Таблеточку, Ваше Темнейшество? (СИ) - Алая Лира

— Потому что ты ведьма и артефакт у тебя такой жуткий, что никто вообще к твоему двору не подойдет. Если ты будешь что-то продавать, то в дом его засунь, а то народ не придет, — посоветовал Мик.

Таблеточная машина, да? Прости меня, что я отзывалась о тебе как о бесполезной бандуре, кажется, ты спасла меня от потенциальный грабителей! Так, стоп, а откуда Мик знает, что меня тут за ведьму приняли? Я вроде бы еще ничего не учудила...

— А ты смелый, что совсем не боишься? — поинтересовалась я, не собираясь рассказывать, что мой артефакт страшен только внешне и только для местных жителей.

— А я умный, — гордо возвестил Мик. — Если ведьма пригласила, то бояться нечего. Это незваным гостям надо быть настороже. И вообще. Спасибо за еду и все такое, но нам пора по делам. На обед вернемся.

— По делам? Это каким? Грабить прохожих? — поинтересовалась я, не удержавшись от сарказма.

— А если и так? — дерзко ответил он мне. — Что, думаешь, сможешь запретить?

— Не думаю, — пожала я плечами.

Конечно, поведение подростка коробило, но я не его мама или опекун, чтобы ставить его на путь истинный.

— Я только одного не пойму. Неужели никакие приюты в этом мире не заботятся о том, чтобы детям было что есть? — спросила я.

Дети дружно рассмеялись, но что-то мне их смех совсем не понравился. Приюты тут были, хотя не совсем в той форме, что в моем мире. Скорее, это были три группы отдельных заведений: столовая, учебная и ночлежка. Причем последняя в этом городе была в таком состоянии, что под мостом было ночевать более гигиенично. Нае в прошлый раз пришлось остричь волосы под мальчика, чтобы вывести вшей.

— Но столовые же есть?

— Ты там пробовала что-то есть? И, думаешь, там совсем бесплатно? Будешь ходить постоянно, хозяин этой столовой поймает и отправит работать, чтобы не зря жрал. Иногда, конечно, попадается нормальная работа, но чаще — какая-нибудь дрянь, которую никто не хочет делать. Платить за нее дорого, а вот впрячь воспитанников — милое дело. Поэтому столовая — это на крайняк, когда совсем с голодухи подыхать будем, — поделился Мик. — Такие уж взрослые по своей натуре.

Подросток не пытался вызвать жалость, скорее, все его слова были пропитаны ненавистью и отвращением к этим самым взрослым. Я слушала и понимала, что светлые какие-то совсем не светлые. И творится у них абы что. Возможно, дело в том, что тут граница, а ближе к центру порядка больше? Ну, кто ж разберет.

— Только не надо говорить мне про приемные семьи. Знаем, проходили, — хмыкнул Мик. — То же самое будет. Только в отличие от хозяина столовой, который может поймать, а может и нет, тут ты пахать будешь постоянно.

— И что? — спросила я, все еще не понимая, как относится к откровениям подростка: то ли сочувствовать, что в этом мире все так плохо, то ли задумываться, не привирает ли он по поводу работы, а дело в обычной лени. — Что, по твоему мнению, должны сделать взрослые, чтобы ты прекратил грабить? Молчишь? Сам не знаешь?

— Почему же. Знаю.

Глава 5 

— И что же? — спросила я.

— Работу, — угрюмо ответил Мик. — Нормальную работу. И чтобы справедливо платили.

— А такой нет? Или не можешь найти? — я спросила, не скрывая любопытства.

— Нет. Потому что детям нельзя, — презрительно скривился Мик. — Светлые против того, чтобы дети стали работать. Работать за деньги. Но почему-то они совсем не против, если мы будет работать за еду. Они это выполнением поручений называют. Вот только взрослые, которых наняли, занимаются делом куда меньше. 

О-о-о, все понятно, законы как везде: посыл отличный, исполнение — дрянь.

— Вообще никак работать нельзя? — все-таки уточнила я.

— Как-то — можно, — ответил Мик. — Вот только проблема, что хороший работодатели предпочитают с детьми не связывать, а работая на плохих и копыта отбросить можно...

