Восход - Виктория Хислоп

– Це! Це! Це! Как поживают цветы, что я тебе дала? – спросила она, разговаривая одновременно с канарейкой и с сыном. – Не забываешь поливать?

Он улыбнулся:

– Мама, да ты сама знаешь, что забываю. Прости. Был занят…

– Ты так много работаешь, левенти му, так много работаешь… Нет времени даже на девушек?

– Ох, мама…

Это была их постоянная шутка. Ирини не теряла надежды. Все матери любят своих сыновей, но красавца Маркоса просто нельзя было не обожать. Она погладила его по щеке, как делала еще с тех пор, когда он был младенцем, потом позволила взять свою руку и поцеловать.

– Жду, пока не встретится такая же красавица, как ты, – пошутил он.

– Хорошо, дорогой, но не затягивай слишком долго.

Как всякой матери, ей не терпелось увидеть его семейным человеком. Дочь уже два года как замужем, и Ирини была бы счастлива, если бы старший сын нашел жену. Все должно идти естественным порядком, ведь ему уже исполнилось двадцать восемь.

Она гордилась тем, что сын работает в самом шикарном отеле в городе. Это служило Ирини утешением при переезде из деревни в Фамагусту. Она всегда знала, что Маркос не станет довольствоваться неспешной, однообразной жизнью, на которую обрекает человека выращивание апельсинов. Пусть он не получал отличных отметок в школе, но был сообразительным, и она не сомневалась, что сына ждет блестящее будущее.

Маркос встал, собираясь уходить.

– Какой ты красавец! – Ирини с восхищением погладила лацканы его пиджака. – И как тебе идет этот костюм! Ты похож на настоящего бизнесмена.

– Сегодня торжественное открытие. – Он взял ее руку в свои. – Папакосты устраивают прием, ожидается нашествие важных персон.

– Надо же! – Мать сияла от гордости, что сын будет присутствовать на таком приеме. – Кто там будет? Расскажи.

Ирини жила карьерой сына. Она ни разу не была в «Парадиз-бич» и тем более вряд ли побывает в «Восходе», но всегда хотела знать, что происходит в этих больших отелях. Ирини Георгиу непременно купит свежий номер местной газеты и вырежет фотографии с приема, которые наверняка поместят на первой странице.

– Мэр с женой, – начал невозмутимо перечислять Маркос. – Куча политиков из Никосии, бизнесмены, друзья отца миссис Папакосты, даже зарубежные гости…

– И ночной клуб откроют? – спросила она.

– Не сегодня, – ответил Маркос. – Завтра.

Он посмотрел на часы.

– Я полью твои цветы, – сказала Ирини. – И рубашки твои накрахмалю. Они будут в твоем шкафу.

Она уже принялась за домашние дела: собирала чашки, вытирала стол, обрывала отцветшие цветки герани, заглядывала в клетку к канарейке, проверяя, достаточно ли у нее корма. А вскоре примется готовить обед. Все члены семьи обожали ее стряпню, в особенности Паникос, который заметно прибавил в весе после свадьбы. Мария будет ей помогать, а зять приедет домой на обед из своего магазина электротоваров в двенадцать.

– Мне пора. – Маркос поцеловал мать в макушку. – Обещаю все тебе рассказать, когда вернусь.

Теперь до заката солнца нельзя терять ни минуты. Когда наступят сумерки, самое крупное общественное событие года на острове будет в самом разгаре.

Глава 4

Отель «Восход» наполнился ароматом сотен лилий и духов шикарных женщин. Платья были всех оттенков драгоценных камней, а украшения переливались цветами радуги.

Гостей встречали у входа и направляли по малиновому ковру к фонтану с резвящимися дельфинами. Здесь им подавали ледяное шампанское и предлагали полюбоваться фресками.

Колонны из гипса были увиты цветами. С наступлением темноты их эффектно подсветят.

Дюжина официантов в белых пиджаках разносила закуски. Шеф-повар и двадцать пять поваров и их помощников трудились на кухне с рассвета. Результатом их трудов стала батарея красочных канапе, на которую не пожалели желатина, декоративной отделки и слоеного теста. Кухонные кудесники работали как роботы, механически отрезая и украшая, чтобы каждый кусочек выглядел аппетитно и аккуратно и не напоминал ничего из традиционной кипрской кухни. Там были волованы, маленькие кусочки фуа-гра и креветок, которые следовало брать, накалывая на коктейльную палочку. Шеф-повар был французом и вдохновлялся идеями Эскофье[13]. Он велел, чтобы все закуски были декорированы как десерт. Если нельзя было положить сверху вишенку, в качестве завершающего штриха использовали икринки или крошечные кусочки помидора.

