Стигматы Палмера Элдрича (сборник) - Филип Дик

Фландерс заговорил:

– Президент, послушайте, я понимаю — вы думаете, что вам придется попытаться выйти из убежища через шахту, возле которой всегда или почти всегда околачиваются железки, ожидая, что с поверхности им сбросят поврежденном железку, но это не так, послушайте!

– Тоннель, — сказал Николас.

– Да, мы прорыли его сегодня, рано утром, как только включили ток и заработали автоматические фабрики, заглушив шум наших землечерпалок и другого подручного хлама. Он абсолютно вертикальный. Шедевр.

Йоргенсон пояснил:

– Он начинается над комнатой БАА на первом этаже, в которой хранятся коробки передач для железок II типа. Мы закрепили цепь, второй ее конец закреплен на поверхности, он замаскирован среди…

– Ложь, — возразил Николас.

– Честное слово! — сказал Йоргенсон, растерянно моргая.

– За два часа вы бы не успели прорыть тоннель до самой поверхности, убежденно заявил Николас. — Выкладывайте всю правду!

После долгой, мучительной для всех присутствующих паузы, Фландерс забормотал:

– Мы начали его рыть. Прорыли приблизительно десять метров. Мы оставили там переносную землеройку. Мы подумали, что с запасом кислорода в баллоне вы проберетесь в тоннель, а потом мы наглухо закроем ем снизу, чтобы вибрация и шум не доносились из него наружу.

– Понимаю, — ответил Николас, — я останусь там и буду рыть тоннель, пока не выйду на поверхность. И как долго, по вашим расчетам, мне придется этим заниматься? Я ведь буду там совершенно один, и у меня будет только крохотная переносная землеройка — приспособлений большего размера там нет, так ведь?

После очередной паузы кто–то из членов комитета прошептал:

– Два дня. Мы уже оставили там запас еды и питья и, кроме того, там снабженный всем необходимым автомат–модуль, один из тех, что применялся во время полетов на Марс. Он поддерживает необходимую влажность воздуха, уничтожает отходы. Может, он вам поможет справиться с железками там, наверху.

– А Нюнс, — спросил Николас, — внизу?

– Нюнс будет в это время утихомиривать драчунов на двадцатом этаже.

– Ну ладно, — сказал Николас, — я пойду.

Они удивленно посмотрели на него, Рита, забыв о приличиях, издала крик отчаяния. По ее щекам покатились слезы.

Николас сказал ей:

– Эта штука может разнести нас на куски. И они не шутят. — Он показал на маленький плоский сверток в руках у Йоргенсона.

Ipe dixit «Сам сказал (лат.)», сказал он сам себе. Это все, что я знаю на иностранном языке. Правда, это пока лишь гипотеза, но я не хочу, чтобы она подтвердилась, даже наш политкомиссар Нюнс пришел бы в ужас от того, что способно сделать это устройство, если его пустить в ход.

Он зашел в ванную и закрыл за собой дверь. Хотя бы мгновение тишины.

Просто побыть обыкновенным живым организмом, а не Сент–Джеймсом, президентом подземного антисептического общежития «Том Микс», основанном во время Третьей Мировой войны в 2010 году от Р.Х. Долгой христианской эры, подумал он, ведь после Христа прошло уже так много времени.

Мне следует возвратиться, думал Николас, не с искусственной поджелудочной железой, а с мешочной чумой и всех вас заразить. Всех до единого.

Горечь этих размышлений удивила даже его самого. Нет, на самом деле он не мог так думать. Потому что, догадался он, когда из крана потекла горячая вода, необходимая ему для бритья, правда заключается в том, что я перепуганный насмерть человек. Я не хочу запереться на сорок восемь часов в этом вертикальном тоннеле и дрожать от страха, что снизу в него проберется Нюнс или что сверху шум землеройки засекут железки из полиции Броза. А если этого не произойдет, мне предстоит оказаться в развалинах, в театре военных действий, зараженном радиацией. Мы спрятались под землей от ужасов войны, и я не желаю выходить на поверхность даже в том случае, если это действительно необходимо.

Он презирал себя за трусость и не мог, когда начал намыливать подбородок, посмотреть на себя в зеркало. Совершенно не мог. Поэтому он открыл дверь ванной со стороны комнаты Стью и Эдит и попросил их:

– Ребята, дайте мне на минутку электробритву.

– Держи, — ответил младший брат и сунул ему бритву в руки.

– Что–нибудь случилось, Ник? — поинтересовалась Эдит с несвойственной ей участливостью. — На тебе лица нет.

