Безмолвное дитя - Сара Дензил

не могла рассосаться три часа, и Твиттер распирало от гневных сообщений пригородных жителей, поносивших моего погибшего отца, который помешал им вовремя приехать на работу. Прекрасно помню, как я тогда плутала по больничным углам и закоулкам, сначала тщетно пытаясь вспомнить номер палаты, названный медсестрой, а потом выяснив, что маму перевели в другую. От всех их сокращений голова шла кругом — ОРИТ, ОСНП, СЛР…

По правде говоря, я испытала облегчение, когда она умерла. Врачи, учитывая характер полученных ею повреждений, на тот момент не были уверены, вернётся ли к ней когда-либо рассудочная деятельность, а я не хотела быть тем, кому придётся сообщить ей, что пока она пребывала без сознания, отец скончался. Но она не очнулась, и, таким образом, они ушли от меня практически одновременно.

Почти в один момент я потеряла и свою мудрую маму, и своего заботливого папу. А ранее в похожий момент я потеряла своего любопытного сына.

А в тот момент, когда я ворвалась в детское отделение больницы Сент-Майклз, по спине у меня пробежал холодок: я понимала сердцем, что вновь обрела сына. В какой-то момент мы теряем, в другой можем снова найти. Из таких моментов и состоит жизнь, так ведь? Моменты, скоротечные секунды — вот её строительный материал. Некоторые секунды проносятся без следа — секунды глупых мечтаний, или нарезки овощей для салата, или выноса мусора, или подстригания ногтей. Другие же запоминаются навсегда.

Инспектор Карл Стивенсон сидел на маленькой скамейке в крохотной комнатке справа от главного коридора. Едва я подошла, он вскочил на ноги, держа в руке пластиковый стаканчик, и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я его опередила:

— Где он? — с ходу выпалила я. — Это он вообще?

— Эмма, — сказал он, оставив формальности. — Нам нужно поговорить. Успокойтесь и присядьте. Мне нужно рассказать вам всё по порядку.

Я взглянула в его тёмно-карие глаза и на бородку с проседью — со времени нашей последней встречи проседь отвоевала новые территории — и задалась вопросом, как он вообще представляет себе перспективу спокойного разговора в подобный момент, когда мне объявили, что мой сын, по всей видимости, восстал из мёртвых! Господи, да при одной только мысли о таком можно было лишиться рассудка! Всё это ненормально… но всё же…

— Любимая, подумай о ребёнке, — сказал Джейк. — Он прав. Сядь и выслушай инспектора.

— Я должна знать! — сопротивлялась я. — Мне нужно его увидеть!

Как выглядит шестнадцатилетний Эйден? Появился ли у него на подбородке первый пушок, как у его сверстников в школе? Какой он — широкоплечий и высокий или приземистый да коренастый? Похож ли на меня или на Роба? Я решительно остановила поток мыслей. Пока вообще не факт, что это он. Может, просто какая-то ошибка — это было бы самым логичным объяснением всему происходящему.

— Понимаю, — заверил Стивенсон. — Но вам нужно отдышаться. Эйден… тот парень, которого мы нашли… пережил довольно серьёзные травмы и в данный момент чрезвычайно раним. Впрочем, врачи вам расскажут подробнее, но сначала я хотел с вами поговорить. Я подумал, что вы меня помните по расследованию после наводнения.

— Помню, — подтвердила я.

После того как стало известно об исчезновении Эйдена, спасатели обшарили в его поисках всю окрестность — каждый метр Узы, каждый кустик леса, каждый закоулок города. От Эйдена не было ни следа, хотя и тела тоже не нашли. Специалисты объяснили, что когда человек тонет при наводнении, тело его отнюдь не уплывает вниз по реке, как думают большинство. На самом деле тело погружается ниже уровня бурного потока, туда, где течение существенно тише, а потом всплывает на поверхность очень недалеко от того места, где человек утонул. Однако тела-то не было. Эйдена не нашли, поэтому сохранялась небольшая вероятность того, что он вовсе не утонул, и тогда для расследования этого случая был назначен инспектор Стивенсон.

Я присела на скамейку, и в этот момент слева от нас по коридору прошли три медсестры, которые странно посмотрели на меня — кажется, они подумали, что я пришла с требованием отдать мне пропавшего мальчика, словно речь шла о носке, забытом школьником на уроке физкультуры. Мои руки сжались в кулаки, в которых я скомкала ситец платья. Я была вся мокрая, потому что на улице шёл дождь, а я не подумала даже набросить куртку.

— Я слушаю, — сказала я.

— Когда обнаружили этого подростка, он брёл по просёлку между Бишоптауном и лесом в Дремучей Долине. На него наткнулась одна пара, ехавшая из города. Из одежды на нём были только джинсы — ни футболки, ни обуви — и он был весь в грязи. Они остановились и спросили у него, куда он идёт.

Как они сказали, вопрос он понял, но ничего не сказал. Он остановился, посмотрел им в глаза и взгляда не отводил, но так и не ответил. Им удалось усадить его в машину и отвезти в ближайший полицейский участок.

Протяжно выдохнув, я осознала, что всё это время сидела, затаив дыхание. Малышка внутри меня задвигалась, пихаясь и стараясь расположиться поудобнее. Я положила ладонь себе на живот, едва ощущая её барахтанье.

— И что дальше? — спросила я.

— Мои коллеги в участке прошлись по списку пропавших у нас в округе лиц, но парень не соответствовал данным ни на одного из них. После этого у него взяли анализ ДНК. — Стивенсон сделал паузу и потёр ладонями джинсы. Его, видимо, срочно вызвали на работу, догадалась я: он был не в том шикарном облачении, которое я запомнила по кошмарной неделе поисков Эйдена. — Вы же помните, мы занесли ДНК Эйдена в досье после его исчезновения?

— Да, — ответила я. Я наскребла все его волоски, какие только смогла найти дома, и передала их в распоряжение полиции вместе с одеждой, на которой отыскались следы засохшей крови. Эйден постоянно царапал колени, а потом расковыривал ранки, ну а я никогда не была чемпионом по стирке.

— Парень явно был в подавленном состоянии. Он так и не заговорил ни с одним из моих коллег в участке, и его отвезли в больницу. Вчера у него взяли анализ на ДНК, и несколько часов назад пришли результаты. В общем, парень, находящийся в этой комнате, — Эйден.

Я разжала кулаки, едва