Карнавал. Исторический роман - Татьяна Джангир

– Меня зовут Альберто!

– София! – смущенно, опустив глаза, прошептала она.

– Я очень удивлен и обрадован Вашим присутствием в этом доме! Вы очень необычная и красивая! Разве Вы из Венеции? Я никогда не видел таких девушек здесь! – сыпал комплименты мужчина.

– Нет! Я здесь в гостях! – не зная, как объяснить свое присутствие, ответила София.

– Тогда, позвольте отвести Вас туда, где Вы остановились! В это время, небезопасно девушке гулять одной по Венеции!

– А мне казалось, что здесь никогда ничего не может произойти плохого! Такой добрый и спокойный город, разве может кого-то обидеть?

– Город нет, а вот проходимцы, вроде всяких бродяг, могут!

Альберто смотрел на Софию так, как смотрит мужчина, влюбленный, но еще не понимающий, как себя вести дальше. В его взгляде были и вопрос и просьба, и желание, и робость, и в некоторой степени удовольствие – все, что может сопутствовать первым робким чувствам. София ощущала его энергетику каждой клеткой своего тела, все больше понимая, насколько он притягателен для нее и как трудно будет не поддаться соблазну, хотя бы просто поцеловать его. К ней впервые приходит такое чувство, противостоять которому совершенно невозможно. Альберто был именно тем мужчиной, в которого влюбляются сразу и навсегда. Его уже невозможно будет забыть. И София, понимая, что может никогда его больше не увидеть, соглашается пойти с ним, не смотря на слишком большой риск этого мероприятия, ведь кто он такой, до сих пор неизвестно. Альберто интуитивно поймал это ее настроение и, осторожно взяв за руку, увлек к двери. Они вышли на лестницу, ведущую к каналу, и остановились. Там стояла та самая дама, что недавно покинула дом, но как оказалось, она заметила Софию еще, когда та наблюдала за ними из-за двери.

– Добрый вечер, дорогие мои! – загадочно улыбаясь, спросила она, – И куда же вы направляетесь?

София, увидев ее, даже потеряла дар речи от неожиданности. Теперь она могла рассмотреть женщину более подробно, под светом фонаря, прикрепленного к навесу над ступенями. Она была необыкновенной красоты, как королева из детских сказок. Большие миндалевидные глаза, то ли зеленого, то ли серо-голубого цвета, не было четко видно, длинные ресницы, широкие, но выразительные брови, от природы, имеющие красивую изогнутую форму, слегка зауженный, прямой нос и губы пухлые, будто поддутые изнутри, правильной формы подбородок. Она выражала собой такую неприступную грацию, что можно было сойти с ума. От ее проницательного и надменного взгляда невозможно было спрятаться. Черные смоляные волосы, спускались аккуратно уложенными крупными прядями на плечи и грудь, которую почти не скрывало декольте ее роскошного платья, цвета выдержанного красного вина. Талия была сильно затянута в корсет, руки скрывали ажурные перчатки, на плечи была накинута красивая, сиреневая шаль, слегка переливающаяся розоватыми бликами в свете фонаря, подол платья расшит серебряными лилиями. Она была словно нарисована кистью Веласкеса. Перед ее красотой вряд ли кто-то мог устоять, это было очевидно. София в какой-то момент даже почувствовала укол ни то ревности, ни то зависти. Она медленно перевела взгляд от лица женщины на Альберто, вопросительно глядя ему в глаза. Она ждала какой-то реакции, но он с едва заметной улыбкой смотрел на свою любовницу и молчал. Создавалось впечатление, что он получает удовольствие от того, что она видит его с другой, более молодой и красивой женщиной, к тому же совсем не похожей на ее современниц. Женщина смотрела на Софию заинтересованным взглядом, но без тени ревности, как бы оценивая соперницу. Было очевидно, что она знает себе цену и ничуть не боится потерять свое место в сердце мужчины. София даже позавидовала ей в некотором смысле. Она бы не смогла сохранять такое хладнокровие в данной ситуации. Но время шло, ничего не происходило, и София первой нарушила молчание.

– Скажите, как мне выйти на улицу, ведущую к мосту Реальто? Я знаю только эту дорогу к дому!

Альберто вздрогнул от ее голоса и, выйдя из временного оцепенения, повернулся к Софии.

– Нет, нет! Я провожу Вас к Вашему дому! – испуганно и торопливо сказал он, не глядя на свою любовницу.

Та, ничего не говоря, повернулась к причалу и махнула гондольеру, ожидающему ее решения. Он причалил прямо у ее ног и подал руку, чтобы она могла спуститься в гондолу. Женщина, не оборачиваясь, спустилась в лодку и села на мягкий бархатный диванчик. Гондольер прикрыл ее юбку пледом и плавным движением весла, оттолкнулся от причала. Шелест разрезаемой носом гондолы воды, лишь на миг привлек внимание Альберто. Через мгновение он взял Софию за руку и кивком пригласил ее пройти на узкую дорожку, прилегающую к дому. Они вышли к боковой стене дома, а затем на узкую улочку, ведущую к небольшой пьяцетте с крошечной колоколенкой. София остановилась. Она не знала куда идти, не могла точно вспомнить тот дом, в котором спала прошлой ночью, к тому же, объяснить самой себе, что она должна делать дальше, она не могла.

– Что случилось? – спросил Альберто.

– Я хочу узнать секрет карнавальной маски! Той, что Вы хотели украсть в мастерской Марио!

