Без Надежды - Б. Седов

«Странно, – промелькнула мысль у меня в голове. – Эта дуреха разве не слышит звука крадущейся сзади машины? У нее в ушах что, бананы? Или наушники? Девочка слушает плеер? Девочка прется от музыки? Хм, – усмехнулся я. – Сейчас тебе будет музыка, крошка!»

Но «музыки» не получилось. Водитель «Рэйнж Ровера», похоже, был, действительно, пьян. Почти сравнявшись с велосипедисткой, он вдруг неуклюже крутанул рулем, и через мгновение джип ловко поддел бампером заднее колесо велосипеда и, снова ярко мигнув стоп-сигналами, резко затормозил. А девушка в розовой курточке, мелькнув загорелыми ножками, проделала в воздухе неуклюжее сальто и раскинула кости перед только что сбившим ее внедорожником.

Я скорчил сочувственную гримасу, представив себе, как этой несчастной малышке сейчас, наверное, больно. Как страшно. Как она растеряна, бедная, оттого, что вдруг ни с того ни с сего получила прямо под копчик чем-то увесистым и жестким. От такого легко и заикой стать.

Я медленно обогнул место аварии, стараясь разглядеть через боковое окно распластавшуюся перед «Ровером» девушку. И толком, конечно, ничего не увидел, кроме того, что велосипедистка вроде бы не шевелится. Меня это обеспокоило. Я уже не мог ехать дальше и свернул на обочину.

– Дерьмо! Перестарались, ублюдки! – раздраженно процедил я сквозь зубы и, прежде чем открыть дверцу, бросил взгляд в панорамное зеркало.

Из джипа уже вылезали водитель и пассажир – тот, что тянул лапу через окно, а теперь, даже не успев толком выбраться из машины, уже изучал придирчивым взглядом правое крыло: не появилось ли на нем царапины от соприкосновения с этим дурацким велосипедом. На сбитого только что человека он даже не обратил внимания. «Ровер» дороже.

Я уже спешил от своей машины к чуть шевельнувшей рукой – да и только – девчонке, когда водитель «Рэйнж Ровера» подошел к ней и лениво ткнул в бок носком белой кроссовки. Похоже, ему не терпелось узнать, жива ли добыча, получится ли использовать ее еще как-нибудь, чтобы не пропадало добро. Или лучше сесть в машину и валить отсюда подальше. Пока не вмешались менты.

Но ментов поблизости не было. А потому пришлось вмешаться мне.

– Ну и фули наделали, идиоты? – пробухтел я недовольно, присаживаясь на корточки перед наконец-то очухавшейся девушкой. Весьма симпатичной, как непроизвольно отметил я. Лет двадцати. С ободранными об асфальт коленками и ничего не соображающим взглядом.

«Зеленые, – машинально отметил я и, поддержав девушку за локоток, помог ей сесть. – Как у кошки. Как у покойницы Ольги».

– Ездить научитесь, лохи, – брезгливо бросил я через плечо парням, переключившим внимание с поцарапанного крыла внедорожника и сбитой велосипедистки на меня, – а потом уже лялек за жопы хватайте… Как ты? – внимательно посмотрел на пострадавшую и с облегчением отметил, что зрачки у нее на месте. Значит, с башкой все в порядке. Остается надеяться, что со всем остальным тоже. Заикой не стала. – Что болит? Башней не шваркнулась? Кости на месте?

Она не успела ответить. В этот момент слово взял тот из двух выродков, что еще минуту назад тянул свою загребущую лапу из окна внедорожника, а потом придирчиво исследовал поцарапанное крыло. Или там и не было никакой царапины? Не знаю. Я крыло не разглядывал. На это мне было плевать.

Так же, как и на двоих неудачников из братской республики. Если бы они вскочили в свой джип и попытались свалить, я им не стал бы препятствовать. Слава Богу, не мент, чтобы задерживать нарушителей и сдирать с них штрафы и взятки. Не уполномочен по жизни вершить правосудие, радеть за справедливость и заступаться за слабых. Если это, конечно, не мои друзья или близкие. А поверженную на асфальт девицу я видел впервые. Она была мне совершенно чужой, и я, конечно, готов был при необходимости оказать ей медицинскую помощь, но бить морды ее обидчикам, взимать с них компенсацию за нанесенный ущерб – от такого увольте.

Мне казалось, что с этим все ясно.

Но белорусы считали иначе. Идиоты: вместо того, чтобы прыгнуть в свой «Опель» и мчаться отсюда, пока еще оставалась такая возможность. Пока еще мне было совсем не до них и все мое внимание было приковано к девчонке.

Но…

– Алло, мужичок! Тебе, ва-а-аще, чё надо!? Хрен ли ты тута расселся?! Типа врач, что ли?! Угребывай в жопу, или тоже щас ляжешь, как эта овца!

