Бреслау Forever - Анджей Земяньский

— Ну, ладно. Как же оно было?

Славек Сташевский выключил широкоэкранный плазменный телевизор и теперь копался в глубоком ящике. Что принять от простуды? Витамины или аспирин? И какие-нибудь капли в нос. Может, мазь с экстрактом майорана? Нет, к черту. Он закопался в богатых запасах ящика с лекарствами. У него было множество таблеток, как у всякого уважающего себя помешанного на лекарствах человека. Может, это всего лишь аллергия? Ну, в таком случае, что-нибудь с антигостамином. Грудь давило конкретно. Он сделал себе ванну с солями из морских водорослей. Теперь же он копался в баре. Быть может, лучшим будет народный способ? Тут он пытался оправдать свою тягу к спиртному. Каждое утро перед зеркалом, когда брился, он повторял: «Славек, ты вовсе не какой-то алкоголик. Ты самый банальный пьяница!» Он был достаточно богат, поскольку отец, известный профессор, оставил ему приличное наследство. Так что выбирал среди французских вин, коньяков, бутылок виски. В конце концов, выбрал зубровку. Потянул прямо из горлышка, закурил, поставил воду на чай.

Так в чем же суть в этих всех делах?

Славек перешел в кабинет, выключил включенную еще вчера колонку на консоли. Сразу же стало легче. Еще выключил стационарный компьютер. В ноутбуке, подключенном к сети, в каком-то браузере набрал: «убийства с видимостью внутреннего взрыва жертвы». Бутербродик с его любимой икрой был слишком маленьким, чтобы насытить. Потому по телефону заказал пиццу с доставкой на дом. Затем сделал еще один глоток зубровки.

Глянул на результаты поисков. Единственное, что нашел компьютер, была ссылка на какой-то роман. Для верности проверил ссылки на пиратов. Ясное дело, нашел. Начал читать: «Альтбузерштрассе была небольшой, но довольно длинной улицей. Офицер крипо шел по ней и трясся. А может, следовало бы вызвать гестапо? Попросить прислать дополнительные силы? Как? Ближайший телефон был, кажется, в аптеке на Рынке. Альберт Гоюневальд трясущимися от страха руками расстегнул плащ, вынул люгер и перезарядил. Он знал, что это ему мало в чем поможет. Тем не менее, он обязан был решить это дело».

Потом он поднял телефонную трубку, ударил по клавише, связанной с номером Мариолы. Та ответила после первого же сигнала.

— Да?

— Это я, дорогая. У меня к тебе громадная просьба.

— Ну? — коротко бросила та.

— Любовь моя, возвращайся и немедленно. Пожалуйста. Я просто с ума схожу.

— От любви ко мне?

— Это тоже. Но тут как раз прочитал роман. Он в чем-то похож на дело, которое мне нужно решить. С конкретными данными.

— О Боже! Снова нажрался.

— Еще нет. Мне нужна помощь.

— Ладно, дай мне что-нибудь на себя набросить и закончить работу.

— Такси тебе заказать?

— Сама закажу. А что же там автор написал?

— Похоже на то, как будто он знал полицейские документы, это дело ему знакомо. Похоже, что он знает чуточку больше, чем знаю я.

— И кто это такой?

— Земский. Какой-то долбаный графоман.

— Погоди, погоди… — Мариола откашлялась. — Я читала его романы. Но ведь это же научная фантастика.

— Но он знает факты.

— Погоди. — Она никак не могла собраться. — Что-то такое вспоминаю, будто бы пару лет он делал программы про полицию на телевидении. Видимо, документы ему известны оттуда.

— Может и так. Тем не менее, возвращайся.

Девушка рассмеялась.

— Раз говоришь, пускай так и будет.

— Спасибо, честное слово, мне нужна помощь.

— Скорее всего, психолога, чтобы он помог тебе прекратить нажираться.

Их вел поляк, сосланный в Бреслау на принудительные работы. Он знал город, мог чего-то там сказать и по-немецки. Чтобы подлизаться, ему дали кусок похожего на холодец мармелада из советских поставок. Мужик вел их через лунный пейзаж, узкими проходами между кучами камней и развалин — вверх и вниз — нужно было смотреть под ноги, чтобы не застрять в какой-нибудь щели. Васяк тащил свой ППШ, у Мищука под курткой был трофейный шмайсер. Оба сунули в карманы служебные «тэтэшки». Бискупин был Диким Западом, хотя, на самом деле, располагался в восточной части Вроцлава. Он был менее всего разрушен, так что мародеров и вервольфовцев тут было не счесть. Стреляли из всего, что только способно было пулять. В управлении ходили слухи, что в джип Безопасности выпалили чуть ли не из фауст-патрона. Только байки о том, что в милиционеров стреляли из тяжелых пулеметов, наши герои рассматривали в качестве легенд. И кому из мародеров хотелось бы таскаться с такой тяжелой заразой? Единственное, что видели лично, это когда в грузовик грохнули из американской базуки. Еще, возможно, когда в сторону управления бахнули из английского PIAT'a[12]. Только то уже были городские партизаны, Армия Крайова, а не мародеры. Последних они опасались больше всего. Партизан еще имел свою честь, мародер — никакой. Они допрашивали одних и других — если удавалось схватить. Разница была принципиальная. Партизан шел на дело с четко определенной целью. Он мог убить, но не случайного человека, а только конкретного. Мародер же валил всех, потому что был залит самогоном по самые уши. Немцы тоже стреляли во всех, но их было меньше всего. К тому же, сплошные молокососы. Достаточно было дать по ним очередью, и они уже драпали.

Когда они добрались до чудовищных размеров аэродрома, устроенного на месте Грюнвальдской площади[13], для чего снесли самый красивый в городе квартал учебных заведений, то долго не могли отдышаться. Мищук объявил привал. Васяк вытащил из кармана американских военных брюк банку консервов, присланных англичанами в рамках помощи. Консервы были немецкие, захваченные из складов Вермахта где-то на западе. Съели по парочке сардин. Только голод не утолили, так как хлеба ни у кого не было. Задымили странным бразильским куревом — тоже из поставок. То ли папиросы, то ли сигареты были коричневыми и очень толстыми. Кроме того, они были чертовски крепкими, от них кружилась голова.

— Это не сигареты, — пояснил им проводник. — Это сигары. Я сам видел у немцев. Дым от них не вдыхают, а пыхают.

— Чего делают?

— Ну, пыхают. Как трубку.

— Никогда в жизни не курил трубку. Как это делают? — повторил он.

— Что?

— Ну, пыхают.

— О Боже! Дым в легкие не втягивают, а только в рот, и сразу выпускают.

— Не понял. Тогда на кой курить что-то подобное?

Проводник не знал, как бы объяснить. Он пытался и так, и сяк…

— Ну… ну… В этом стиль, элегантность, класс.

— Звезди, — Васяк махнул рукой, глубоко затянулся и выпустил дым. — Вот у меня класс — рабоче-крестьянский. — Тут он расхохотался. — А если б кто из элегантных махорочку закурил, нам бы пришлось его в больничку тащить. Или сразу на кладбище!