Измена в имени твоем - Чингиз Абдуллаев

Герлиху было интересно наблюдать за женщиной, сверяя свои собственные наблюдения с предполагаемым мнением психологов, подготовивших буквально каждый его шаг. Продуманность плана, точная последовательность действий, знание ее психологии давали ему неоспоримое преимущество в этой дуэли. Легко побеждать на дуэли, когда твой противник убежден, что ты всего лишь репетируешь свою роль и вместо пистолета у тебя деревянный макет театрального реквизита.

В этот вечер он снова проводил Элоизу, даже не попытавшись прикоснуться к ее руке. Но когда он приглашал ее на танец и дотрагивался до нее кончиками пальцев, он чувствовал, как она вздрагивала. И это лучше всего остального говорило о подлинном состоянии ее чувств.

Последующие три свидания шли по нарастающей. Пока наконец сама Элоиза не пригласила его к себе домой. В этот вечер у нее играла тихая музыка и был приглушенный свет. Герлих понимал, что именно должно произойти, но чувствовал себя словно дебютант, впервые осмелившийся вызвать на матч более сильного соперника. Ему и раньше приходилось встречаться с женщинами. Но в подобной ситуации он был впервые. Он не хотел признаваться даже самому себе, что непривычно робел, столкнувшись с этой сильной женщиной, которой сегодня ночью он должен был продемонстрировать все свои лучшие мужские качества.

Проблема была лишь в том, что опытный Герлих, имевший немало различных связей на стороне, никогда раньше не имел дело с девственницами. Так получилось в его жизни, что все девушки, с которыми он встречался. Имели уже необходимый опыт, он никогда и ни для одной из них не был первым мужчиной. И сегодня ему предстояло пережить этот сложный момент, о котором он не рассказывал, психологам.

Все получилось не так, как они предусмотрели. Он не сумел быть нежным и любящим мужчиной в постели во время их первого свидания. Скорее, наоборот, это она пыталась овладеть инициативой, несмотря на очевидный стыд. Элоиза впервые в своей жизни в этот вечер разделась перед посторонним мужчиной. И впервые испытала непривычную боль, когда неловким движением Зепп Герлих лишил ее девственности. Но именно его неловкость и скованность сыграли положительную роль. Такого психологи просто не могли придумать.

Зепп и Элоиза промучились несколько минут, прежде чем удалось обрести необходимое равновесие и найти оптимальную позу, но именно эта неопытность уже зрелого мужчины поразила более всего суровую душу Элоизы Векверт. И с этого дня она окончательно поверила в любовь Зеппа Герлиха.

Через два месяца они поженились. На этом настоял сам Герлих, и Элоиза с этого дня стала фрау Герлих, о чем нисколько не сожалела. Она не думала о рождении ребенка: ее карьера была слишком важной, чтобы можно было ее прервать даже на некоторое время. К тому же врачи вынесли абсолютно однозначный приговор, что она никогда не сможет иметь детей. И поэтому Элоиза Герлих отдалась одинаково страстно двум вещам: своей любви и своей работе. Именно в таком порядке семья становилась отныне для нее не менее важной, чем ее профессиональные успехи.

Иногда в постели, принимая ту или иную позу, она страстно шептала мужу: «За все. За все», — словно признавалась себе, что глупо потеряла столько лет и теперь пыталась наверстать упущенное. Герлих был по-прежнему тактичным и внимательным мужем, пока хорошо шли его дела. Но вскоре пришлось закрыть основной офис компании в Кайзерслаутерне. Дальше дела пошли еще хуже.

Отдел Циннера уже торопил Герлиха, приказывая ему усилить нажим на женщину. Был разработан комплекс мер: от внезапно сгоревшего дома, который не успели застраховать, до банкротства фирмы-компаньона Герлиха в Голландии. Все удары судьбы Элоиза принимала мужественно, пытаясь подбодрить своего мужа. Она даже отдала ему часть собственных денег, видя как ухудшаются дела его компании. Но спасти компанию от краха уже ничто не могло. Это было предусмотрено первоначальным планом, разработанным в отделе Циннера, и было осуществлено, как задумано. Фирма объявила о своем банкротстве. А Зепп Герлих дважды появлялся дома пьяным, вызвав в первый раз своим появлением шок у любящей супруги. К этому моменту с начала переезда Зеппа в Кайзерслутерн, то есть с момента начала операции, прошло ровно полтора года.

Именно в этот момент он знакомит ее с Питером Далглишем, потомком шотландцев, приехавшим из штата Коннектикут. В этой роли выступает связной «папаши Циннера» — Генрих Клейстер, которому также уготована специальная роль в намечающемся спектакле.