Я медленно обернулся и смерил взглядом обоих героев из внедорожника. Если еще десять секунд назад в их поведении ощущалась легкая скованность, объясняемая непониманием, насколько серьезно то, что они сейчас натворили, и чем им это грозит, то теперь, удостоверясь, что со сбитой велосипедисткой все вроде в порядке, парни расслабились. На их лицах открытым текстом было написано: «Нам все до фонаря, нам все позволено!», «Как захотим, так и будет!», «Не вставай у нас на пути, а то просто сметем!», «Потому что мы – хозяева жизни!»

«Слишком сопливые, чтобы уже быть хозяевами, – спокойно подумал я. – Лет по двадцать. Может, чуть больше. Не такие и пьяные, как показалось мне раньше. И, кажется, даже не наркоманы. Просто два обнаглевших баклана, сынки каких-нибудь толстомясых чиновников, мелкопоместных князьков белорусского розлива. Не передавил их еще до конца Лукашенко.

Кстати, а как там по негласному уложению о новорусской субординации, которое распространяется и на сопредельные с Россией государства ближнего зарубежья? Имеют ли право щенки, раскатывающие на «Рэйнж Ровере» залупаться на человека из «Лексуса», стоящего в три раза дороже их внедорожника? Могут ли посылать его в…? Смеют ли говорить ему «Ва-а-аще!» Впрочем, все, наверное, смеют. После нескольких баночек пива. Или доброй понюшки кокса. – Я продолжал изучать взглядом обоих парней. А они в свою очередь изучали меня. – Что, все же обторчанные, сопляки? Или нет? Так сразу и не понять».

Что один, что другой были пониже меня. Похудее – хотя уж куда дальше. Короче, ничего примечательного. «Если придется мылить им рожи, – я пришел к выводу, – то сделаю это без особых проблем. Хотя порой первое впечатление бывает обманчивым. И многим – очень многим – уже доводилось ломать на этом зубы. Но будем надеяться, мимо меня эту напасть пронесет».

И я вновь повернулся к продолжавшей сидеть на асфальте девчонке.

– Как ты, красавица? – спросил еще раз. – Не молчи. Скажи что-нибудь. Помочь тебе встать?

– Не-э-эт, ты не понял! – проскрипело у меня за спиной. – Ты дубовый, да?! Ты без мозгов? Тебя чё, сперва отхреначить, придурок, чтобы отсюда свалил? – Так, растягивая слова и коверкая звуки, ставят на измены лохов дешевые урки. Выдавливают из себя каждую фразу, будто у них при этом запор и они пытаются совместить разговор с безуспешными потугами на дальняке. Впрочем, кроме акцента бакланского в говоре моего оппонента присутствовало и нечто, присущее бульбашам. Этакая едва заметная малороссийская мягкость звучания, когда «гэ» звучит, скорее, как «г-хэ», а «я» так выпирает наружу, словно выделена в словах жирным шрифтом. Белорус, одним словом. – Отвянь от девчонки, мудила! Смотри на меня! Каа-ароче…

Пришлось опять оборачиваться. Подняться на ноги. Мне совсем не хотелось, чтобы сейчас на меня напали со спины. И я уже точно решил, что эти двое теперь просто так, без неприятностей, отсюда уехать не смогут.

У меня не было с собой никакого оружия. И я уже почти год не посещал спортивный зал, а если и тренировался в последнее время, то в щадящем режиме и без спарринг-партнеров. К тому же я еще не до конца разработал ноги, а биться руками почти не умел. И все-таки я всеми клетками тела, всеми фибрами души ощущал свое превосходство над двумя обнаглевшими идиотами. Меня даже развлекало то, что сейчас происходит между нами: наезжайте и дальше, ребята; посмотрим, как долго я вас смогу вытерпеть.

– Этой девчонке, возможно, нужна медицинская помощь, – кивнул я на велосипедистку и с удовлетворением отметил, что голос мой звучит ровно, нет в нем ни дрожи, ни напряжения. Хорошо. Хорошо же! – Посмотрите, она так еще толком и не пришла в себя. А я врач.

– Мы тоже, – выпятил вперед нижнюю челюсть пассажир внедорожника – этакий мачо с гладко зачесанными назад длинными черными волосами – и угрожающе шагнул ко мне. Я соответственно отступил. Пока отступил. И радостно подумал, что мачо, наверное, уверовал в то, будто я его испугался.

«Еще один решительный шаг – и слизняк-докторишка из „Лексуса“ сдастся без боя. Пустится в бегство, обеспокоенный своим неожиданно оказавшимся под угрозой здоровьем. А не опустить ли его тогда заодно и на лавэ? А не забрать ли у него его роскошную тачку?» – вот над такой проблемой, наверное, ломали в этот момент свои безмозглые головы два щенка из ближнего зарубежья. Я скосил глаза на девчонку: сидит, киска, в растерянности приоткрыв ротик, и испуганно пялится на троих идиотов, которые, похоже, делят между собой что-то такое, бесценное.