Приключения Желудя - Витаутас Петкявичюс

Земля содрогалась под копытами коней, вздымались столбы пыли. Отряд за отрядом, полк за полком, запылённые, понурив тяжёлые головы, скакали и скакали кавалеристы в жёлтых мундирах.

Последний отряд остановился неподалёку от убежища друзей. В центре гарцевал всадник, совсем не похожий на остальных. На нём был красный мундир с чёрными точками, плащ из тончайшей паутины и белый шлем из чашечки цветка. Ордена и знаки отличия не умещались на его груди, поэтому за ним следовал специальный носильщик. Однако и тот был почти не виден под грудой крестов и звёзд.

Всадник въехал на вершину кротового холмика и стал кричать:

- Вперёд, всадники! В бой, храбрецы! Ещё одна атака - и мы победим!

Жёлудь не вытерпел и подтолкнул Гороха:

- То-то будет работа моему перу! Настоящую войну опишу. Воробей от зависти онемеет.

- Не понимаю, зачем нам ввязываться в чужую. драку? - возразил Бегунок.

- Какой ты чудной! - не сдавался Жёлудь.

Они, наверное, дадут и нам пострелять.

Он выскочил из убежища и подбежал к бравому всаднику. Тот наставил на него копьё из сосновой иглы, пришпорил кузнечика и чуть было не растоптал Жёлудя.

- Вы кто такие? Откуда путь держите? - тут же обступили друзей всадники.

- Я знаменитый военный корреспондент и мастер письменных дел Жёлудь Дубовый, а это мой друг, замечательный поэт Горох Бегунок.

- Очень приятно. А я - Тур-Боб-набоб, правитель Бобового царства, потомок могущественного заморского рода, турецкой породы. И пока я жив, пока на моей груди будет хоть одна медаль, ни одному чужестранцу, ни одному самозванцу не позволю править моим царством. Я всех разнесу! Пускай весь мир знает, что я расправлюсь с пехотой и рано или поздно завоюю весь мир. Вперёд!

- Прекрасно, так и запишем! - обрадовался Жёлудь и раскрыл свою тетрадь.

- Пиши: сегодня мне принадлежит Бобовое царство, завтра - Кривдино государство, а послезавтра - весь мир! Победа так и рвётся в мои объятия. А ты, поэт Го-Рох, должен сочинить в мою честь песню. Дать им коней!

Правитель дёрнул поводья своего рысака и помчался вперёд.

Свита понеслась следом.

Жёлудь летел как угорелый, а Горошек едва держался в седле. От бешеной скачки у него стучали зубы, развевался торчащий на лбу вихор. Но даже и при этом он не мог смолчать:

- Из-за тебя мы из этого Кривдина государства до старости не выберемся. Увидишь, как миленькие.влипнем... - Он не договорил, так как прикусил язык.

- Не трусь, я научу тебя смелости, - хвастался Жёлудь. - Представь себе, что вокруг одни неучи, и никого не бойся.

- Я пытаюсь, но почему-то вижу только одного, - рассердился Бегунок.

- Песню! - приостановив коня, рявкнул владыка Бобового царства и сверкнул глазами. - Когда вы сочините песню?!

От его крика у приятелей потемнело в глазах, заложило уши, а по спине забегали мурашки. Поравнявшись с Горохом, Жёлудь тихо сказал:

- Надо что-нибудь придумать.

- Ты похвастался, ты и думай.

- Но ведь ты поэт!

- Спасибо, в следующий раз ты скажешь, что я свинья, и велишь рыть землю носом. Ещё раз говорю: я всего лишь простой Горошек и вовсе не хочу, чтобы меня называли всякими выдуманными именами.

Жёлудь морщил лоб, кусал перо, писал и снова черкал, но ничего путного не мог придумать. Дома все песни сочинял Певец, а тут надо было творить самому. От чрезмерного напряжения ума с него сошло семь потов. Возможно, он вспотел бы и в восьмой раз, но, видя, что знатный всадник достаёт из ножен меч, маленький самозванец стал выкрикивать первое, что пришло ему в голову:

Краснощёкий

Боб-набоб,

В чёрных точках

Нос и лоб.

Средь Бобовых

Главный боб

Пучеглазый

Тур-набоб!

- Как ты смеешь?! - взмахнул мечом предводитель кавалеристов.

- Эта песня предназначена для ваших врагов, чтобы они ещё больше боялись,в страхе оправдывался Жёлудь. - А для вас мы сложим другую.

После такого объяснения песня очень понравилась правителю. Спустя несколько часов армия уже распевала этот ужасающий марш, от которого должны были разбежаться все враги.

- Действительно, этот надменный Боб-набоб - страшный невежда и безнадёжный глупец, - обрадовался Горох. - Это наше счастье, дорогой Жёлудь, потому что врать тебе пока удаётся гораздо лучше, чем говорить правду.

Однако враги и не думали разбегаться. В конце поля загромыхали пушки, посыпался град пуль и снарядов, начался бой.