Элоиза с отчаянием наблюдает за поведением мужа. Она видит, как из красивого, холеного, уверенного в себе мужчины он превращается в нытика, неудачника и все чаще находит забвение в спиртном. Элоиза готова была даже обратиться к консультации опытных врачей-психологов. Но ей не пришлось воспользоваться столь нетрадиционным способом сохранения семьи.

Однажды Герлих пришел совсем другим. Он был чисто выбрит, непривычно оживлен. И лишь поздно вечером, когда по телевизору начали демонстрировать его любимый футбол, Элоиза обратила внимание, что муж не сидит в своем обычном кресле. Встревоженная супруга нашла мужа на веранде, где он сидел, задумчиво глядя на собственные носки.

— В чем дело, Зепп? — спросила Элоиза, выходя на веранду.

— Ни в чем, — равнодушным голосом ответил он, не поворачивая к ней головы.

Она прошла к его креслу, уселась напротив.

— Ты не хочешь мне ничего сказать? — спросила встревоженная его непонятными перепадами в настроении Элоиза.

— Пока ничего, — угрюмо буркнул Зепп.

— Что значит «пока»? — уточнила Элоиза, нахмурив брови. Особых изменений в своей прическе и внешности она не выносила и не стала особенно меняться даже после замужества. Поэтому, когда она нахмурила брови, превратилась в типичного западногерманского чиновника, озабоченного состоянием работы своего отдела.

— Это значит, что пока я не намерен говорить на эту тему, — огрызнулся Зепп.

Они никогда не конфликтовали до этого разговора, и его манера вести беседу не могла понравиться Элоизе.

— Я могу все-таки узнать, почему ты в таком настроении? — холодным тоном спросила она. — Или ты действительно считаешь, что мне не обязательно знать, почему ты сидишь здесь в полном одиночестве и даже не смотришь сегодняшний важный матч по футболу? Ты ведь всегда так любил футбол.

— Мне стало неинтересно, — пожал плечами ее супруг, — я могу не смотреть футбол. Или ты читаешь это моей обязательностью по дому?

Элоиза закусила губу. С ним явно что-то происходило. Она хотела встать и уйти, но что-то удерживало ее. Может, она вспомнила все последние месяцы их «счастливой жизни».

— Что происходит, Зепп? — тихо спросила она. — Я хочу тебе помочь.

Он молчал довольно долго. Словно тянул театральную паузу, заранее наигранную в отделе Циннера. И наконец выдавил, словно само решение об этом давалось ему нелегко:

— Я собираюсь уехать.

— Уехать? — в ее голосе были одновременно тревога, протест, изумление, страх, непонимание. Но более всего было тревоги, и он это тонко чувствовал. От этой сцены зависела вся его дальнейшая жизнь с Элоизой, зависело выполнение задания, ради которого он столько месяцев жил в Западной Германии.

— Да, — кивнул он. — Я не могу более здесь оставаться. Моя фирма будет признана окончательным банкротом, офис компании закроются повсюду. У меня не идут дела, Элоиза, и я собираюсь уехать.

— Куда уехать? — спросила женщина, не понявшая еще, как он может об этом говорить.

— В Южную Америку. Возможно, там я добьюсь большего. Я вчера встречался с шотландцем. Помнишь, я тебя с ним познакомил. Питер Далглиш. Он предлагает довольно интересную работу в Парагвае.

— Он не шотландец, он американец, — улыбнулась женщина. Важно было, чтобы это замечание сделала именно она. Элоиза, сама того не замечая, лезла напролом прямо в уготовленную для нее нишу.

— Какая разница?

— Просто уточняю. Так что он тебе предложил?

— Работать на их компанию в Парагвае. И обещал заплатить довольно неплохие деньги. Хотя я честно предупредил его, что мне будет трудно отсюда уехать. Мы говорили с ним и сегодня. Его интересы довольно специфичны, но, я думаю, с ним можно работать.

— И ты хочешь уехать? — голос Элоизы предательски дрогнул.

— Я пока обдумываю это предложение. Но, честно говоря, Элоиза, это единственное, что мне остается. Я все-таки хочу снова встать на ноги и постараться вернуть то, что уже потерял. Мне трудно оставаться без дела, я просто не так устроен.

— Я знаю, — улыбнулась супруга, — но с отъездом ты мог бы пока повременить.

— Во всяком случае, я пока ничего не решил, — признался он. И только затем, поднявшись с кресла, поманил ее пальцем в комнату. А уже там схватил за плечи. Его поцелуи всегда возбуждали ее до крайности. Не нужно было даже прибегать к разного рода ухищрениям. От его поцелуев она млела, а от его объятий просто теряла голову.