Разновидности зла - Александр Афанасьев

На следующий день отснятое в Кабуле видео появилось в Интернете – ответственность за теракт взяла на себя террористическая группировка: «Единобожие и джихад». Так начиналась трагедия…

Сколько вспоминаю те дни… все кажется каким-то неправильным, начиная с этих дней и по сей день. Кажется, что именно тогда мы что-то упустили, что-то недоделали, что-то не сделали как надо. Тогда Господь дал нам шанс все повернуть, и мы его упустили, бездарно и глупо.

Охота на человека, на человека опытного, грамотного, пользующегося поддержкой, напоминает поиски иголки в стоге сена. Это не так сложно, как кажется – нужно просто поджечь стог. Что и произошло в Ватикане в две тысячи четырнадцатом, хоть и не по нашей вине. С той поры потерявший надежнейшее из надежнейших укрытий генерал Тимур был обречен, хотя и сражался, как полагается воину, – до конца.

В этом году были ликвидированы два опаснейших врага всего человечества – бывший начальник шахской разведки САВАК, а теперь террорист номер один генерал Абубакар Тимур и один из богатейших людей мира, некоронованный король Латинской Америки Мануэль Альварадо. Тогда казалось, что в долгой, чрезвычайно долгой, затянувшейся войне наконец-то наступил перелом. До сих пор не понимаю, что же мы тогда сделали не так.

11 апреля 2016 года

Крым, Россия

А так все идет…

Скучно в Москве и дождливо в Крыму…

И все хорошо…

В Крыму и в самом деле было дождливо. Веселый, почти летний дождь с крупными, тяжелыми, теплыми каплями ударил с утра, заставляя крымчан спешно искать себе укрытий. Почему-то вспомнилось, что точно такой же дождь шел много лет назад… мы тогда были в Ливадии, царском дворце. Было что-то вроде завтрака на природе, все побежали прятаться в дом… а мы с Ксенией не добежали. Можно сказать, что не успели…

Вспомнилось совершенно не к добру…

Я закрыл ноутбук, на котором неспешно набирал кое-какие заметки. Заметки о некоторых событиях, имевших место в прошлом, и одному Господу известно, как они отразятся в будущем. У нас есть замечательная традиция… подобные записки засекречивают на девяносто девять лет. Сейчас многие военные историки с трепетом ждали рассекречивания архивов времен мировой войны… теперь уже Первой мировой войны. Одному Господу известно, узнаем ли мы когда-нибудь всю правду о Второй…

Но что касается меня – я сделаю для этого все. Пусть даже с отсрочкой в девяносто девять лет…

Ноутбук я спрятал в сейф. Мрачно посмотрел на кальян в углу… старый, дедов. Говорят, что кальян не так вреден, как обычный сигаретный, трубочный или сигарный дым. Сам дед в молодости старался походить на старого морского волка с трубкой – есть фотографии, тому свидетельствующие. Меня от курения он отвадил очень просто – сказал, что в подводно-диверсионные части курящих не принимают, нужны абсолютно здоровые легкие. Но сейчас… я просто уже не знаю, что делать.

Все прожекты с реформированием Первого отдела СЕИВК и борьбой с теми, кто предпочитает корабельному сурику венецианскую штукатурку, погибли, не успев воплотиться в жизнь. Потому что моего старого друга, с которым мы вместе играли на ливадийском пляже, убил террорист-смертник, активировавший взрывное устройство после паники, вызванной выстрелами Серебрянского, ублюдка с крепким коктейлем из Маркса, Бакунина и Троцкого в голове.

После присяги я просто взял отпуск. Он мне полагался, потому что за все время службы я брал отпуск два или три раза, хотя мне полагался «большой» отпуск, как и всякому, чья служба связана с повышенными психологическими нагрузками и стрессом. До сих пор я числился на действительной службе – меня отозвали из отставки, чтобы уничтожить генерала Абубакара Тимура. Генерал был мертв, но лучше от этого не стало…

Почему я не участвовал в расследовании теракта? Господа, вы шутите? Это только в книгах так бывает. В таких делах нельзя допускать личного, а для меня это очень личное. Есть огромная, разветвленная служба, ведущая оперативную работу в Империи, – Министерство внутренних дел. Десятки тысяч доверенных лиц, миллионы осведомителей, сотни тысяч оперативников. Что могу против них я – один человек, для которого это глубоко личное.

Не стал я искать и придворных должностей. Потому что ситуация и так неоднозначная – регентства в нашей истории не было четверть тысячелетия, да и Павел – если и не взрослый, то уж подросток точно. С Ксенией… свои проблемы, еще не хватало обвинений в семейственности.

