить все себе;И, подобно орлам,Вознесясь над землей,По воздушным волнамМы скользим с быстротой.Хоть дела хороши,Да любви нет живой;Не согреешь душиВедь наукой одной.Телефон, телеграфХоть сближают людей, –Стало меньше стократНеподкупных друзей.

Большой простор для всевозможных метафорических спекуляций и обобщений противникам прогресса и цивилизации предоставила гибель гигантского парохода «Титаник» весной 1912 года. Упомянем тут дилетантское стихотворение А. Богатырева, давшее заглавие одной из его поэтических книг 1913 года – «Гибель “Титаника” и проч.», а из двух других текстов на эту тему, напечатанных в стихотворных сборниках 1913 года, приведем два отрывка:

По синим волнам океанаГигантский Титаник летел,Летел, не боялся тумана,Опасности знать не хотел.

(М. Кокшар «Гибель Титаника 7-го апреля 1912 года» – из книги «1613–1913. “Святая Русь”. Дела давно минувших дней… Книжка для чтения народу»)

Недолго агония длилась:Раздался мучительный крик,И в недрах бездонного моряНавеки исчез Titanic.

(Н. Таубе «Titanic. Поэма в 4-х частях»)

Краткий реестр конкретных научно-технических изобретений человечества, описанных в русских поэтических книгах 1913 года[28], начнем с телефона, который, кроме стихотворения А. Невской, упоминается еще у двух авторов, причем у первого из них он сатирически изображается как плохо оправдывающее себя средство:

В телефон кричишь – скандал.Жди там час ответа.А преступник, он удралИ виновных нету.

(Л. Бунов-Таль «Виновных нет»)

Сама подошла к висячему телефонуИ обо всем сообщила удивленному мужу.

(В. Шершеневич «Городское» – из книги «Экстравагантные флаконы»)

Плохо работающий граммофон был помещен в центр юмористического четверостишия П. Налима:

Слышен у нас жалкий стон:«Не годится граммофон…»Без рупора только шипитИ временами говорит…

В тех двух стихотворениях из книг массовых поэтов 1913 года, в которых речь заходит о кинематографе, отношение к нему авторов оказывается неоднозначным – волшебный мир кино и манит, и пугает своей иллюзорностью, стремлением подменить собою мир подлинных человеческих переживаний и ценностей: