Затерянный мир - Дойл Артур Конан

Что такое телегония?

Телегония – опровергнутая концепция, существовавшая в XIX в., утверждавшая, что спаривание с предшествующими, а особенно с самым первым сексуальным партнёром существенно сказывается на наследственных признаках потомства женской особи, полученного в результате спаривания с последующими партнёрами.

Что такое sub judice?

Sub judice – в стадии обсуждения. Юридический термин. Означает, что решение еще не вынесено и идет обсуждение вопроса.

Кто такой Геркулес?

Под именем Геракла герой древнегреческой мифологии, сын Зевса и Алкмены, стал широко известен по всей Италии и вошел в древнеримские мифы. Геракл (или Геркулес), находясь на службе у микенского царя Эврисфея, совершил двенадцать подвигов и получил заслуженную славу.

Что такое протекция?

Протекция, протежирование – влиятельная поддержка со стороны кого-либо, содействующая устройству чьих-либо дел. Человек, которому оказывают протекцию, называется протеже.

У человека тоже есть клыки?

Клыки – это конусовидные зубы, которые служат для разрывания и удержания пищи. У человека и других млекопитающих клыки располагаются между резцами и коренными зубами. У человека 4 клыка, по 2 на нижней и верхней челюстях. Клыки длиннее резуов. Они реже поражаются кариесом, так как не имеют углублений.

Огромные клыки волка – оружие и средство защиты

Зачем нужны водосточные канавы?

Неглубокий и неширокий ров, который обычно служит для стока воды, в том числе и для нечистот. До XIX в. нечистоты Лондона сбрасывались в Темзу, но их количество было не велико, и река быстро уносила их. Первая городская система канализации была сооружена после вспышки холеры в 1855 г. То есть городская канализация Лондона функционирует более полутора столетий.

Глава IV

Это величайшее в мире открытие!

Не успела дверь за нами захлопнуться, как из столовой выбежала миссис Челленджер. Эта крошечная женщина была вне себя от гнева. Она стала перед своим супругом, точно растревоженная клушка, грудью встречающая бульдога. Очевидно, миссис Челленджер была свидетельницей моего изгнания, но не заметила, что я уже успел вернуться.

– Джордж! Какое зверство! – возопила она. – Ты искалечил этого милого юношу!

– Вот он сам, жив и невредим!

Миссис Челленджер смутилась, но быстро овладела собой.

– Простите, я вас не видела.

– Не беспокойтесь, сударыня, ничего страшного не случилось.

– Но он поставил вам синяк под глазом! Какое безобразие! У нас недели не проходит без скандала! Тебя все ненавидят, Джордж, над тобой все издеваются! Нет, моему терпению пришел конец! Это переполнило чашу!

– Перетряхиваешь грязное белье на людях! – загремел профессор.

– Это ни для кого не тайна! – крикнула она. – Неужели ты думаешь, что всей нашей улице, да если уж на то пошло – всему Лондону не известно… Остин, вы нам не нужны, можете идти. Тебе перемывают косточки все кому не лень. Ты забываешь о чувстве собственного достоинства. Ты, которому следует быть профессором в большом университете, пользоваться уважением студентов! Где твое достоинство, Джордж?

– А где твое, моя дорогая?

– Ты довел меня бог знает до чего! Хулиган, отъявленный хулиган! Вот во что ты превратился!

– Джесси, возьми себя в руки.

– Беспардонный скандалист!

– Довольно! К позорному столбу за такие слова! – сказал профессор.

И, к моему величайшему изумлению, он нагнулся, поднял жену и поставил ее на высокий постамент из черного мрамора, стоявший в углу холла. Постамент этот, вышиной по меньшей мере в семь футов, был такой узкий, что миссис Челленджер еле могла удержаться на нем. Трудно было представить себе более нелепое зрелище – боясь свалиться оттуда, она словно окаменела с искаженным от ярости лицом и только чуть переступала с ноги на ногу.

