Приключения Альки Руднева - Идиллия Дедусенко

— Откуда это у тебя?

— Я их заработал, — гордо ответит он.

И как-то вдруг сама собой явилась мысль: деньги тогда приносят радость, когда их зарабатываешь. Алька был не просто рад, он был счастлив! Он обошел здание вокзала с левой стороны, где пассажиров не бывает, вынул из карманов куртки все деньги и начал считать, аккуратно складывая купюры одну к другой. За уборку лестницы ему много дали десятками, и в общем получилась довольно внушительная пачка денег, которой Алька откровенно любовался.

В этот миг кто-то быстро промелькнул у него перед глазами, выхватив деньги. В руке у него остались две жалкие десятки. Алька не мог сразу осознать столь страшного несчастья, даже подумал, что это чья-то неудачная шутка. Он оторопело смотрел вслед подростку, который, размахивая его деньгами, катился на роликовых коньках к своему товарищу, тоже на роликах. В один миг они оба исчезли за углом. И тут Алька закричал. Слезы мгновенно залили все лицо, а по привокзальной площади разносились дикие Алькины вопли:

— Это мои деньги! Я их заработал! Я землю копал! Лестницу мыл! Это мои деньги!

Новое знакомство

Алька был так потрясен, что не сразу заметил две фигуры, молча стоявшие у него перед глазами. Наконец, он увидел мальчишек, но продолжал повторять:

— Это мои деньги… Я их заработал…

Голос его становился все тише — он выплеснул свое горе в крике и теперь смотрел на пацанов совершенно отрешенным взглядом. Ему не на что было жить, негде ночевать, а мелькнувшая мысль о доме погасла, как крошечный огонек свечного огарка под порывом ветра.

— Мы все видели, — сказал один из мальчишек. — Да разве их догонишь? Они же на роликах. Дома тебе, наверное, здорово влетит…

Алька резко отвернулся, пытаясь скрыть вновь навернувшиеся слезы. Но малец не унимался:

— Идем к тебе. Мы можем подтвердить, что деньги у тебя украли. Где ты живешь?

И Алька ответил так же, как при встрече с «кожаной» парочкой:

— Ни-и-где-е!

Он уже не скрывал слез, рыдал громко и отчаянно, вытирая лицо рукавом куртки.

— Нигде? А у нас тоже нет дома.

Алька перестал плакать и после небольшой паузы спросил:

— А где же вы ночуете?

— Где получится… Сегодня, наверное, в автобусе переночуем. Поедешь с нами?

Алька только сейчас внимательно посмотрел на мальчиков. Тот, который с ним разговаривал, был чуть постарше него, в нем чувствовалась какая-то сила и основательность, такому можно довериться. Другой был, пожалуй, ровесником Альки, на его бледном лице темными озерами выделялись большие черные глаза. На вид он был хрупким и болезненным, но тоже почему-то с первого взгляда располагал к себе. И Алька согласно кивнул головой. А что ему еще оставалось делать? Втроем они направились к автобусу с табличкой «Владикавказ — Ростов».

— Не пустят! — испуганно сказал Алька, вспомнив, как его прогнали, когда он пытался уехать в Ставрополь.

— Пустят, — уверенно произнес старший подросток. — Это же проходящий автобус, его сильно не проверяют. И там сегодня дядя Саша. Он нас уже возил.

Дядя Саша, один из двух водителей длинного рейса, осмотрев троицу, невесело заметил:

— Да у вас прибавление!

— Бог троицу любит, — солидно ответил старший мальчик.

— Троицу, троицу… — пробормотал дядя Саша. — Я смотрю, вы тут, на вокзалах, плодитесь, как кролики. Ну, ладно, проходите на последнее сидение, поедем в Ростов.

Мальчики пробрались в самый конец автобуса. Длинное сидение было похоже на мягкую скамью. Одному здесь и поспать можно, но ребят было трое, и они сели так, что Алька оказался посередине. Старший подросток повернулся к нему и сказал:

— Меня Петром зовут. А тебя?

— Алька.

— А этот, — Петр указал на младшего, — представляешь, Антон Антонович Антонов! Правда, смешно?

Оба мальчика засмеялись, Алька же с любопытством посмотрел на Антона: и правда, смешно, все одинаковое — имя, отчество, фамилия, так редко бывает.

— А не врешь? — все-таки усомнился он.

— Зачем? У меня документы есть.

Антон извлек из внутреннего кармана куртки школьный дневник, в который было вложено свидетельство о рождении. Дневник был ученика пятого класса какой-то подмосковной школы. На последней странице выставлены все оценки и написано: «Переведен в шестой класс». Оказывается, этот тщедушный Антон даже немного старше него. Алька глянул на пятерки с четверками и сказал:

— Далеко заехал. А чего не учишься? Ты же способный.

