Эскадра его высочества - Алексей Барон

– Быть может, я плохо знаю Предание, святой отец, но мне сдается, что азартные игры есть грех, – сказал Обенаус. – Поправьте, если ошибаюсь.

Проконшесс Гийо сощурился.

– Вопрос не так прост, как может показаться.

– Разве? В чем же сложность? – удивился барон.

Проконшесс огляделся, нет ли кого рядом лишнего, и вдруг сказал:

– С удовольствием побеседую с вами, сын мой.

– Вот как? И когда?

– Сегодня вечером. В восемь вас устроит?

Померанский посол улыбнулся одними глазами.

– Дайте прийти в себя, ваша просветленность. Я не удостоивался подобной чести с тех пор, как вручил вам ноту протеста.

Гийо поморщился.

– Ноту? Какую ноту?

– Ноту на действия флота базилевса-императора у мыса Мекар.

– Ах да, да.

– Надеюсь, вы читали?

– А как же, как же. Что-то там такое было… сердитое.

– Тем не менее ответа я так и не получил.

– Терпение, сын мой. Ибо в Предании, о котором вы только что упоминали, прямо сказано: всему свой срок.

– В Предании можно отыскать цитату на любой случай жизни.

– Если его знать, – тонко улыбнулся Гийо. – Так что же, придете? Задно обсудим и вашу ноту.

– Я весьма любопытен.

– Любопытство есть порок, но не для дипломата.

– Что, об этом тоже написано в Предании?

– В комментариях, сын мой, в комментариях.

– Хотелось бы на них взглянуть.

– Ничего нет невозможного, – усмехнулся проконшесс и милостиво благословил барона.

А барон принял благословение с глубочайшим смирением. Как и подобает атеисту.

Пробило семь вечера.

В Муроме настал знаменитый «бабий час». Жены да сестры, дочки да матери со всякими снадобьями бродили по берегу, подбирали побитых. Голосили, конечно. Но еще больший плач стоял в церквах, где священники в мокрых рясах начали отпевать свежепреставившихся.

– Погромы будут, – убежденно сказал Прошка, секретарь и воспитанник Обенауса. – Уже пятеро скончалось, да еще двое на ладан дышат. В прошлом году только троих ухайдакали, так и то дворы пожгли.

Закутавшись до носу в плащи, поскольку вполне могли еще облить, оба поднимались вверх от Скрипучего моста по переулку между монументальными заборами Фуфайл и Мышеводов. Редкие встречные, также не желавшие быть облитыми, держались по другую сторону, отворачивались.

– Знаете, что диакон помер? – спросил Прошка.

Обенаус остановился.

– Что, что? Умер? Агафоний?

– Ну да.

– Этот здоровяк? Да от чего же?

– Не от чего, а от кого. Свиристел постарался.

– Стоеросов?

– Он самый. Эх! Достанется ему сегодня, впору ноги уносить. Агафоний-то человек Тихона был.

– А как же сородичи? Весь клан Стоеросовых? Неужели не заступятся?

– Не, Свиристел с ними разругался. Да и посадника родичи боятся, в большой силе сейчас Тихон-то. Замечаете, что на этом берегу стрельцов не видно?

– Да, – подивился барон. – Редкое дело!

– Это – чтобы толпу унимать некому было.

– Тогда Стоеросову и в самом деле бежать надо, – сказал Обенаус.

– Не побежит.

– Не побежит? Почему?

– А куда податься, голому-то? Не, он добро свое не бросит.

– Но ведь убьют же!

– Это точно, – кивнул Прошка.

Несколько шагов прошли молча. Прошка не выдержал.

– Жалко дурака.

– Жалко.

– Слушай, превосходительство, помоги, а?

– Как? С посадником я ссориться не могу, – неохотно сказал Обенаус.

– Понятное дело, служба. А другого ничего придумать нельзя? Постарайся, ваша милость! Ты же головастый, я знаю.

Обенаус несколько шагов прошел молча.

– Когда подожгут? – спросил он.

– Да в полночь.

– Откуда знаешь?

– А чего тут знать? – удивился Прошка. – Самое время – в полночь. Спокон веку в полночь поджигаем.

– Милые у вас обычаи.

– А у вас?

– У нас подобрее.

– Да ну? – усмехнулся Прошка.

– Тебе обязательно нужно в Поммерн съездить, чтоб своими глазами увидел. Сколько раз уже говорил!

– Да съезжу, съезжу. А насчет Свиристела-то как?

– Можно попробовать.

– Неужто придумал? – обрадовался Прошка.

– Придумал, придумал. Беги сей же час в посольство.

– Это я мигом. А зачем?

– Приготовь купчую на все Стоеросово имение. Да стряпчего достань, хоть из-под земли. Сумеешь?

– А чего тут уметь? Есть тут один, из Кликунов. Зело пьющий товарищ, но печать пока при нем. Ваше превосходительство! Так ты что, серьезно покупать будешь?

– Серьезно. Другим способом Свиристела из города не спровадить. Так что тащи этого Кликуна в посольство и жди меня там.

– А как же проконшесс? Не могу я тебя одного пустить в это… прости господи, гийо.

– Там ты мне ничем не поможешь. Главное, чтобы Егудиил не оплошал.

– Не, мужик надежный. Сказал, что ровно в девять все сполнит. Как договаривались.

– Вот и славно. Если все будет нормально, я вернусь не позже десяти.

– А если не вернешься?

– Мои егеря знают что делать. Вахмистр Паттени тебе расскажет. А на хоромы Стоеросовы цену ставь половинную. Думаю, и этому должен быть рад.

– Само собой! Померанские талеры получше муромских головешек.

Обенаус остановился, оглядывая безлюдные улицы.

– А хорошо, что стрельцов нет.

– Кому как. Для Егудиила-то – да, – вздохнул Прошка. А вот Свиристелу – не очень.

– Да кто же его в драку-то заставлял лезть?

– А разве без этого проживешь?

– А ты не пробовал?

Прошка с ожесточением плюнул.

– Пробовал, пробовал. Еще раньше, чем девок и водку. Больше не хочу.

– Да почему же?

– Потому что дураков полно. Доброе отношение только после доброй трепки понимают.

– И я?

– Нет. Ты – другое дело, – неохотно признал Прошка. – Редкость какая-то. Померанский гусь в муромском курятнике.

– Не такая уж и редкость, – усмехнулся Обенаус. – Кто Свиристела спасать предложил?

Прошка покачал головой.

– Э, тут дело другое. Должок у меня перед ним. Свиристел однажды помог мне крепко. Денег дал в нужное время.

– Без трепки дал?

– Ну, без трепки и даже без процентов. Только вот и Стоеросов тоже ведь редкость. Не жадный он. За что и любят его в народе.

– Ага, – сказал барон. – Еще одна редкость?

– Ну, еще. Однако самая большая редкость – это ты, твоя милость. Слушай, не ходил бы ты к проконшессу, а? Нехорошее замышляет. Бубудускам верить никак нельзя.

– Да я и не верю, – сказал Обенаус. – Не дурак же.

Нет, в отношении тишайшего проконшесса барон нисколько не обманывался.

Было время составить представление о святом отце, – вот уже несколько лет они непрерывно интриговали друг против друга, борясь за влияние на Господин Великий Муром. При этом бубудуск имел больше золота, а Обенаус располагал качественными померанскими товарами, включая знаменитые пушки из города Денхорна. Барон умел лучше рассчитывать, проконшесс – соблазнять; Обенаус делал ставку на здравый смысл, а Гийо – на инстинкты.