Альберто вздрогнул и побледнел.

– Откуда Вы знаете об этом? – с испугом спрашивал он, взяв Софию за плечи.

– Я была там, когда Вы пробрались в хранилище! – тихо ответила она и замерла, глядя в его глаза.

Он молчал, не двигался, словно тщательно обдумывал свой ответ. Затем, оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не услышит и сказал:

– Я не могу рассказать, это не моя тайна! К тому же, я не знаю, кто Вы и как оказались здесь. Вы не принадлежите нашему обществу, это очевидно. Я хочу узнать о Вас больше.

София опустила глаза вниз, как бы собираясь с мыслями, размышляя о том, что она может рассказать о себе. Марио говорил, что она избранная, что маска «оживет» только в ее руках. Ей самой было интересно, какая тайна должна быть раскрыта с ее помощью? Все это она могла узнать от Альберто, но как заставить его рассказать?

– Пойдем со мной! Нам надо поговорить об этом! – тихо сказала она и стала двигаться в темноту улочки, увлекая его за собой. Теперь уже она знала, куда идти и вполне уверенно тащила его за собой в темноте ночного города. Они вошли в дом, незаметно нырнув в узкую щель приоткрытой двери, и София сразу же стала подниматься по лестнице наверх, не отпуская руку Альберто. Когда они вошли в ту комнату, где она провела предыдущую ночь, то с изумлением заметили, что кто-то зажег свечи к их приходу. Это уже совсем походило на мистику, но почему-то Софию это перестало удивлять. Она уже точно знала, что является действующим лицом какой-то увлекательной истории, хорошо бы со счастливым концом! Нельзя сказать, что это ее забавляло, но любопытство превосходило все остальные чувства, в том числе и чувство страха перед последствиями такого легкомыслия. Альберто, однако, стал оглядывать помещение, молча и сосредоточенно. Весь его вид говорил лишь о том, что он напуган, не понимает, где находится и постоянно ожидает появления еще какого-нибудь персонажа из этой неизвестной пьесы. София же напротив, была совершенно спокойна и, отложив в сторону пеструю шаль, которая небрежно свисала с подлокотника, опустилась в большое кресло у камина. Альберто, нехотя, подошел к ней и все еще, не слишком доверяя всей этой на первый взгляд умиротворяющей обстановке, сел в кресло по соседству. Свечи слегка потрескивали, периодически «стряхивая» со своего гладкого, цвета слоновой кости тела крупные капли воска, словно слезы, собиравшиеся в цепочку у основания чаши огненного цветка. София смотрела на красивые бутоны пламени свечей, и какой-то демонический азарт охватывал ее все больше и больше. Она представляла себя кружащейся в бешеном танце вместе с Альберто. Вокруг слишком много людей, все в масках и карнавальных костюмах, все хотят прикоснуться к ней, но ее кавалер ловко предотвращает все эти попытки и уносит ее в вихре танца куда-то ввысь, к сводам огромного зала, стены которого выложены изумительной золотой мозаикой. И словно читая ее мысли, он встал и, сделав шаг к ее креслу, протянул руку, приглашая на танец. Она неспешно положила руку в его ладонь, повинуясь мужской силе, встала и оказалась в его полу-объятии. Одной рукой он продолжал держать ее кисть, а второй обнял за талию и стал медленно водить, словно вальсируя по комнате, освещаемой лишь пятью робкими свечами, отчего этот танец напоминал сказочный бал, вот только действующих лиц там было, лишь двое. София закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть этого средневекового красавца из ее девичьих снов. А он все крепче, прижимая ее к себе, увеличивал темп своих движений, пока она не вскрикнула от потери равновесия и резко открыла глаза. Он смотрел на нее с таким обожанием, словно держал в руках диковинный цветок и не мог поверить в свое счастье обладания этим цветком. Его эмоции тут же передались ей и она, высвободив руку, обняла его, с безудержной нежностью прижимаясь к полураскрытым губам, манящим с такой силой, что сдерживаться было совершенно невозможно. Он тоже схватил ее в свои крепкие и одновременно нежные объятия и стал страстно целовать. Вселенная для них перестала существовать в эту минуту. Были только они двое и эта волшебная комната, скрывшая их от окружающего мира, хотя бы на эти несколько минут. Они совершенно не ожидали, что испытают страсть такой силы и боялись разомкнуть объятия, чтобы это чувство не исчезло словно сон, внезапно прерванный утренним лучом. Они безумно любили друг друга и были безмерно счастливы, находиться вместе, в этих объятиях, словно долгая разлука лишила их разума и, обретя наконец радость близости, они не могли ею насытиться. София уже абсолютно точно знала, что Альберто ее возлюбленный, ее мужчина. Но почему она встретила его сейчас, столь необычным образом и так далеко от своего дома, даже в другом измерении и пространстве? Это было похоже на сумасшествие, на дьявольскую интригу, на игру воображения, в конце концов! Для него же, наоборот, это было такое знаковое событие, что он попросту забыл, где находится и тот факт, что всего несколько часов назад он думал, что любит совсем другую женщину и искренне считал, что готов умереть за нее, и за те редкие моменты их тайных свиданий. Куда девалось вся та жизнь, которая состояла из ожидания знаков, промежутков между свиданиями и тех мук, что испытывал он от того нелепого положения фаворита властной и холодной женщины? Больше не было этого подземельного холода и страданий! Была лишь светлая, солнечная, горячая и страстная любовь к невероятно родной и вожделенной женщине!