— У него родители совсем спились, били его, вот он и сбежал, — вмешался Петр. — Я его в Москве на Казанском вокзале нашел. Голодный… Грязный… Жалко мне его стало, взял его с собой. Я на Черное море как раз собрался, а он моря никогда не видел.

— А ты откуда сбежал?

— Из детдома… Я своих родителей не знаю. Говорят, меня мать еще в больнице бросила.

— А что, в детдоме очень плохо?

— Да нет, просто я захотел мир посмотреть. Слышал, что в Москве легко устроиться. Пробрался тайком на баржу, а она не по Волге пошла, а по Цимлянскому водохранилищу в Ростов. Ну, я сначала там пожил немного, потом все-таки в Москву отправился. На баржах, на грузовых теплоходах… Кто бесплатно брал, с теми и плыл. Но я всем помогал! Палубы драил, на камбузе картошку чистил. В общем, отрабатывал.

— А чего из Москвы уехал?

— Да сказки все про Москву рассказывают. Нигде меня на работу не брали, говорили, что маленький. А мне уже скоро четырнадцать! Но документов — никаких!

— Что же ты не догадался? Антон вон взял.

— Так он же из дома ушел. А в детдоме кто бы мне метрику отдал? Я ведь сбежал.

— И я… — вздохнул Алька.

— Откуда?

Алька отвернулся, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор: слишком тяжело было говорить о том, что случилось в их семье за последние полгода.

— Ну, ладно, расскажешь, когда захочешь, — сказал рассудительный Петр. — Ребята, что-то есть хочется. Мы тут колбасы и хлеба купили…

— А у меня во! — Алька потряс своими пакетами.

— Ну, давай посмотрим… Да тут такое богатство!

— Это мне за работу надавали, — гордо заявил Алька.

Еще несколько минут назад Алька не знал, как пережить потрясение с утратой денег, а теперь весело жевал с новыми друзьями, и ему казалось, что еще никогда он не ел с таким аппетитом. Салон автобуса постепенно заполнялся пассажирами, и скоро у двери появилась контролерша.

— Кто покупал здесь билеты, поднимите руки.

Несколько рук поднялось, она их пересчитала и сказала:

— Вроде все. Езжайте.

Алька невольно вжался в сидение и поднял плечи, пряча голову, — боялся, что их обнаружат и выгонят. Петр заметил и успокоил:

— Не бойся! Дядя Саша с ней давно договорился.

— А кто он тебе?

— Дядя Саша? Да никто. Просто хороший человек. Он всех беспризорников жалеет.

Альку кольнуло слово «беспризорник». Мог ли он подумать когда-то, что так скажут и о нем? А теперь пожалуйста — беспризорник. Что впереди, неизвестно. Зачем едут в Ростов, непонятно. И он спросил Петра:

— А зачем мы в Ростов едем?

— Да холодно уже, а я, когда весной там был, то одно теплое местечко нашел. Можно перезимовать.

— А есть что будем? — поинтересовался Алька.

— Что найдем, — пожал плечами Петр, — на что заработаем. Мы с Антошкой почти все лето на море провели, неплохо зарабатывали. Мороженое продавали, газеты разносили, в кафе посуду собирали и мыли. Я даже немного денег приберег — вдруг на что-нибудь важное понадобятся. Вон Антошка хилый какой, заболеть может, тогда лекарства понадобятся. Или еще на что…

Петр заметил, что ребята уже засыпают, и умолк.

Новоселье

В Ростов приехали рано утром. Дядя Саша, провожая троицу, вынул из кармана немного денег и, передавая их Петру, сказал:

— Это вам на троллейбус и на завтрак. Тут в буфете чай горячий и бутерброды. На завтрак вам хватит, а дальше уж… А лучше шли бы вы по домам. А, ребята?

— Да куда идти? — ответил за всех Петр. — Идти некуда.

— Ну, как знаете…

Дядя Саша, наверное, не поверил, что идти ребятам некуда, но «воспитывать» не стал.

После завтрака Петр повел друзей на троллейбус. Из его окон было видно, что город чуть ли не с каждой минутой становился все оживленнее: улицы заполнялись машинами и людьми. Алька, переживший сильное потрясение от потери честно заработанных денег, как-то и не подумал, что может где-нибудь в этом городе натолкнуться на Лору с Вовчиком, и лишь теперь он вдруг забеспокоился. Но, проезжая по улицам Ростова, стал понимать, что в такой толчее трудно разглядеть человека, и успокоился.

От остановки троллейбуса, на которой они вышли, ребята еще шли примерно два квартала, пока не оказались на улице, на которой среди новых многоэтажных высоток кое-где сохранились одно- и двухэтажные домишки. Некоторые уже были полуразрушены — видно, их готовили к сносу, чтобы освободить площадки под строительство. Перед одним из них, у которого посередине даже крыша уцелела, Петр остановился: