Индустриализация - Вадим Юрьевич Нестеров

За инженерами натурально охотились, их хантили, и заводы перекупали их чаще, чем сегодня спортивные клубы - футболистов. Помните в «12 стульях» инженера Брунса, за которым отец Федор бегал по всей стране? Это тот самый вожделенный для всех технический специалист с высшим образованием, которому разные заводы предлагали все больший и больший оклад.

Нельзя сказать, что большевики не понимали проблемы с инженерными кадрами. Понимали, и в меру сил пытались исправить, и наша Московская горная академия, основанная практически сразу после их прихода к власти, в 1918 году – тому свидетельство.

Но вот проблема: моих героев, «волчат революции» учили старорежимные кадры – больше было просто некому. Причем учили на совесть, готовили по полной программе, от и до. Одна беда – делали это очень небыстро, как сами привыкли, работая по лекалам неторопливого 19 века.

Того самого, когда студентам считалось нормальным учиться много-много лет. И я даже не о популярном типаже «вечного студента», которому к сороковнику, а он все диплом получить не может. Нет, я про обычных, среднестатистических студентов.

Наш великий металлург Иван Павлович Бардин, будущий герой Кузнецкстроя, которого я еще не раз вспомню, в мемуарах свое исключение из института в 1904 г. объясняет своеобразным ритуалом: «В институте установилось негласное правило: каждый студент за время обучения обязательно должен быть исключен из него на год или два по политическим мотивам. Закончить институт своевременно считалось дурным тоном. Это стало своего рода традицией. Дань этой традиции отдал и я».

Очень похоже, что эту традицию позаимствовали и студенты первых лет Советской власти. Возьмем хотя бы моих героев – как иначе объяснить тот факт, что при пятилетнем сроке обучения Тевосян учился в Московской горной академии семь лет, Емельянов – восемь, Блохин и Завенягин получили дипломы на девятом году обучения (а Фадеев вообще не получил).

И ведь нельзя сказать, что раннесоветская высшая школа копировала дореволюционную. Наоборот! Советские вузы с усердием, достойным лучшего применения, пытались сделать как угодно – лишь бы не по-буржуйски! Практически все 20-е годы – время экспериментов в отечественном высшем образовании, иногда самых радикальных. Для примера расскажу, как пытались учить моих героев, студентов МГА.

Одно время была так называемая «однопредметная» система – когда изучался только один предмет. Пять недель дни напролет учили только химию, потом сдавали по ней зачет и переходили к физике. Потом эта система была модифицирована в «малопредметную», когда одновременно изучалось несколько однородных предметов, составлявших «цикл». Был и «консультационный метод преподавания». Суть его состояла в том, что после краткого введения в предмет студентам предлагалось заниматься самостоятельно по учебникам, а сложные вопросы выяснять на консультациях. В общем, практиковались любые образовательные инновации – вплоть до группового или «бригадного» метода обучения, когда и учились «бригадой» и зачеты сдавали коллективно (на самом деле чаще всего – один за всех).

Что мы имели в результате?

В результате мы имели дикую, отчаянную, лютую и фактически летальную ситуацию с инженерными кадрами.

Накануне (накануне!) индустриализации даже на имеющихся предприятиях Украины, к примеру, дефицит инженеров составлял более 20 тысяч, а в Белоруссии их было только 14,5% от необходимого количества. Напоминаю – это по имеющимся заводам! А еще нужно новые промышленные гиганты строить, и туда откуда-то специалистов брать.

Итоговые цифры были не просто печальными – они звучали как приговор. Для удовлетворения потребности в инженерно-технических кадрах необходимо было подготовить в течение первой пятилетки 176 тысяч инженеров и 259 тысяч техников.

176 тысяч!!! При дореволюционной норме 2 тысячи в год, угу.

Чтобы вы немного прониклись магией этих цифр, сообщу, что к 1 октября 1929 года вся советская промышленность насчитывала 31 тысячу инженеров и 35 тысяч техников.

Согласитесь, с точки зрения логики и разума это какой-то бред, задача решения не имеет, единственный возможный ответ – «не-воз-мож-но».

Но отличие нашего спокойного времени от тогдашнего беспокойного в том и состоит, что тогдашние обитатели одной шестой на киношный вопрос «Тебя как, сразу прикончить или желаешь помучиться?» неизменно отвечали: «Лучше, конечно, помучиться».

Там, где мы без раздумий констатируем невозможность, они начинали поиск имеющихся возможностей.

И ответ на вопрос: «Как нам подготовить 176 тысяч инженеров?» был примерно следующим.

Во-первых, сокращаем время. Неторопливое и вдумчивое усвоение знаний студентами заканчивается. Максимально возможный срок обучения в технических вузах — 4 года. Одновременно резко увеличиваем количество втузов с трехгодичным сроком обучения. Ни одного лишнего дня на учебу. Как летчиков в войну: взлет, посадка – выпуск; взлет, посадка – выпуск!

Во-вторых, расширяем пространство. Как бы мы не сжимали время, выпускная способность института – штука конечная. Значит, нужно что? Значит, нужно резко увеличить количество технических вузов и каждый из них нагрузить по максимуму – только чтобы ноги не разъезжались.

Но здесь есть проблема. Можно, конечно, создать хоть 10 тысяч новых вузов, но где мы возьмем для них преподавателей? Или, хуже того – что делать с материальным обеспечением? Инженера не выучишь на одной черной доске с мелом, ему хотя бы наглядные пособия нужны, я уже молчу про лаборатории.

И тут же было найдено решение – новые технические вузы надо создавать на базе уже имеющихся! В 1930 году началась масштабная реформа технического образования в стране, о которой почему-то мало кто помнит.

Ее главными принципами стали:

Расформирование политехнических учебных заведений по принципу «одна специальность – один вуз», Резкое увеличение набора в новых вузах, Упор на подготовку узких инженерных специалистов с компетенциями в пределах специальности, что дало возможность сократить срок обучения до трех, максимум четырех лет. Отраслевой принцип организации – профильный вуз прикреплялся к соответствующему наркомату и работал в тесной связке с ним, по его запросам. Начиная от внесения только необходимых предметов в учебные программы и заканчивая распределением выпускников на самые горящие вакансии.

После реализации реформы в один момент количество высших учебных заведений в стране выросло в 4 раза: если в 1928/29 учебном году в СССР было 152 вуза, то в следующем стало 579.

Ни одного политехнического учебного заведения в стране не осталось, только узкопрофильные. МВТУ им. Баумана, например, было разделено на пять отдельных вузов, Московская горная академия – на шесть, на базе Питерского политеха было создано двенадцать вузов и так далее.

А главный пролетарский поэт Маяковский уже написал вдохновляющие строки:

Тяжек разрух груз.