Несколько сотен гостей говорили одновременно, и шум голосов заглушал звуки оркестра. И все же двенадцать музыкантов продолжали играть: они знали, что позже, когда публика начнет расходиться, оставшиеся по достоинству оценят их тщательно подготовленный репертуар. Оркестр прилетел накануне из Парижа – для этого знаменательного события многое было заказано издалека. Саввас Папакоста хотел всячески подчеркнуть международный уровень отеля, и звуки бузуки испортили бы все дело одной нотой. Это был поистине изысканный прием.

Все гости естественным образом оказывались на открытой террасе, в центре которой была подвешена конструкция из белых цветов, представлявшая собой название отеля. Перед ней ждали хозяева, чтобы приветствовать гостей.

Афродити, в длинном платье цвета слоновой кости, вся сверкала. Ее руки обвивали браслеты из белого золота в виде змей. У одной из них глаза были из рубинов, у другой – из сапфиров. Некоторые гости считали, что она похожа на русалку, другие находили сходство с Клеопатрой. Все женщины с завистью рассматривали Афродити, стараясь не упустить ни одной детали: бриллианты в ушах, изысканное струящееся платье, которое переливалось при каждом движении, золотые сандалии, эффектная высокая прическа. Эмин постаралась и уложила волосы идеально. Дамы гадали, сколько шпилек и заколок ушло на этот парикмахерский шедевр. Несмотря на тайное восхищение, они делились с мужьями короткими язвительными замечаниями.

– И что она о себе возомнила? Все слишком утрированно!

Мужчины не вдавались в детали и оценивали общий облик. Они видели безупречную красавицу, но предпочитали не спорить с женами.

Рядом с Афродити стоял Саввас, выжидая удобного момента для речей. Он изучал гостей, пытаясь угадать их реакцию. Больше всего Папакоста хотел, чтобы их впечатлило качество увиденного. Он трудился не покладая рук несколько лет, чтобы создать то, что они могут осмотреть всего за час, и теперь видел, что они поражены. Наконец он немного расслабился.

Когда речи закончились – после Савваса выступили мэр и член парламента, – рекой полились поздравления и шампанское. Когда Папакоста почувствовал, что все насладились общим впечатлением, политиков, местных воротил и потенциальных постояльцев повели на экскурсию. Им показали бальный зал, столовые и, подняв в лифте с зеркалами, пентхаус. Поясняли каждую мелочь: откуда мраморные плитки, даже плотность ткани постельного белья.

Костас Франгос, управляющий отелем, и два его заместителя убедили гостей, что уровень качества всего в «Восходе» относится к совершенно новой для острова категории. Оспаривать это было невозможно. Переполненные фактами и цифрами, гости поспешили обратно, чтобы вновь наполнить бокалы. У них сложилось впечатление, будто Фамагуста стала богаче прямо у них на глазах, и каждый из них видел в этом свою личную выгоду.

Жены владельцев соседних отелей выискивали недостатки. Сперва они критиковали еду:

– Есть очень неудобно! Все такое вычурное! Такое замороченное…

Потом переключились на декор.

– Эти полы! А дельфины… – прошептала одна.

– Думаешь, гостям в самом деле понравится вся эта окантовка… и эти шторы? А зачем они покрыли бассейн такой плиткой? – вполголоса отозвалась другая, но супруги Папакоста все равно услышали.

Мужья были неестественно молчаливы, понимая, что теперь им придется обновлять свои отели. Если по поводу стиля, в котором был оформлен «Восход», еще могли возникать вопросы, то факт, что новый отель превосходил все остальные, был неопровержим. Дело было не в стиле. «Восход» был больше и шикарнее, и, судя по одним только канапе, даже кухня заставит другие отели выглядеть на его фоне жалкими.

Министр тем временем не скупился на похвалу:

– Кириос Папакоста, позвольте поздравить вас с достижением! – Он говорил так, словно выражал не только свое мнение, но и мнение других. – Я полагаю, «Восход» поднимет статус всего острова.

Он пожал Саввасу руку, и вокруг замелькали вспышки фотоаппаратов. Афродити Папакоста, стоящей рядом с мужем, стало жарко от вспышек, и на мгновение яркий свет ее ослепил. Фотографы уже знали, что на первой полосе завтрашней газеты будет ее портрет. Редактор с радостью переместит фотографию тучного политика на вторую или на третью. Заголовок на первой полосе будет гласить: «Солнце восходит над Фамагустой».