Гроза - Анна Анатольевна Андронова

заходящего солнца.

Мне даже на мгновение показалось, что рама у него не зеленая, а красная, и руль тоже измазан чем-то красным.

Я внимательно оглядела соседский участок: никого. Соседи, наверное, ужинают.

Потом прислушалась- до меня действительно донесся приглушенный звон тарелок и детский смех.

Если я что-то хочу сделать с этим велосипедом-убийцей, сейчас самое время.

Но как же к ним пробраться? Через забор из сетки-рабицы перелезть сложно- уж больно он хлипкий.

Сараи!

Можно пролезть за сарайчиками, где у нас располагались туалет и душ. За ними по земле шла водопроводная труба и ходили с участка на участок кошки.

Но то кошки, а пролезет ли взрослая тетя?!

Я положила мяту на кухонный стол и крадучись направилась к сараям.

За душем колыхалась крапива, было темно и пахло сыростью.

Немного поколебавшись, я примяла ногой крапиву и, держась за шершавую стенку сарая, двинулась к соседнему участку. Почти тут же лицо облепили липкие нити паутины, и где-то тревожно залаяла собака.

Я остановилась, сняла с лица паутину, потерла ужаленную крапивой ногу.

Солнце исчезло, и за сараями стало совсем темно.

Может, повернуть назад?

А как же Катя?

Нет, надо идти. Это мир лучшего будущего для всех…

Наконец сараи кончились, и вот он — соседний участок.

Надо сказать, что у соседей я никогда не была, общалась с ними исключительно через забор, поэтому сначала слегка растерялась.

Куда идти?

Кажется, велосипед стоял у беседки.

Пригибаясь, словно вокруг меня летели пули, я прокралась к видневшейся невдалеке резной крыше беседки и воровато огляделась. Никогда в жизни еще ничего ни у кого не крала.

На участке по-прежнему никого не было, только оживленные голоса и детский смех из дома теперь слышались явственнее.

Я приблизилась к беседке.

Вот он- велосипед-убийца.

Я потянулась и коснулась недобро отливавшего красным металлического руля. Потом положила руку на черное кожаное сиденье. Оно было холодным, и кожа под моей ладонью противно скрипнула.

Неожиданно детский смех и голоса смолкли, и раздался еле слышный скрип, как будто где-то открыли дверь.

Я насторожилась. Нельзя было медлить ни секунды.

Я схватила велосипед и, лавируя между грядками, понесла его к сараям.

Перетащу на свой участок и спрячу в доме.

Но ведь родители вернутся и увидят его.

Нет, лучше сразу, как стемнеет, отнесу куда-нибудь. В лес, на помойку. В деревню или на станцию: там кто-нибудь наверняка возьмет.

Теперь девочка спасена. Она не погибнет под машиной. Катенька вырастет, окончит школу и институт. Выйдет замуж. Мои соседи еще понянчатся с правнуками.

Когда до спасительного прохода оставалось всего ничего, сзади раздались шаги.

— Где велосипед? — спросил тоненький детский голосок.

Потом послышался плач.

— Странно, только что был здесь, — озадаченно произнес мужской голос.

Чертыхаясь, я попробовала втиснуться с велосипедом между сараями.

Велосипед громко звякнул и уперся колесом в стену, преградив мне проход.

— Там кто-то есть! — тревожно сказал женский голос.

Торопливые шаги уже слышались совсем близко.

Я повернула колесо и попробовала втиснуться в щель другим боком.

Все напрасно! Еще минута- и я буду обнаружена.

К счастью, было уже темно, и мне все же удалось проскользнуть между сараями незамеченной. Но злополучный велосипед так и остался на соседском участке.

Я уныло поплелась на кухню, поклявшись себе, что украду его при первом возможном случае.

За сараями раздалось два вскрика: сначала радостный, потом возмущенный.

— Вот он, твой велосипед! — сказал радостный женский голос.

Девочка весело рассмеялась.

— Постойте, а как велосипед здесь оказался? — спросил возмущенный мужской голос. — Он не мог укатиться сюда сам!

Я напряженно прислушивалась.

Мои соседи о чем-то шептались, до меня долетали только обрывки фраз.

— Она… Нет, этого не может быть… Тогда кто?

Наконец, кто-то кашлянул и голос дяди Сережи позвал:

— Людмила!

Я замерла.

— Людмила! Ты здесь?

Надо идти, он не отстанет.

Я схватила кусок хлеба и сделал вид, что у меня в разгаре ужин.

— Что, дядь Сереж?

Они стояли у самого забора: тетя Бэлла, дядя Сережа и Катенька, возбужденные, взъерошенные.

— У тебя все нормально?

— Да! — уверенно сказала я, отправляя в рот кусок хлеба.

Они недоумевающе переглянулись.

— У нас кто-то пытался украсть велосипед, — тихо сообщила Бэлла Александровна, тревожно оглядываясь, будто пытаясь разглядеть вора в сгущающихся сумерках.

— Да вы что!

Я изобразила живейшее удивление.

— Кому это понадобилось?

— И… главное… такое ощущение… — Сергей Антонович запнулся и виновато посмотрел на меня. — Такое ощущение, что вор… словом… у вас на участке никого нет? Кроме тебя?

Я снова изобразила живейшее удивление.

— Да нет, вроде.

Тут мне в голову пришло, что, по законам жанра, я должна испугаться.

— А вообще… не знаю!

Я принялась испуганно вертеть головой, потом отбежала к дому, заглянула за угол, в кусты.

— Да вроде никого.

— Наверное, сбежал. Будь осторожнее.

— Хорошо, дядь Сереж.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

«Какая уж тут спокойная ночь», — думала я, идя к дому.

Ну ладно, завтра что-нибудь придумаю с этим велосипедом.

И тут меня прошиб холодный пот: а где я проснусь завтра?!

Здесь, где все живы и мне тридцать с небольшим, или в том заброшенном доме, где все умерли и мне пятьдесят?

По коже пробежал холодок, ноги подкосились.

А если уехать в Москву?

Вряд ли это поможет.

Или не спать всю ночь?

Но я не могу не спать вечно, рано или поздно засну.

Так и не приняв решения, я уселась на крыльце, как обычно всегда сидела перед тем, как отправиться спать.

Уже было темно, на небе появились первые звезды. Оглушительно стрекотали кузнечики, в лесу кричала какая-то ночная птица.

Прямо надо мной покачивались головки золотых шаров, ярко горели окна соседских домов.

Все, как всегда.

— Мила?

Я даже не сразу поняла, кто меня окликает.

— Ты здесь?

Женя! Сердце забилось часто-часто, и несмотря на прохладный августовский вечер мне вдруг стало жарко.

Я заметалась: сначала, испугавшись, бросилась к дому, потом обратно.

Почему Женя зовет меня? Он никогда, никогда не обращал на меня внимания. Ходил, как мимо пустого места.

Что-то тут не так.

— Мила! Я знаю, что ты там! Сидишь на крыльце, — не отступал сосед.

Я придирчиво оглядела себя: одета так себе, волосы после блуждания за сараями всклокочены. Но в темноте все равно ничего не видно.

— Да?

Собственный голос показался мне неестественно звонким.

Я спустилась с крыльца, раздвинула золотые шары и подошла к забору из сетки-рабицы, за которым темнела плечистая мужская фигура.

— Как дела? — спросил Женя.

— Нормально.

Свет фонаря отливал золотом в его волосах, глаза влажно блестели.

Родители уехали?

— Да.

Далее последовала неловкая