Мат красному королю - Адам Холл

Маленькая блондинка была тоже красивой женщиной, может быть, красивее Мелоди, но ее сексуальность не сияла так откровенно во взгляде. У нее были мягкие серо-зеленые глаза, и в них стояла боль.

— …Так значит, если бы вы не прижались к самому краю дороги, могло бы произойти лобовое столкновение?

— Несомненно произошло бы, сэр.

В тишине зашуршали бумаги. Присяжные рассматривали копии плана местности, вычерченные и подписанные сержантом полиции, который первым прибыл на место происшествия.

Голос коронера звучал хрипло; казалось, он сейчас закашляет, чтобы прочистить горло, но он этого не делал.

— Вам посчастливилось, мистер Бишоп. У вас, несомненно, быстрая реакция. Теперь, пожалуйста, расскажите, что случилось после того, как машина прошла мимо вас, задев заднее крыло.

Мисс Горриндж заглянула в свою карту. Это был набросок на листе мягкой бумаги в одну четвертую формата. Если бы линия из точек, означающих путь «вентуры», подумала она, столкнулась с пунктиром «роллс-ройса», то карта была бы совсем иной, и Хьюго не стоял бы здесь сегодня.

— …и бросился в проломленное ограждение, — донесся до нее голос Бишопа. Она подняла голову, ее большие бесцветные глаза совершили путь от Хьюго к Мелоди Карр, потом к блондинке, к мужественной фигуре американца и наконец к члену жюри, занимающему крайнее место на скамье.

Теперь, когда муха у окна не жужжала, стоило говорящему замолчать, как в зале воцарялась мертвая тишина. Стояло лето. Каштан за окном приглушал городские звуки. Изредка мимо проходили двухъярусные загородные автобусы, бросая через окно солнечные блики на потолок.

— Мелоди Роберта Карр.

Обычный допрос:

Покойный был ее другом?

Да, был.

Давно ли она с ним знакома?

Некоторое время.

Сколько?

Больше года.

Не могла бы она объяснить, что произошло между ней и покойным в ночь его смерти?

— Он заходил ко мне домой незадолго до полуночи.

Присяжные выпрямились на своих местах. Сидевший с краю перестал перебирать бумажки и устремил взгляд на свидетельницу, положив подбородок на сложенные руки. Остальные забыли на время о своем урожае, магазинах и торговле, о том, что теряют драгоценное время. Молодая женщина сообщила им приятным, несколько резковатым голосом, что покойный навестил ее почти в полночь. Они слушали внимательно, с интересом хороших, честных, строгих в моральном отношении людей мужского пола. Предосудительно, конечно, мужчине приезжать в квартиру дамы за несколько минут до полуночи, но в тот момент, пока все «почему» и «зачем» еще не прояснились и могли быть только подозрения, участники заседания позавидовали погибшему. Правда, лишь некоторые признались себе в этом. Остальные не хотели видеть, что испытывают такие же чувства. Но это было так, хоть и проявлялось по-разному — в неодобрительной, похотливой или даже презрительной реакции мужчин, жителей Лондона. Все-таки — полночь, если хотите.

— Мне показалось, он выпил перед этим, — говорила Мелоди.

Коронер поднял голову и взглянул поверх стола.

— Он был в состоянии алкогольного опьянения?

— Нет, просто нетрезв.

— Понятно.

— Я сказала ему, что устала, только что пришла домой и хочу спать, но он упорно не хотел уходить. Я его достаточно хорошо знала. Он обещал уйти, как только я выпью с ним немного. Но мы уже выпили с ним по два виски, а он и не думал выполнять свое обещание.

Мисс Горриндж наблюдала за блондинкой. Та не спускала глаз со свидетельницы, так же, как и американец. Остальные просто смотрели на Мелоди.

Бишоп откинулся на своем стуле. Он был непрочным, с прямой спинкой и сразу заскрипел под ним. Мисс Горриндж бросила на него взгляд. Стулья с трудом выдерживали Хьюго, даже такие массивные, как кресло за его письменным столом в Челси.

— Прошло около часа, и я уже приходила в отчаяние, — продолжала Мелоди.

Присяжные перестали бесцельно черкать на бумаге.

— Он ведь был молодым, сильным мужчиной и очень своенравным? — спросил коронер.

— Да. Насколько я знала, убедить его в чем-то всегда было трудно. И дело не в упрямстве. Просто он верил, что всегда прав. — Она посмотрела вниз, потом тихо закончила: — И он действительно бывал прав в большинстве случаев.

