Познание французского языка - Роузи Кукла

— Да, надо, только вы, пожалуйста, в своих нарядах… — и закряхтел ехидно, на нас поглядывая — …садитесь уж как-то аккуратнее, а, то, … — и засмеялся беззвучно, противно на то, как все мы тут же, при нем, стали одергивать свои коротенькие наряды.

А ведь он прав оказался, наш старый зав — Базилевс. Мы пришли в таких нарядах… Друг на дружку, пожирая придирчиво взглядами, отмечая невольно, все складки в одежде и фигурах коллег…. А сказал он еще это потому, что мы как пришли, так все и стояли рядом со своими столами. Стояли, потому что находились в таком возбуждении и еще от того, что понимали, что вся кафедра, вернее — весь женский состав ее просто вздыбился, взволновался…

Нам не только длина, а вернее, недостаток длины мешали присаживаться, нет, нас выталкивала и заставила напряженно стоять и перебирать ногами — правда. Правда, женского выбора. Каждая, хоть еще и не познакомилась, но его для себя уже выбрала, а теперь предстояло за свой выбор сражаться.… Потому и стояли, ожидая, как лошади перед боем. Стояли и как боевые лошади, готовились кусаться налево и направо. Об этом, я как-то прочитала, что в конных схватках кони, захваченные нетерпением и азартом своих седаков, тоже вступали в бой и кусали, хватали жадно зубами гривы и ноги противников своих седаков…

А когда прозвенел звонок, то мы, недоуменно озираясь, засобирались в аудитории…

Не пришел! Не пришел наш мужчина! А ведь мы его так ждали и ради него так старались!

Я первой, как мне тогда показалось, догадалась и быстренько своих студентов оставила одних в аудитории, а сама раз, и помчалась в кабинет на кафедру. Думала, что вот я какая? Он пришел, и я перед ним первая зарисовалась бы. А как дверь открыла, так и засмеялась…

Передо мной уже все остальные! Еще бы, вся кафедра, по женской части так и стояла передо мной и у своих столов, обернувшись ко мне.

— Так, девки! — сказала, самая старшая из нас, незамужних, — так дело не пойдет! Надо как-то очередь, что ли, установить… Так, что ли? А то мы так сами со всеми перегрыземся и так возненавидим друг друга….

— Я согласна! — выкрикнула Ленка, самая среди нас некрасивая. — И я, я тоже — за! И я, и я… — Ну и я, тоже, — сказала сама, под воздействием обстоятельств и их нетерпеливых взглядов,

хотя в мои планы входили собственные самостоятельные действия и экспансия по его индивидуальному захвату…

— Так, тянем номерки.… Сейчас мы их распишем, и каждая вытянет свой шанс, кому первой с ним, кому второй…

— Как это, первой-второй? Нет… — снова кто-то вмешивается, — я хочу первой быть!

— И я, и я тоже, а почему я должна быть последней, я….

— Так, хватит! Хватит, я сказала! Всем поровну. Первая — тяни бумажку. Каждая с ним будет по три дня, а потом опять жребий будем метать и тогда уже.… Только вот, что: не мешать и даже не пытаться заигрывать с ним вне очереди, кого заметим, тот вылетает и все на этом, понятно?

— Вот и хорошо, порешили.… Теперь бумажки сворачиваем, и…

Я вытащила третий номер.

Это надо же, как мне не повезло — третий, а почему-бы не.… А впрочем.… Пока он, рассуждаю, с первыми познакомится, они ему надоедят и тогда уже я с ним.…

Эх, садовая голова! Так как я, так ведь каждая из нас рассуждала тогда …

Потому я стала продумывать все с самого начала, от первого слова с ним и в чем я, и как буду, и куда его поведу.… Да, да! Я сразу же так решила, не ждать от него действий, а самой к нему с инициативой.

Его появление после обеда на кафедре произвело настоящий фурор! Еще бы? Он и еще настоящий интеллигент!

Его представлял наш Базилевс, а он, от смущения краснел и отводил глаза. А мы?

А мы же, наоборот — на него во все глаза!

Немного небрежно одетый, в слегка поношенным костюм, сером и однотонным, который сидел мешковато, еще сильнее подчеркивая мужскую фигуру увольняя. В манерах, словах, которые он произносил, сквозила и робость, и смущение. При этом я подумала о нем, что он уж больно похож на Пьера Безухова в фильме Бондарчука — Война и мир: такая же застенчивость и даже очки, в массивной оправе, которые он то и дело снимал и надевал, словно шляпу, когда нас ему представляли — еще больше подчеркивали подобное сходство…

Он что-то мне пробурчал, представляясь: как здрасьте…, слегка пожимая руку своей теплой и довольно мягкой ладонью. А затем добавил, чуть ли не в упор, рассмотрев меня, о том, что ему приятно познакомиться со мной…

Подожди, дорогой мой, подумала, ты уже не станешь бурчать в объятьях со мной, а будешь еще стонать у меня.… Подумала так и, отпуская его руку, тут же вскинула голову и заметила, как напряженно уставилась на меня Некрасивая, словно отгадывая мои мысли…

Первая — по жребию ушла, это он пригласил.

А мы тупились и делали вид, что тут мы не причем. Первая, после трех дней общения с ним пришла и, передавая другим, заплакала.

— Что случилось, что?

— Да, он,… ой, девки! Он…

— Что он, что? Говори и не тяни? Он что, тебя обижал, изнасиловал?

— Что?!!! Да нет же, девочки, вы что? Просто он, у него, оказывается, с другой…

— С кем? Мы ее на куски порвем! Кто такая, говори? Ну же?

И тут раскрылась невероятная и унизительная для всех нас тайна: пока мы его по жребию между собой делили, его студентки сманили! Сманили, будь они не ладные!

Мы тех студенток тут же всех вычислили и потом к ним, и не просто ведь, а с претензиями, и учинили им самый настоящий террор! Проучили их! А тем, кто из нас с ним по жребию, решили создавать подходящие условия.…Придумали несуществующие дни рождения и каждый четвертый день.… Не знаю, но видно, он все же, наконец-то, понял. Понял, красавчик ты наш.… Нет, не наш, а теперь уже, точно — мой!

Я шагнула

Наконец-то подошла моя очередь!

Обычно те, кому выпадал на этот день жребий, уже с самого раннего утра начинали с ним флиртовать. По крайней мере, так до меня уже две претендентки проделали. Потому я, все старалась сделать наоборот. И вот расскажу, как все получилось у меня…

Весь вечер накануне я перебирала и перемеривала вещи из своего гардероба и чем больше я их пыталась подобрать, тем сильнее у меня портилось настроение. Еще бы! Ведь многие вещи мной были куплены на той же кафедре, где мы потихонечку сами снабжались. Потому я знала, что мои вещи и даже мой любимый английский костюмчик не произведут на него должного впечатления. Ведь, точно такой же уже, для него надевали другие…

Так, что же тогда? — я стояла перед своими разбросанными вещами и рассуждала.

Если я, как все выряжусь, то он ко мне, как ко всем. Так?

Так. А мне надо, чтобы он на меня обратил особое внимание. Может быть, короче что-то?