Носились кони без всадников, ползали всадники без коней; вокруг раздавались крики и стоны. А к полю боя скакали всё новые и новые полки.

Стоя на большущем камне, Боб-набоб не отрывался от бинокля и кричал:

- Вперёд, вперёд! К окончательной победе!

- Что думает главнокомандующий о ходе боя? - спросил Жёлудь.

- Гул орудий для меня прекраснее любой музыки. Огонь войны для солдата милее хлеба, - напыщенно ответил Боб-набоб.

Вдруг над их головами разорвался шрапнельный снаряд, заряженный ядовитыми семенами белены. Испуганные кони метнулись в сторону и понесли всех в самое пекло боя.

- Отбой! Отбой! - не своим голосом закричал правитель Бобового царства. Трубить отбой!

Но было уже поздно. Жёлудь вылетел из седла, перевернулся в воздухе и, грохнувшись на землю, потерял сознание. Только выпавшая к вечеру роса привела его в чувство. Вокруг было тихо и пусто. Где-то неподалёку чуть слышно стонал раненый, где-то ржал конь. Жёлудь крикнул раз, другой, но никто не откликнулся.

Собравшись с силами, он медленно пополз на стоны. В большой воронке, вырытой снарядом, лежал Горошек.

- Куда ты ранен? - спросил Жёлудь. Горох ничего не ответил, только жалобно застонал. Жёлудь увидел распоротый бок товарища и, не выдержав, упал как подкошенный.

ПЛЕН

Когда голова у Жёлудя перестала кружиться, Горошек уже не стонал. Он терпел, стиснув зубы, и даже пытался улыбнуться.

- Теперь я ничего не боюсь, - с надеждой промолвил Бегунок.-Ведь ты знаменитый доктор и быстро вылечишь меня.

- Разумеется, - пообещал Жёлудь и, взявшись руками за голову, глубоко задумался.

В эту минуту он ненавидел себя. Жизнь Горошка висела на волоске, а он не мог помочь другу, потому что, кроме как врать и хвастаться, ничего больше не умел. Правда, Жёлудь однажды видел, как люди залечили его папаше подгнивший бок цементным пластырем, но не мог придумать, где достать это чудесное лекарство.

А Горошку становилось всё хуже и хуже. Жёлудь сбегал к ручью и принёс ему полный берет воды.

- Только не умирай,-умолял он друга. - Только, будь так добр, не умирай.

- Даже и не думаю, - бодрился Бегунок. - Ведь ты сейчас начнёшь меня лечить?..

Так и нашла их в воронке санитарка Фасолька. Она достала из своей сумки комочек воска, одному залепила бок, другому - пробитую голову и семь суток, не присаживаясь, ухаживала за ними, пока оба друга не встали на ноги. Однако за это время фронт откатился назад, и все они очутились на территории противника.

- Почему ты не отступила со своими? - спросил Жёлудь санитарку.

- Как я могла оставить в беде друзей нашего Тур-Боб-набоба? - удивилась Фасолька. - Ведь вы были тяжело ранены.

- Троекратное ура! Троекратное ура! До чего же ты добра! - Жёлудь не удержался и выразил своё восхищение в стихах.

- Не понимаю,- покачала головой Фасолька.

- На языке поэтов это означает, что ты славная девушка. Ты спасла нас от смерти.

Санитарка только потупилась и ничего не сказала.

- Дайте мне карту: я хочу посмотреть, где мы сейчас находимся, потребовал Жёлудь.

- А что это за карта?

- Чтобы научиться её читать, надо по меньшей мере четыре года ходить в школу.

- А ты ходил? - спросила Фасолька.

- Я знаменитый... гм... - Хвастун кашлянул, снова желая что-то соврать, но, услышав стон Горошка, осекся и сказал правду: - Один год. Карта нам очень помогла бы. "На хорошей карте каждый куст отмечен", - говаривал мой учитель Ворон.

Опасаясь что-либо соврать, Жёлудь встал и, ковыляя, пошёл по полю. Горох следовал сзади, опершись на плечо Фасольки.

Возле срубленной осколком снаряда былинки лежал раненый всадник-фасоль. Его кузнечик, опустив голову, стоял рядом. В боку солдата торчал штык пехотинца - еловая иголка. Жёлудь попросил у Фасольки воску, вытащил иглу, залепил рану, наложил на неё повязку из паутины и стал расспрашивать раненого:

- Ты какого полка?

- Не знаю, я неграмотный.

- Что это за война у вас?

- Столетняя.

- О-о! И с кем же вы воюете?

- Грядка с грядкой.

- Между собой?

- Ну да!

- Из-за чего же вы не поладили?

- Я и сам не знаю. Тысячи наших братьев-всадников уже сложили головы, пехотинцев пало ещё больше, но этим сражениям ни конца ни края не видно. Такова, стало быть, воля обоих Бобовых правителей Тур-Боб-набобов.

При этом имени фасоль даже затрясся от страха.

- Почему обоих?

- И у пехотинцев есть такой же повелитель.

- Послушай, что ты рассчитываешь выиграть войной? - спросил у раненого Горох.