Господи…

Сам рассмеялся. Ну, какая семейственность? Какая ко всем чертям семейственность. Это газетчики могли раздуть истерию, если бы они знали, может быть, и посочувствовали бы мне. Чисто по-человечески. По-мужски. Семьей я так и не обзавелся, несмотря на то что прожил почти полсотни лет в этом мире. Как-то не получилось. Знаете, как говорится… возможно, дело не в кулаке, а в физиономии. Вот так и у меня. Семейная жизнь как-то не получается… совсем. Вероятно, примета нашего поколения. Женщины не готовы ждать и не готовы ничем жертвовать. Мама ждала отца отовсюду, хотя он пропадал на годы.

Или, может быть, я выбираю не тех женщин.

Вышел на балкон. Помимо нашего родового имения в центре Одессы, дома в Севастополе, в сороковые годы мы построили еще и этот дом… точнее – дворец, совсем недалеко от Ливадии. Здесь я сейчас и прятался… от всего окружающего мира…

Ого.

Я усмехнулся сам над собой. От мира не спрячешься, господа… Нет, не спрячешься…

Кавалькада машин поднималась от ворот…

– Сударыня…

Ксения оделась в черное. Брючный костюм с пиджаком, ужасающая новая мода, когда женщина старается выглядеть как мужчина, ну а мужчин заставляют выглядеть как женщина. Несмотря на свой возраст, она по-прежнему была в форме, поддерживая ее, как Екатерина Вторая, – изматывающим фитнесом и молодыми любовниками. Но мне на это плевать.

Или не плевать?

– Прошу…

– Сударь, ваша забывчивость не делает вам чести. Я не давала согласия ни на что, кроме морской прогулки…

Ксения проигнорировала мою руку и направилась по лестнице вниз. У нас в имении есть лестница, спускающаяся к самой воде, как Потемкинская, спуск очень крутой. Там внизу – ангар, а в ангаре лодка. Лодка совсем не такая, как здесь предпочитают, – тяжелая патрульная, с жестким днищем и кевларовыми баллонами. Это не способ продемонстрировать окружающему миру мою крутость – просто здесь постоянный, резкий прибой, очень опасный фарватер, и никакая другая лодка просто не выдержит. Так что скорлупки из фибергласа с палубой из дорогих пород дерева оставьте себе…

Ксению охраняли моряки – Гвардейский флотский экипаж. Урок не пошел впрок – охраны мало, хотя и больше, чем в тот злополучный, проклятый день. Черные повязки на рукавах, как и у меня на мундире. Знак потери и знак того, что зло не отмщено. О наказании в случае со смертниками речь вести бессмысленно.

Только об отмщении.

– Здравия желаем, Ваше Высокопревосходительство…

– И вам того же. У меня только одна лодка, вы в курсе?

– Не извольте беспокоиться. Ксения Александровна приказали не нарушать ваш тет-а-тет.

– «Сообразительный» в трехмильной зоне, Ваше Высокопревосходительство, – сказал другой моряк, показав на горизонт.

– Премного благодарен…

Кораблик и в самом деле болтался в море как раз напротив пирса. С этого расстояния он казался игрушкой…

Я спустился вниз, открыл ангар, завел моторы. Потихоньку вперед… теперь к причалу… вот так. Волнение сегодня было приемлемым, а на причале – у меня что-то вроде штормтрапа, для милых дам. Ксения протянула руку… хотя с ее фитнесом, думаю, ей не составило бы труда…

– Немного полюбезнее, mon ami… На нас смотрят…

– Сударыня, моей репутации это не повредит. Вашей тем более.

Ксения зло сверкнула глазами, но ничего не сказала…

Отойдя от причала на малом, я дал газу, разгоняясь до двадцати узлов. Присев на корму, лодка пошла от берега, оставляя белый пенный след за собой…

Эсминец, охранявший нас, приближался. На юте, на вертолетной площадке, я различил снайперов за ограждениями, с противоположного борта прятались две скоростные лодки с готовыми к действию отрядами морских пехотинцев. Я помахал им рукой, и кто-то мне ответил. Ксения, надев черные очки на пол-лица, нервно курила…

Заложив резкий, почти хулиганский вираж вокруг эсминца, я остановился меньше чем в двух кабельтовых от него. Рассчитал так, что он служил нам как бы волноломом, закрывая от волны.

– Не знал, что ты стала курить.

Ксения бросила недокуренную сигарету в море.

– Раскуришься тут…

Из сумки появилась новая пачка, но я перехватил ее и, прежде чем Ксения сумела сообразить, что происходит, выбросил в море.

– Довольно. Одну за одной – это уже слишком…