Неправды русской власти. «Ныне ваше время и власть тьмы» - Лев Николаевич Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот эти-то превращенные в машины люди, находясь во власти царей и правителей, и отбирают землю у рабочих, удерживают произведения их труда и заставляют их платить пошлины, заставляют всех рабочих людей отдавать свои труды нерабочим.
Несмотря на то, что те люди, солдаты, которые, под угрозой смерти, для богатых, нерабочих, сгоняют рабочих с земли, которой они владеют, штыками и пулями разгоняют стачки и отбирают посредством податей труды бедных в пользу богатых, несмотря на то, что люди эти сами набраны из рабочих, они, как только они солдаты, не могут не повиноваться начальству, которое велит им убивать своих. При этом начальство всегда старается так разместить солдат, чтобы когда приходится посылать солдат против жителей, шли бы солдаты из других, дальних местностей. Но даже если бы пришлось – как это и бывает иногда – солдату идти убивать своих односельцев, братьев, – солдаты так вышколены и одурены, что они и в этих случаях не противятся. Так что такое непонятное дело, что сами рабочие в виде солдат отбирают от себя свои труды и отдают их нерабочим, делается потому, что берутся люди из народа и так вышколиваются и одуряются, что не могут уже не делать того, что им велят.
Хорошо, но если это так, и люди, поступив в солдаты, лишаются и своего разума, и своей свободы и делают то, что не только противно их выгоде, но и их совести (потому что всякий человек считает дурным делать убийство, а в солдатах готовятся к убийству или совершают его), то как же люди эти не видят, что солдатство есть устроенное одурение людей и что поэтому не надо ходить в солдаты?
Почему люди, зная, что солдатство одурит их и заставит делать не только вредные для себя, но и дурные дела, не отказываются от солдатства? А происходит это потому, что люди считают солдатство хорошим делом и не считают убийство, совершаемое в военной службе, дурным делом, происходит оттого, что люди верят в учение людское, которое им передают за истину, а не верят в учение божеское: «Приемлете учение друг от друга, а не приемлете то, которое от единого бога».
Так что корень ошибки кажется не во власти, не в том, что дает власть – в солдатстве, а в том, что люди идут в солдаты, обманутые ложным учением, в том, что люди не знают истинного учения и потому обманываются ложным.
* * *
Корень всего зла свелся к познанию истинного учения. От этого и нищета, и разврат, и ненависть, и казни, и убийства. Сначала это кажется странным, но когда вдумаешься, то видишь, что это так и не может быть иначе.
В самом деле, как в человеке, что бы он ни сделал, в каком бы положении он ни находился, корень его поступка и причина его положения в его душевном, духовном состоянии – в том, что он считает хорошим и дурным, потому что во всяком деле человеку прежде всего надо решить, что хорошо и что дурно, потом сообразно с этим поступать. Также и общества людей находятся в том или другом положении потому, что считают хорошим или дурным люди этого общества, потому что сообразно с понятиями хорошего и дурного люди совершают поступки, и соответственно поступкам складывается положение общества.
Так что корень зла, очевидно, в ложном учении. Но если это так, то спрашивается, почему люди верят ложному учению. Ответ на это ясен и очевиден: потому что есть люди, которые взяли на себя обязанность и право учения и которые обучают людей ложному учению, часто насилием запрещая всякое другое учение, в особенности всякое опровержение ложного учения. «На седалище Моисея сели книжники и фарисеи». И люди эти те самые, в руках которых находится власть. Они посредством власти распространяют, в виде религиозных обрядов, школ, газет, книг, публичных зрелищ, то самое ложное учение, которое оправдывает и поддерживает власть, и преследуют всякое учение, противное власти и открывающее обман власти.
Так что образовался неразрывный круг: люди, имеющие всякого рода власть и земли, и орудия труда, и подати, и властвующие над солдатами и потому могущие по своей воле распоряжаться всем в государстве, направляют учение религиозное и гражданское, властвуют над газетами, книгами, общественными зрелищами и торжествами и все это устраивают так, чтобы всюду верили в необходимость этой власти, шли бы в военную службу, в полицейские, в судейские, в таможенную стражу, в сборщики податей, в чиновники и отдавали бы свои труды и подчинялись бы властям; ложное же учение это дает власть, а власть дает возможность поддерживать это ложное учение.
Но что уже не только грустно, но ужасно видеть и что встречается чаще всего, это то, когда видишь, что люди из народа не только сами старательно поддерживают, восхваляют, обожают те самые учреждения и тех самых людей, которые обирают, порабощают и мучают их: королей, императоров, полководцев, пап, епископов, министров, политических деятелей, не только восхваляют и обожают, но с злобой нападают на тех, которые хотят освободить их от обмана и порабощения.
Обман же так велся в жизнь людей, так стар, что не только рабочий народ, который страдает от этого обмана, но и те образованные, свободные от труда люди, которые часто искренно хотят служить народу, не видят обмана и для того, чтобы помочь народу, берутся не за то, что может помочь ему, и все силы свои напрягают на устранение того, что не есть причина, но последствие, вроде того, как если бы человек, желающий остановить поезд, руками останавливал вагоны или подкладывал бы на рельсы палки, а не догадался бы сесть на тендер, повернуть ручку, выпускающую пар. Обман состоит в том, что от народа скрыто и скрывается истинное христианское учение и вместо него преподается ложное, выдаваемое за истинное.
Живет фабрикант, или член синдиката, или большой землевладелец, или чиновник, получающий за выдуманную, никому не нужную деятельность десятки тысяч рублей ежегодно. Какая, кажется, связь между его положением и церковью? А между прочим, связь эта очень ясна; стоит только немного подумать, чтобы увидеть ее. Не говоря о том, что вся та бросающаяся в глаза несообразность безумной роскоши и праздности семей богачей оправдывается только церковью – это вверенный ему залог, который он должен употреблять наилучшим образом – не говоря об этом, если будет стачка