– Паршиво себя чувствую, — ответил ей Николас и уселся на их измятую, неприбранную постель, чтобы побриться. — У меня нет сил делать даже то, что нужно.

Вдаваться в подробности ему не хотелось, он брился в тишине и лихорадочно размышлял.

Глава 5

Джозеф Адамс летел в аэромобиле над зелеными лесами и полями Северной Америки; изредка, причем в самых неожиданных местах, попадались поместья их можно было распознать по скоплению зданий. Его собственное поместье, на Тихоокеанском побережье, где он был повелителем и господином, осталось далеко позади. А направляется он в Агентство, в Нью–Йорк, где он был всего лишь одним из множества людей, работавших на Йенси. Итак, наступил понедельник — долгожданный рабочий день.

Рядом с ним на сиденье лежал кожаный портфель, на котором были выгравированы три золотые буквы — ДВА. В него он вложил свою, написанную от руки речь. На заднем сиденье, прижавшись друг к другу из–за тесноты, сидели четверо железок из его личной свиты.

Чтобы не тратить зря время, он обсуждал дела по видеофону со своим коллегой из Агентства, Верном Линдбломом. Верн работал не сценаристом и не составителем речей, а макетчиком. И поэтому он был лучше проинформирован о том, что собирается снять на студии в Москве их руководитель Эрнест Айзенблад.

– На очереди Сан–Франциско, — сказал Линдблом. — Я уже делаю макеты.

– В каком масштабе? — поинтересовался Адамс.

– Без масштаба.

– В натуральную величину? — изумился Адамс. — И Броз это одобрил? Да Айзенблад просто чокнулся, он опять заболел творческой гигантоманией, и это станет еще одним…

– Мы отстраиваем всего лишь один район — Ноб–Хилли, те здания, которые видны со стороны залива. У нас уйдет на это примерно полмесяца никто не подгоняет. Да, черт побери, вчера вечером они показали фильм о Детройте. — В голосе Линдблома чувствовалось облегчение. Сейчас он мог позволить себе расслабиться, поскольку исполнял обязанности старшего мастера. Сценаристов в Агентстве работало множество, а вот настоящих макетчиков было немного, и они являлись замкнутой гильдией, которую не смогли бы расколоть на фракции даже люди Броза. Они были чем–то наподобие французских мастеров XIII века, изготовлявших витражи из красного стекла секрет своего мастерства они уносили в могилу…

– Хочешь услышать мою речь?

– Ради Бога, избавь меня от этого, — без обиняков ответил ему Линдблом.

– Она написана мной собственноручно, — смиренно попытался объяснить ему Адамс. — Я выбросил авторедактор на мусорник — он мешает мне творить.

– Послушай. — Линдблом вдруг заговорил серьезно. — До меня дошли слухи, что тебе вместо составления речей доверят особый проект. Не спрашивай меня, какой именно, моему информатору это не известно. — Он добавил:

– Агент Фута сказал мне об этом.

– Хм. — Адамс продемонстрировал самообладание и искусство владеть собой, но на самом деле почувствовал сильное, до тошноты, беспокойство.

Несомненно, если это оказалось важнее его обычной работы, то исходит эта инициатива от окружения самого Броза. А Броза и его особые проекты он почему–то недолюбливал. Хотя…

– Тебе, вероятно, будет интересно, — сказал Линдблом. — Это имеет отношение к археологии.

Адамс усмехнулся:

– До меня дошло. Советы намереваются уничтожить Карфаген своими ракетами.

– И ты напишешь роли для Гектора, Приама и всех остальных парней.

Вспомни Софокла. У тебя на шпаргалках все это записано.

– Дорогие соотечественники, — торжественно заговорил Адамс, — я хочу поделиться с вами неприятным известием. Но мы выстоим. Новая советская межконтинентальная баллистическая ракета «Девушка в шляпке» с боеголовкой «У» рассыпала радиоактивную поваренную соль вокруг Карфагена на участке в пятьдесят квадратных миль, но это скажется только на… — Он замолчал. Что производили в Карфагене? Вазы? — Это уже дело Линдблома — снимать глиняные черепки в огромных, напичканных невообразимым количеством реквизита студиях Айзенблада в Москве. — Мои дорогие соотечественники и друзья, вот все, что осталось от Карфагена, но меня проинформировал генерал Холт, что наш ответный удар с применением нового оружия устрашения, самолета–истребителя «Полифем Х–В», в десять раз уменьшил численность афинского флота, и с Божьей помощью мы…

– Знаешь ли, — задумчиво заговорил Линдблом на крошечном экране видеофона аэромобиля, — было бы чрезвычайно забавно, если бы эту речь записал один из людей Броза.