– Сними меня! – наконец взмолилась миссис Челленджер.

– Скажи «пожалуйста».

– Это безобразие, Джордж! Сними меня сию же ми-нуту!

– Мистер Мелоун, пойдемте ко мне в кабинет.

– Но помилуйте, сэр!.. – сказал я, глядя на его жену.

– Слышишь, Джесси? Мистер Мелоун ходатайствует за тебя. Скажи «пожалуйста», тогда сниму.

– Безобразие! Ну, пожалуйста, пожалуйста!

Он снял ее с такой легкостью, словно она весила не больше канарейки.

– Веди себя прилично, дорогая. Мистер Мелоун – представитель прессы. Завтра же он тиснет все это в своей ничтожной газетке и большую часть тиража распродаст среди наших соседей. «Странные причуды одной высокопоставленной особы». Высокопоставленная особа – это ты, Джесси, вспомни, куда я тебя посадил несколько минут назад. Потом подзаголовок: «Из быта одной оригинальной супружеской четы». Этот мистер Мелоун ничем не побрезгует, он питается падалью, подобно всем своим собратьям, – porcus ex grege diaboli – свинья из стада дьяволова. Правильно я говорю, мистер Мелоун?

– Вы и в самом деле невыносимы, – с горячностью сказал я.

Профессор захохотал.

– Вы двое, пожалуй, заключите против меня союз, – прогудел он, выпятив свою могучую грудь и поглядывая то в мою сторону, то на жену. Потом уже совсем другим тоном: – Простите нам эти невинные семейные развлечения, мистер Мелоун. Я предложил вам вернуться совсем не для того, чтобы делать вас участником наших безобидных перепалок. Ну-с, сударыня, марш отсюда и не извольте гневаться. – Он положил свои огромные ручищи ей на плечи. – Ты права, как всегда. Если б Джордж Эдуард Челленджер слушался твоих советов, он был бы гораздо более почтенным человеком, но только не самим собой. Почтенных людей много, моя дорогая, а Джордж Эдуард Челленджер один на свете. Так что постарайся как-нибудь поладить с ним. – Он влепил жене звучный поцелуй, что смутило меня куда больше, чем все его дикие выходки. – А теперь, мистер Мелоун, – продолжал профессор, снова принимая величественный вид, – будьте добры пожаловать сюда.

Мы вошли в ту же самую комнату, откуда десять минут назад вылетели с таким грохотом. Профессор тщательно прикрыл за собой дверь, усадил меня в кресло и сунул мне под нос ящик с сигарами.

– Настоящие «Сан-Хуан Колорадо», – сказал он. – На таких легковозбудимых людей, как вы, наркотики хорошо действуют. Боже мой! Ну кто же откусывает кончик! Отрежьте – надо иметь уважение к сигаре! А теперь откиньтесь на спинку кресла и слушайте внимательно все, что я соблаговолю сказать вам. Если будут какие-нибудь вопросы, потрудитесь отложить их до более подходящего времени. Прежде всего о вашем возвращении в мой дом после вполне справедливого изгнания. – Он выпятил вперед бороду и уставился на меня с таким видом, словно только и ждал, что я опять ввяжусь в спор. – Итак, повторяю: после вполне заслуженного вами изгнания. Почему я пригласил вас вернуться? Потому, что мне понравился ваш ответ этому наглому полисмену. Я усмотрел в нем некоторые проблески добропорядочности, не свойственной представителям вашей профессии. Признав, что вина лежит на вас, вы проявили известную непредвзятость и широту взглядов, кои заслужили мое благосклонное внимание. Низшие представители человеческой расы, к которым, к несчастью, принадлежите и вы, всегда были вне моего умственного кругозора. Ваши слова сразу включили вас в поле моего зрения. Мне захотелось познакомиться с вами поближе, и я предложил вам вернуться. Будьте любезны стряхивать пепел в маленькую японскую пепельницу вон на том бамбуковом столике, который стоит возле вас.