Закон сделали, инструкцию не дали. Точнее, может что-то и дали, но следовать ей явно не удосужились. Напоминает мне одну пасту для лечения, которую в воде надо было растворять. Вот только люди, увидев слово паста, чистили ей зубы, а потом удивлялись, что не помогает. Так и тут. Детям работать запретили, но об условиях не озаботились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Поэтому воруешь?

— Ага, — честно сказал Мик. — Но это не долго. Мне год до шестнадцати, а там уже и работенку можно найти какую-то.

— Кстати, насчет работы... — заговорила я, осматривая детей.

Мелких клонило в сон: Най и Ная держали глаза открытыми с огромным трудом. Еще бы, такая рань. Я и сама была не против поспать, но сейчас определенно не время: Мик только-только расслабился и не против поговорить. А это значит, что нужно этим пользоваться — где я еще информацию о здешних порядках достану? В мозг мне что-то загрузил этот... Светлейший своим заклинанием, но там точно ничего о том, как выжить в месте, чьи порядки тебе незнакомы.

— Тут же травник жил? — поинтересовалась я. — Чем он занимался?

— Травы собирал и продавал, — ответил Мик, глядя на меня немного высокомерно: мол, неужели такие вещи неочевидны.

Неочевидны. Если учесть, что я тут видела, то я бы сказала, что не травами, определенно не травами он тут торговал. Но свои домыслы оставила при себе — нечего такие вещи сообщать подросткам.

Тем более, не таким уж и плохим подросткам. Ная и Най все-таки заснули, а Мик как настоящий старший брат обнял обоих, прислонив к себе, чтобы детишки случайно не навернулись со скамейки. Мик сделал это все так естественно, что становилось понятно — ему не в первой.

— И все? Только на травах он так дом обставил, столько продовольствия собрал?

— Ну, он всякий растворчики делал, — не стал отрицать Мик. — Растворчики радости, спокойствия, счастья или благополучия...Смешивал какие-то травы, покупал через два дома литры горячительного и смешивал. Вот только...

— Вот только что?

— Что-то мне кажется, что вся радость, спокойствие, счастье и благополучие были от горячительного, а не от травок, — фыркнул Мик. — Но дело прибыльное было, травник хорошо жил.

Уж не знаю, что от чего было, но крыса-алкоголик наводила меня на нехорошие мысли. Сколько радости она тут испытала, хлебая валерьянку на горячительном?

— А где травник сейчас? — спросила я у Мика

— Где-то там... — ответил он, поднимая глаза вверх. — К темным сунулся, вот и сгинул. Ладно, спасибо за жратву, мы еще придем, а то Ная мне дырку в голове проделает своими нравоучениями.

Сурово сказать последнее предложение у Мика не получилось — голос был наполнен притворным раздражением и неподдельной нежностью. Жаль. Жаль, что я слишком плохо ориентируюсь в этом мире, чтобы помочь детям решить их проблемы.

— Подъем, малышня, — рявкнул Мик. — Толстые кошельки глупых светлых ждут нас и только нас!

И чему детей учит, а? Но свои нравоучения я проглотила. Не могу помочь, так какое право у меня вмешиваться? Выпроводив ребят, я еще раз прошлась по первому этажу, осматривая свои владения. По-хорошему надо было поспать, но руки уже чесались, мозг отлично работал. Что ж, глупо было упускать такой подъем настроения. Надо приниматься за работу и осматривать запасы. Растворчики травника я, может, и не повторю, но отвары, настои и настойки — вполне.

Я зашла в комнату, где, судя по запаху, хранились травы, и окинула ее взглядом. Конечно, я вчера немного прибралась, но это не сильно помогло. С фантазией у травника все было более чем хорошо, а вот с порядком — беда. Иначе как объяснить, что самое главное помещение — склад с травами и столы для приготовления всяких «растворчиков» — напоминали больше свалку, чем рабочее место? И это точно не работа крыски-спиртолюбки, а личная безалаберность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я только открыла шкаф, как по комнате разлился ядреный запах трав. Ну и кто хранит эфиромасличное* сырье незакрытым, да еще и на одной полке? Не нужно быть гением, чтобы понять, что такая адская смесь— от розмарина с тимьяном до коры апельсина — погубит не один нос на своем веку. Да и что этот травник делал с корой апельсина? Пытался вызвать аллергическую реакцию? С другой стороны, не жалко выкинуть.