Бишоп наблюдал за старшим присяжным — худым смуглым человеком, похожим на уэльсца, с остатками жидких волос на голове и с длинными костистыми руками. Этот не черкал машинально в блокноте, а делал какие-то пометки. И теперь, когда закончил, его крупные, угловатые кулаки замерли в совершенной неподвижности. Он вдруг задал вопрос:

— В каком состоянии ваш гость был к тому времени?

Головы повернулись в сторону говорившего. Мисс Карр, даже не взглянув на него, ответила:

— Он был… здорово навеселе.

Она посмотрела на коронера, словно почувствовала, что кто-то здесь настроен против нее. Коронер коротко и ободряюще кивнул ей и перевел взгляд на старшего присяжного.

— Вы хотите сказать «пьян», мисс? — сказал тот.

Мелоди взглянула прямо на него. Худое темное лицо казалось безобидным, но это выражение было хуже откровенной враждебности. Перед ней сидел человек, прячущий свои мысли, она поняла это и забеспокоилась.

— Нет, — коротко ответила Мелоди.

Коронер крутил своей круглой умной головой то влево, то вправо. В зале уже не было скучно. Все забыли о духоте. Тоскливо-канцелярский дух уже не лился через окно на улицу, отравляя благоуханный летний воздух. Покойный перестал восприниматься как просто мертвый.

— Но он был с вами более часа, — продолжал старшина присяжных. Он поднялся с места, костлявые руки его уперлись в поверхность стола, пальцы загнулись под нее и исчезли из виду; кисти рук стали похожими на копыта. — И вы сказали, что он пил. К тому же и пришел к вам «нетрезвым». — Глаза его лучились совершенной наивностью — он самый обыкновенный человек и поэтому просто не понимает.

— Дэвид Брейн мог пить очень много и не пьянеть.

Они смотрели друг на друга.

Коронер обратил взор на мисс Карр.

— Вы понимаете, насколько это может быть важно? — произнес он своим хрипловатым голосом и на этот раз прокашлялся. Но голос ничуть не изменился, когда он вновь заговорил. — Кроме мистера Бишопа, вы последняя, кто видел погибшего живым. Ваши показания относительно того, в каком физическом и душевном состоянии находился мистер Брейн, имеют огромное значение. Мы собрались здесь для того, чтобы установить, каким образом этот человек встретил свою смерть. Пожалуйста, подумайте, прежде чем дать ответ: был ли он «здорово навеселе» или он был «пьян»?

— Он не был пьяным, — сказала Мелоди.

Она утомленно прикрыла глаза, потом вновь открыла их.

— Речь его оставалась связной? — мягко спросил коронер.

— Да.

— Но он был «здорово навеселе». В чем это проявлялось?

— Нужно хорошо знать человека, чтобы судить о его состоянии. В ту ночь Дэвид принял решение: он захотел остаться со мной до утра.

Все отводили глаза, чтобы не встретить чужого взгляда: коронер, свидетельница, сержант, присяжные, пресса и публика. Все, кроме уэльсца. Тот по-прежнему стоял и в упор смотрел на мисс Карр.

— Против вашего желания, естественно, мисс? — проговорил он.

— Да.

Коронер оторвал взгляд от поверхности стола, от гладкой кожаной обложки дорогого блокнота.

— Что было дальше? — спросил он.

— Я решила, что уже слишком поздно, чтобы обращаться к кому-нибудь за помощью. Все спят. К тому же у меня нет друзей, которым я могла бы позвонить, по крайней мере никого, к кому я могла бы обратиться с такой просьбой, не испытывая большой неловкости.

Коронер будто невзначай глянул на старшину присяжных.

Тот сел, его длинные худые пальцы улеглись друг на друга, словно груда палочек.

— Но у нас был общий друг, здесь, недалеко, за городом. Его зовут Томас Поллинджер. Ему принадлежит загородный клуб под названием «Беггарс-Руст». Я решила, что единственная возможность избавиться от Дэвида — это предложить ему поехать туда и провести там время в свое удовольствие.

— Понятно. — Коронер взял ручку, поиграл ею в руках. — И он согласился?

— Да. Он любил этот клуб. Мы являемся… мы оба являлись его членами.

Тиканье настенных часов над головой коронера подчеркнуло воцарившуюся тишину.

— С какой целью вы сделали Брейну такое предложение? — продолжил коронер.

— Я намеревалась попросить мистера Поллинджера тактично присмотреть за Дэвидом, пока я уеду домой спать. Я очень устала.

Коронер наклонился через стол к сержанту. Тот быстро кивнул, взял пустой стул у стены и поставил возле Мелоди.

— Благодарю вас, но я лучше постою.

Настроение в зале вновь круто переменилось.

— Конечно, как хотите. — Коронер поцарапал свой подбородок. — Пожалуйста, продолжайте.